Тревожный Саббат
Шрифт:
Второй казался его полной противоположностью. Пониже ростом, крепкий, накаченный, с широким подбородком и умным, но настороженным взглядом. Запоминалась бритая голова и татуировка на оголенной спине в виде дерева Иггдраисль. «Наверное, он очень жесткий и целеустремленный, но добрый», — подумала Ким. Этот фаерщик вместе с девушкой крутили стаффы — длинные посохи с огнем на концах.
А девушку можно было бы назвать красивой, если бы не хищный взгляд странных желтых глаз. Очень неприятных глаз. Стройная, высокая, с черными
Ким смотрела на нее и не верила своим глазам. Настолько не верила, что протиснулась сквозь толпу и почти вплотную подошла к артистам.
«Ингрид!» — воскликнула она.
И тогда фаерщица тоже ее увидела и…уронила стафф. Казалось, что девушка вот-вот сбежит и затеряется в толпе. Бритоголовый парень смотрел на нее с недоумением, а вот второй, по-видимому, главный, не растерялся. Он схватил еще горящий стафф и захватил фаерщицу в кольцо, сжав его под грудью девушки, в глазах которой сверкали слезы. Неизвестно, что длинноволосый ей сказал. Но фаерщица быстро выскользнула из его рук и продолжила прерванное движение. Впрочем, этот номер им не суждено было закончить.
Ким увидела странное. Прямо за спинами ребят полыхал огнем старинный замок или, лучше будет сказать, дворец. Слишком многое навалилось на девушку: неудачный рабочий день, конфликт с менеджером, призрак, да еще и встреча с Ингрид, которую Ким не видела много лет и считала виновницей всех своих несчастий.
Она упала на колени и закричала: «Замок в огне! Шаолинь в огне!». И сколько потом не пыталась объяснить эти слова — безуспешно.
Длинноволосый подбежал к Ким, их глаза встретились…Он закричал: «Боже, Иней, это ты! Но что с твоими волосами?» -
— Я — не Иней…
И больше Ким ничего не успела сказать. Потому что началось невообразимое. Толпа будто взбесилась. До этого момента спокойные люди стали кричать и драться. Сильные пытались затоптать слабых. Началась сумятица. В неразберихе достали нож, полилась кровь. Какая-то парочка чудом отползла на безопасное расстояние и тут же стала неистово целоваться.
— Уходим, ребята, берем реквизит и сваливаем, — выкрикнул длинноволосый. — И ты с нами…Ты чем-то похожа на Инну. Хотя та — сногсшибательно красивая, а ты…не очень.
Ким промолчала. Почти бегом они пересекли площадь. К счастью, погони не было. Озверевшие люди пришли в себя и с недоумением смотрели друг на друга. Затем тихо разошлись до приезда полиции. К счастью, пострадавших было немного.
— И что это случилось с народом? Вроде так хорошо встречали, и вдруг как с цепи сорвались? — вздохнул бритоголовый. — Кстати, меня тут все называют Чайна.
Но Ким его почти не слышала, она подошла к девушке:
— Ингрид, это ты?
— Мы
— Еще бы. Учились вместе в 120-й школе. Я — Ким.
— Ошибаетесь, — с холодной улыбкой ответила девушка. — Я закончила 140-ую. Ладно, время позднее. Заратустра, выдвигаться будем?
Но длинноволосый, не отрываясь, смотрел на Ким.
— Эй, Асмодей, можно собираться? — спросил Чайна.
— Да! — выдохнул тот, кого называли и Заратустра, и Асмодей.
— А канистру с керосом куда везти? — поинтересовалась Ингрид.
— Можно ко мне домой, — предложил Чайна. — У меня место горючке точно найдется.
Ким вдруг почувствовала нарастающую злость:
— Значит, ты меня не узнаешь? И Общества полуночников не помнишь? И того, что случилось тринадцать лет назад? Что ж, мне нечего тебе сказать. Только одно. Я живу с тем, кого ты так любила. И кого позорно бросила, когда пришла беда. С Женькой, он же Еретик. Мы — вместе.
— Уходи, — сухо сказала Ингрид. — Просто уходи!
— Нет, — вмешался Асмодей. — у меня к ней еще немало вопросов. Эта Ким увидела Шаолинь в огне. Не знаю, что вас связывало, но тебе, Ингрид, придется потерпеть.
— У Еретика до сих пор не работает правая рука, — проникновенно сказала Ким. — Болевой шок. Мы уже столько всего перепробовали. Поменяли немало врачей, даже обращались к экстрасенсам и знахарям. Толку нет! Осталась последняя надежда — отвезти его в Литву. И уже два года я работаю, как мул, по две смены в день в организации, которую ненавижу. Я отдаю Жене всё. И думаю, что заслужила хотя бы разговор по душам.
Ингрид потупила желтые глаза и промолчала.
Ситуацию спас Чайна. Он протянул Ким довольно увесистый термос с чаем и сказал:
— Утро вечера мудренее. Завтра разберетесь с этим вашим Шаолинем и темным прошлым. А пока давайте чайку попьем. Сегодня заварил с облепихой, малиной и ягодой Годжи.
— Годжи? А это что за зверь? — заинтересовался Асмодей.
— Это «ягода долголетия», очень полезная для здоровья.
— Чур, мне первой «годжи», — попросила Ингрид.
Чайна улыбнулся ей в ответ и разлил напиток по маленьким чашечкам, хранившимся в его бездонном рюкзаке.
— Божественно! — прокомментировал Заратустра.
— Да, очень вкусно, — согласилась Ингрид. — А ты мне дашь немного домой?
— Обязательно.
Фаерщики словно забыли о Ким, бессильно сжимавшей кулаки. Но, после чашки чая улыбнулась даже она:
— Какой чудесный вкусовой мираж, но я бы добавила немного хризантемы.
— Хризантема с облепихой? — удивился Асмодей. — Да ты чайный новатор.
— Где-то в пропорции 3 к 1, - добавила Ким. — А лучше вообще убрать облепиху и малину. Годжи прекрасно сочетается с хризантемой.
— Разбираешься в травах? — спросил Чайна, взглянув на девушку по-новому.