Тревоги Тиффани Тротт

Вульф Изабель

ДОВОЛЬНО УСПЕШНЫЙ: ЗА И ПРОТИВ

За

Красивый (ну, мне так кажется)

Умный

Веселый

Добрый

С приятным голосом

Любит полных девушек

Не любит гольф

Дарит цветы

Щедрый

Благородный

Умеет выбирать галстуки

И костюмы

И все же не пустой

Например, помогает бездомным

И все же не ханжа

Например, может завести интрижку

Музыкальный

И чуткий

И все же не совершенство, на самом деле далек от совершенства

Против

Женат

Итак, и это очевидно, девятнадцать

«за» легко сводились на нет одним «против». Но это не простое перечисление «за» и «против», потому что, как выясняется, некоторые качества весят больше других, не так ли? Если бы, например, Довольно Успешный был Довольно Эгоистичным, тогда это качество могло бы, скажем, нейтрализовать его чуткость, музыкальность и умение подбирать галстуки, потому что, по моему мнению, эгоизм – очень весомое «против». А то, что он женат, – это даже потяжелее эгоизма будет. Фактически это перевешивает все позитивное, по крайней мере из того, что я перечислила. Нейтрализует полностью. Так вот, кто-то может иметь другое мнение и, забыв обо всем, нырнуть в прорубь вниз головой. Но я не собираюсь так делать, потому что я, конечно, могу заблуждаться, но я не дура. Он же сказал, что не будет разводиться, потому что у него дочь, и незачем мне впутываться. Вот так, ничего не поделаешь. И когда я прочла свой список, мне сразу стало легче, потому что он подтвердил мою правоту. Хотя, когда я взглянула на все «за» и «против» снова и вспомнила, как Довольно Успешный стоял за моей дверью с огромным букетом, и затем варил мне кофе, и сидел на диване рядом со мной, и держал мою руку в своей, и был таким красивым – ну, мне так кажется, – и говорил мне так много хорошего, я очень, очень расстроилась и почувствовала, что сейчас заплачу. Зареву. Я вообще-то часто потихоньку плачу, но тут я заревела в голос, веки у меня распухли, слезы полились ручьем, рыдания сдавили горло.

Зазвонил телефон. Это был Патрик. И я немножко приободрилась, потому что можно больше не лить слезы. И ужасно разозлилась, потому что нет ничего более раздражающего, чем чьи-то утешения, когда вы рыдаете.

– Тиффани, я вам не помешал, мы можем поболтать? – спросил он осторожно.

– Вообще-то нет, – сказала я. – Это довольно затруднительно. Вы прервали мои рыдания, когда они были в самом разгаре.

На самом деле ничего такого я не сказала.

– О да, Патрик. Все в порядке. Правда. Привет!!! – сказала я.

– У вас такой голос, будто вы простыли.

– Э-э, да, я простыла, – подтвердила я. – У меня заложен нос.

И чтобы развеять его сомнения, нарочито громко шмыгнула носом прямо в трубку. Потому что, если он поймет, что я плакала из-за другого мужчины, которого на самом деле безумно люблю, он просто повесит трубку. А у него приятный голос, подумала я, и мы поболтали несколько минут о всякой всячине, включая теннис, – Патрик, должно быть, отличный игрок, ведь он сказал, что играл в 1972 году среди юниоров в Уимблдоне! И потом мы еще поболтали и решили, что нам обоим хочется встретиться. Мы договорились о свидании двадцать восьмого февраля во «Фредериксе» в Айлингтоне.

Я подумала, что надо бы получше узнать Патрика, прежде чем встречаться с ним, поэтому еще до двадцать восьмого февраля достала его анкету из раздела «Потенциальные партнеры по жизни» моей картотеки и в течение двух часов внимательно ее изучала. В графе «Личность и внешний вид» он написал, что у него есть «вкус к жизни» – звучит здорово – и он любит «общение и встречи в кафе или ресторане, сопровождаемые остроумной и живой беседой». Вот увидишь, Патрик, я могу вести такую беседу! Может, я расскажу тебе анекдот о безработной говорящей свинье. Я надеялась, что он окажется таким же привлекательным в трех измерениях, каким был в двух.

Я села в

автобус номер 73, следующий до «Энджела», чувствуя прилив оптимизма и все же немного нервничая. В конце концов, это был мой дебют в брачном агентстве. В агентстве по заказу мужчин, полагаю, сказали бы вы. Без четверти семь я вошла во «Фредерикс» в пассаже «Кэмден», прошла мимо полукруглой стойки бара и огляделась.

– Мистер Миллер уже здесь? – спросила я у метрдотеля.

Он взглянул в тетрадь, кивнул и проводил меня в большой обеденный зал. Когда мы спустились вниз, я увидела мужчину, сидевшего у дальнего стола. Это был Патрик. И наяву он оказался даже лучше, чем на фотографии! В самом деле очень, очень красивый. Фактически matin'ee. [104] Объект поклонения. Чудесно. Хорошо, что сегодня не двадцать девятое, иначе мне следовало бы выйти за него замуж немедленно! На нем был очень хороший костюм в чуть заметную серую клетку, рубашка в розовую полоску и темно-синий шелковый галстук. Я взглянула на его ботинки. Они были хорошо начищены – это хороший знак, – и шнурки, конечно, не болтались.

104

Matin'ee – актер, имеющий успех у женщин (фр.).

– Здравствуйте, Тиффани, – сказал он.

Но затем поступил довольно странно. Он не протянул руку, а попытался меня поцеловать. Поцеловать! Это уж слишком опережает события. Меня это удивило, и я отстранилась.

– Мне нельзя вас поцеловать? – спросил он с обиженным видом.

– Нет, – сказала я решительно. – Ведь я вас даже не знаю.

Он засмеялся:

– Ну что ж, тогда, может, пожмем друг другу руки, да?

– Да, конечно.

Мы так и сделали. Затем уселись, и он улыбнулся мне. Но я была несколько шокирована его поведением, поэтому ответила ему холодным взглядом.

– Ну, мисс Снежная Королева, очень рад познакомиться с вами, – сказал он с улыбкой.

Снежная Королева! Какая наглость! Я надеялась, что такая развязность не свойственна мужчинам из агентства Каролины Кларк. Я решила не рассказывать ему анекдот про говорящую свинью. Несмотря на мои ожидания, вечер начинался не слишком хорошо. Более того, он явно мог закончиться катастрофой.

– Давайте выпьем, – предложил Патрик. Он заказал бутылку довольно приличного вина, и не успела я опомниться, как бутылка опустела, беседа потекла ручьем, а я растаяла, как шоколадное мороженое в июле.

– Итак, расскажите мне об Уимблдоне для юниоров, – попросила я с искренним интересом. – Многого вы добились?

– Ну я прошел в четвертьфинал, – сказал он.

– В четвертьфинал! – воскликнула я. – Ничего себе!

– Да. И мог бы попасть в полуфинал, но в тай-бреке мой противник сделал неожиданный удар на заднюю линию, и я его пропустил.

– Как жаль, – сказала я. – Но здорово и то, что вы дошли до четвертьфинала. Расскажите поподробнее, как проходил этот матч.

Он так и сделал. И я почувствовала, что он мне нравится. Потом мы заказали какую-то еду и еще бутылку вина и проболтали три с половиной часа. Я рассказала ему про свинью и уже дошла до кульминации, в которой и заключалась вся соль анекдота, когда он сказал:

– …и свинья говорит: «Но я же водопроводчик».

– Ох, вы его уже знаете. – Я чувствовала легкое головокружение. – Черт, а я-то думала, как это смешно и как вы будете хохотать, когда я закончу, – а вы все знали наперед. Вы меня провели. Боже, я чувствую себя такой дурой.

– Но вы так здорово рассказывали этот анекдот, – сказал он. И посмотрел на меня так загадочно, что у меня в животе, если честно, запорхали бабочки.

Затем нам принесли счет, и я спросила:

– Можно я заплачу за себя?