Тревоги Тиффани Тротт
Шрифт:
Странно, подумала я, прокручивая пленку вперед, чтобы прослушать следующее сообщение. Ее рассудок не выдержал и ушел в самоволку. Приходится платить за свой каторжный труд в Сити. Бип.
– Тиффани! – Это Эмма. Голос звучит горестно, чуть ли не со слезами. – Тиффани, тебе не кажется, что жизнь – это полное дерьмо, – сказала она раздраженно. – Тебе не кажется, что она просто ужасна и кругом сплошная грязь. И мужчины тоже ужасные! С их отвратительными… сложностями! – фыркнула она. – И никогда не звонят, когда обещают. Я просто хотела с тобой поделиться. О господи, как меня все достало! – добавила она желчно. – Извини, просто
Бип. Что же там дальше? Бип. Но следующий звонок вышиб проблемы Эммы – какими бы они ни были – из моей головы.
– Тиффани! Привет! Это Ник. – Ура! Я и в самом деле надеялась, что он позвонит. – Тиффани, как насчет ужина – ты свободна во вторник? Может, встретимся в «Орсо»? Только перезвони мне, если не сможешь. Так что жду тебя там.
Во вторник я надела новое платье, которое купила специально для этого свидания, слегка подкрасилась и отправилась на Веллингтон-стрит. Когда я спустилась вниз в ресторан, управляющий сказал, что Ник уже пришел. Он встал, когда я приблизилась к столу, улыбнулся и поцеловал меня в щеку.
– О, Тиффани, как приятно снова видеть тебя, – сказал он радостно, когда я раскладывала салфетку на коленях.
Его искренняя сердечность была ужасно трогательной. И выглядел он великолепно. Он был в темно-сером шерстяном костюме, к которому выбрал бледно-желтый галстук, в манжетах поблескивали какие-то интересные запонки. И от него приятно пахло. Я улыбнулась ему и почувствовала, будто перенеслась на двадцать лет назад.
– Ты всегда была так добра ко мне в школе, – сказал он, наливая мне вина. – Даже несмотря на то что я был младше. Ты угощала меня тостами и кофе, когда я приходил с записками от Харви-Белла. Ну, вообще-то они были не от Харви-Белла, – быстро добавил он и покраснел. – На самом деле они были от меня. В английском он был совсем слаб. Ничего не мог связно изложить. Он даже не знал, что «Гамлета» написал Шекспир! Так что обычно я писал за него, как Сирано де Бержерак. Знаешь, он не стоил тебя, Тиффани, – добавил Ник серьезно.
Я взглянула на него. Он был невероятно красив. Ему тридцать три. В конце концов, не такая уж большая разница. Я стала мысленно перебирать список мужчин, имеющих подруг старше их по возрасту: Альфред Молина и Джил Гасконь, Грег Уайз и Эмма Томпсон, м-м… много других. Во всяком случае, это вполне обычное явление, подумала я про себя, отпивая глоток вина. Что такого, если парень на несколько лет моложе?
– Тебе понравилась встреча выпускников? – спросил Ник, когда принесли закуски – заливную ветчину для него, помидоры и салат «моццарелла» для меня.
– В общем да, – допустила я такую возможность. – Как будто вернулась в школу!
– Я хожу на встречу каждый год.
– Неужели?
– О да, – сказал он восторженно. – Даунингхэм был таким чудесным местом, да? – добавил он горячо.
– Ну да. Мне, в общем, там было неплохо. Я хочу сказать, там было весело.
– Вид часовни морозным утром вызывает у меня слезы, – продолжал он сентиментально. – Даже от воспоминания о тех ужасных спальнях у меня комок к горлу подкатывает. Эти дни были лучшими в нашей жизни, да?
– Хм, ну, не знаю…
Честно говоря, моим самым счастливым
– Мой отец живет сейчас в Штатах, – сказал он. – Я довольно редко его вижу.
– Расскажи о «Кристи», – попросила я, когда нам принесли горячее – копченую форель для него и обжаренного в панировке дуврского палтуса для меня.
– О, хорошо. Аукцион – это очень интересно. Я там уже давно. Пятнадцать лет. Знаешь, Тиффани, я не поступил в университет. Сразу после школы прошел курсы обучения при «Кристи». Да, – он вдруг оживился, – а помнишь, как ставили «Ревизора» в пансионе Курадж?
– Хм, смутно, – сказала я, пытаясь вспомнить.
– Оранжбум играл главную роль, – продолжал Ник с воодушевлением.
– М-м-м, у тебя, наверное, память лучше, чем у меня. Если честно, не могу сказать, что я это помню.
– И ты была великолепна в той чеховской пьесе, – добавил он. – Господи, я никогда этого не забуду. В «Чайке». – Его глаза подернулись влагой.
Я взглянула на его запонки – две капли янтаря, обрамленные золотом.
– А чем ты занимаешься в свободное время? – спросила я.
– Ну, я с удовольствием играю в теннис. По-любительски, – скромно добавил он.
Теннис? Как здорово.
– Я тоже люблю теннис, – сказала я радостно. – Стараюсь играть по крайней мере раз в неделю.
Он наклонился вперед.
– А ты помнишь, как Уатни выиграл турнир между частными школами?
Нет.
– Хм…
– Господи, он играл как дьявол. Разделал того парня из Харлоу со счетом шесть—ноль, шесть—ноль. – Вдруг на лице его появилось выражение сомнения. – Или шесть—ноль, шесть—два.
– А что еще ты делаешь в свободное время? – спросила я, когда нам принесли десерт – шоколадное мороженое для меня и компот из консервированных фруктов для него.
– Ну, я очень люблю крикет, – сказал он. – О, Тиффани, а здорово было, когда Том Плейер купил на местном рынке быка и выпустил его на поле во время финальной игры по крикету, да? Вот была потеха, – добавил он, посмеиваясь и качая головой.
– О да. Ха, ха, ха! Да, помню, – сказала я.
– Вот была потеха. Мы откалывали хорошие шутки, да? – продолжал он весело. – Я никогда не забуду, как Роджера Спида выгнали за то, что он испражнялся из окна на верхнем этаже пансиона Крэк, а Сэндеман стоял внизу и ловил это в кастрюлю.
– О да, это я помню, – сказала я чуть слышно, уставясь в мороженое.
– Понимаешь, это было очень опасно, – добавил Ник серьезно. – Окно было очень высоко. То есть Сэндеман рисковал, его могло убить.
Я с тревогой оглядела ресторан. Там не было окон. Он находился в подвальном помещении, так что нельзя было выглянуть наружу. Кругом сплошные белые стены. Я была рада, что ужин подошел к концу, потому что вдруг почувствовала приступ клаустрофобии, – я чуть ли не задыхалась.
– О, Тиффани, было так здорово снова увидеть тебя и поболтать о старых временах, – сказал Ник, когда ему подали счет. – Я буду в отъезде большую часть декабря – две недели в Нью-Йорке по работе, а затем поеду в Новую Англию, чтобы провести Рождество с отцом. Так что я смогу увидеться с тобой снова в конце декабря. Можно позвонить тебе в Новый год?