Трезубец Нептуна

Прозоров Александр Дмитриевич

– Что? Да, хорошо, – бедолага со стоном поднялся на ноги.

Атлантида помог ему взгромоздиться обратно на банкетку и вернулся к своему жаркому.

– На чем мы остановились? – поморщился толстяк. – А, на «красной ласточке». Дайте мне хотя бы колбасы!

С улицы послышался звон разбитого стекла, одиночное вяканье сирены, глухие стуки. Напарники переглянулись.

– Глиссер! – первым высказал предположение Атлантида.

– Мой глиссер? – испуганно вскинулся «брат». – Что с ним?

– За мной! – подхватил с пола

банкетку и кинулся к дверям миллионер.

– Эй, а платить кто будет?! – заметался за стойкой бармен.

– Обратись к моим адвокатам, тебе все компенсируют, – привычно отмахнулся Вайт.

– Табурет отдайте! – поняв, что денег не будет, взмолился бармен.

– Да на, так обойдемся! – толстяк обернулся и метнул банкетку. Скорее всего, так получилось случайно, но она вошла точно в середину зеркальной горки, уставленной бутылками и вычурными декоративными фужерами. Полки лопнули, и стекло с мелодичным звоном посыпалось вниз.

– Бандиты, варвары! – схватился за голову бармен.

– Эй, за стойкой! Не плачь! – остановился толстяк. – Я оставлю тебе свою визитку, пришлешь счет на мое имя, тебе все оплатят. – Вайт захлопал себя по карманам. – Вот шпонц, потерял где-то визитки… У вас нет, сэр Платон?

Атлантида пожал плечами и развел руки.

– Короче, заплатят тебе все, не дрейфь, – сделал окончательный вывод Вайт и распахнул входную дверь.

Увидев появившихся мужчин, шпана, сорвавшая свою злость на ни в чем неповинной машине, прыснула во все стороны. Тем не менее, у глиссера уже были разбиты фонари, заднее и лобовое стекло, изрядно помят капот, багажник, боковые панели.

– Он у тебя хоть застрахован, брат? – оглянулся Вайт.

– Немножко… – растерянно кивнул мужчина.

– Тогда все не так страшно, брат, – вздохнул Рассольников. – Поезжай домой. Получишь страховку, купишь новый.

– А он доедет?

– Не сомневайся. Если сразу не взорвался, значит ничего с ним не станет. Езжай с богом.

«Брат» забрался в салон, активизировал программу пилотирования. Спустя секунду зажглась панель «Машина полностью исправна».

– Тогда до свидания? – как-то не очень уверенно спросил он.

– Прощай, брат. Спасибо за помощь.

Убедившись, что его действительно отпускают, мужчина толкнул джойстик вперед – глиссер с залихватским посвистом описал полукруг и, рассыпая осколки стекла, умчался в сторону леса.

– А мы теперь куда, сэр Платон? – повернулся к напарнику толстяк.

– Сейчас скажу, – кивнул археолог. – Значит, дорога входит в город с северо-востока, нам нужно точно на запад. Получается, налево и вперед.

Они обогнули кабак, прошлись вдоль длинного штакетника и по узкой тропинке углубились в лес.

Стоило людям шагнуть под кроны деревьев, как на них тут же обрушилась жаркая, влажная духота, насквозь пропитанная карамельной сладостью. Возникло ощущение, что они нырнули в

чан с прозрачной леденцовой патокой, и теперь пробиваются сквозь эту патоку, между уже застывшими бурыми десертными палочками, сахарными петушками и сладкой ватой. В патоке тонуло все: и голубые лучи карлика, многократно отражающиеся от влажной листвы и дробящиеся на все цвета радуги; и звуки, состоящие здесь лишь из деловитого шуршания и редких ленивых чириканий; и ветер, шевелящий листвой где-то наверху, но неспособный спуститься вниз.

По счастью, густых зарослей внизу не встречалось, а отдельные кустарники тропинка благополучно огибала, позволяя двигаться быстро и легко.

– Так вы объясните, сэр Платон, куда мы идем? – поинтересовался Вайт.

– В Севенжог, – оглянулся на толстяка Атлантида. – Тут всего около пятисот километров. Если считать, что скорость пешехода составляет около пяти километров в час, нам потребуется сто часов. Восемь часов отведем на сон. Шестнадцать часов хода в сутки – и за шесть дней дойдем.

– Что-то мне не нравится в ваших подсчетах, сэр, – покачал головой миллионер. – Почему именно в Севенжог?

– А вы думаете, я просто так карту Ершбика каждый вечер по браслету рассматривал? Из здешних округов к Севенжогу не ведет ни одной дороги. Стало быть, в тех местах нас искать не станут.

– Вы меня пугаете, сэр Платон, – Вайт остановился перевести дух. – А почему отсюда туда нет дороги? От этого дурного космодрома сюда, за тысячу верст, дорога есть, а в Севенжог, всего за пятьсот камэ, дороги нет? Может, тут места такие, что даже автономному дорожному роботу не пройти?

– Да что вы, сэр, – Атлантида тоже остановился. – Я по карте смотрел: нормальная, совершенно ровная местность. Гладкая абсолютно. Хотите покажу?

– На месте посмотрим, – отмахнулся миллионер, и двинулся дальше.

Больше они не разговаривали – берегли силы. Единственную фразу за вечер произнес Теплер Вайт, когда они, уже давно потеряв растворившуюся в ягодниках тропинку, несколько раз продрались сквозь густые колючие заросли темно-малинового кустарника, перебрались сквозь широкую полосу бурелома, и прочавкали по руслу неглубокого ручья. Перелезая через рухнувшее поперек дороги и уже изрядно прогнившее дерево почти в три обхвата толщиной, миллионер оглянулся на Атлантиду и неожиданно поинтересовался:

– А вы уверены, сэр Платон, что мы действительно идем со скоростью пять километров в час?

Рассольников отвечать не стал.

Остановились они уже в сумерках, когда Голубой Карлик уступил свое место большой и тусклой зеленой звезде. Выбрали заросшее густым мехом бревно и улеглись по сторонам, глубоко утонув в мягкой подстилке. Над головами немедленно зажужжали комариные стаи. Атлантида услышал из-за бревна громкие хлопки и посоветовал:

– Не трогайте их, сэр Теплер, пусть летают.