Три башенки и бездонная пропасть
Шрифт:
Я вытерла глаза платком. Она права, все наши домочадцы были прекрасными людьми, а их мелкие недостатки стирались благодушием, царившим в доме, как тёмные пятна осветляются солнечным светом. Они были прекрасными из-за неё.
Теперь нет ни тётушки, ни дома. Вот он, появляется из-за жилища мистера Фиста. Аккуратный двухэтажный особняк с большими окнами и мозаикой на фундаменте. Родной до боли вид, но сейчас уже с налётом отчуждения. Мы отдаляемся друг от друга, потому что я больше никогда его не увижу.
Дом уже продан наследником, дальним родственником тётушки. Мне достались все её деньги, большая часть которых ушла на жалование слугам, Мариус и Тифей. Через день я должна
– Главное, ни в коем случае не посмей проболтаться ей о своих умениях!
– Пугала меня тётушка, когда мы планировали мою одинокую жизнь, жизнь без неё.
– Иначе она не посмотрит, что ты чуть-чуть родная кровь, возьмёт за шкирку и выбросит, как щенка, за ворота! Конечно, под её надзором жизнь будет не сахар, лучше было бы выдать тебя замуж, потому что своего источника дохода у тебя нет и не появится, а для жизни, как это ни прискорбно, требуются деньги. Следовательно, рано или поздно тебе придётся выйти замуж. Но я не могу тебя заставить, - качала она головой.
– Если неизбежное случится, пусть это произойдёт потом, без меня, и я этого хотя бы не увижу.
Тогда все подобные беседы были для меня какой-то придурью, которую я ей позволяла, ведь тётушка должна быть рядом вечно! А оказалось, она готовилась не зря - я всё же осталась одна.
Вот и ограда, калитка приоткрыта. У крыльца стоит Мадлен -в выходном платье, у ног чемодан. Глаза красные, нос распух, при виде меня она не может сдержать слёз, закрывает лицо платком.
– Мисс Ильза, не знаю, что и сказать. Как же вы дальше-то будете? Как мы все будем без неё?
Я знаю, что сделала бы тётушка, как утешила бы горькие слёзы, будь то слёзы ребёнка или взрослого, собаки или человека. Надо просто подойти близко-близко, прикоснуться и пожелать, чтобы всё было хорошо.
– Рано или поздно горе уйдёт, Мадлен. Всё будет хорошо.
Я разглаживаю оборки на её платье, ветер выхолаживает мои мокрые щёки. Мадлен ещё некоторое время всхлипывает, потом высмаркивается.
– Мне пора идти. Иначе опоздаю на дирижабль.
– Шепчет уже уверенно.
– Да, Мадлен, иди. Удачи.
– Я сжимаю её руку.
– У тебя всё будет хорошо, новые хозяева со временем станут родными и вполне вероятно, в новом месте тебе встретятся чудеса.
– Да, так говорила хозяйка.
Мадлен несмело улыбнулась. Никто не знает, что ждёт впереди на самом деле, надежда - единственное, что у нас есть. Значит, нужно надеяться.
Мадлен сунула платок в карман, подхватила чемодан и поспешила к калитке.
– Удачи вам, мисс Ильза!
– Крикнула, помахала рукой и исчезла.
Теперь дом совсем пуст. Войти туда, зная, что тётушка больше никогда не наполнит своей добротой ни единого уголка, очень тяжело.
Крыльцо скрипит. Не помню, чтобы оно скрипело раньше. Может, внимания не обращала, а может дом тоже что-то чувствует и плачет по-своему.
И дверь скрипит, так жалобно... Мариус, который почему-то сидит у двери, встаёт со стула и молчит. Он хотел проводить тётушку со мной, но не смог выйти за ворота, сердце прихватило. Пришлось вернуться. А теперь он сидит у двери, как побитый пёс.
– Мариус! Почему ты не в постели? Тебе нужно лежать!
Он тяжело дышит и молчит. Подозреваю, тётушку он любил не только как хозяйку, хотя и уверена, что между ними никогда ничего не было. Когда я была помоложе и грезила о любви, тётушка улыбалась так грустно! Я её прямо спрашивала, почему она не вышла замуж?
Тётушка смеялась до слёз, а потом, вытирая глаза, сказала:
– Конечно, я была влюблена, Ильзочка, детка, конечно была. И никто не виноват, что ничего не вышло, кроме меня самой. Я оказалась трусихой. Говорят, что под лежачий камень вода не течёт, не рискнёшь - не выиграешь... но сколько я видела тех, кто рискнул и проиграл! Твоя мама рискнула... конечно, у неё родилась ты, но это единственное хорошее, что с ней произошло. И она, и твой отец погибли, потому что не могли жить вне своего круга. Хорошо хоть тебя успели прислать. Вот результат их риска. А я не рискнула. Мне некого винить, Ильза, да и жалеть поздно. И не могу я жалеть, ведь у меня есть ты.
Она обхватывала своими мягкими ладошками мои щёки и целовала меня, и всякие мелочи вроде чужой сломанной жизни переставали иметь значение.
Теперь меня некому обнимать. Тётушка мегера не станет пачкать ручек, да и я не горю желанием обниматься с тем, кому эфемерные идеи об абсолютной чистоте и порядочности дороже живого человека.
– Мариус, пожалуйста, иди к себе и отдохни.
– Но в доме никого больше не осталось. Может, мне приготовить обед?
– Нет, - я постаралась говорить мягко.
– Тебе нужно отдохнуть и набраться сил, потому что скоро мы уезжаем, и вот тогда мне понадобиться вся твоя решимость. Вся твоя поддержка. Пока же отдыхай. Я позову тебя позже, когда приготовлю что-нибудь перекусить.
Он поклонился и ушёл. Как должно быть тяжело остаться вот так на старости лет никому не нужным. Хотя нет. мне он нужен!
Каждый уголок дома напоминал тётушку. Каждая салфетка, каждая акварель на стенах и каждый подсвечник. Всего касались её руки, всем любовались её глаза.
Но горевать не позволили насущные дела, которые сами собой не делаются. Я заказала билеты на дирижабль до Парквуда, карету от Парквуда до усадьбы виконтессы Амнисте, упаковала вещи. Несмотря на то, что самые роскошные платья пришлось продать и одежды осталось всего ничего, уложить её оказалось делом непростым. Потом я раздала соседям продукты, которые нельзя долго хранить, и получила в виде благодарности несколько кусков мясного пирога и пирога с капустой. Запаковала в корзину для пикника вместе с молоком и горячим чаем. В дороге голодать мы точно не будем, хотя, если Тифей поднажмёт, нам с Мариусом может ничего не достаться.
Кроме одежды и мелочей я забрала только один набросок карандашами, сделанный тётушкой. Мой портрет. На картине запечатлен момент, когда я резко обернулась, светлые локоны взлетели, серые глаза расширены от удивления, на губах улыбка. Ни одной идеальной черты в лице, но вместе они складываются в крайне приятное зрелище. Или просто тётушка меня такой видела. Особенно её восхищала ямочка на моей левой щеке.
– Ты прекрасна, Ильза, деточка.
– Успокаивала она меня, когда я случайно услыхала на танцах, как кто-то сказал, что в моей внешности нет ну ни капли необычного, просто не за что зацепиться! Ни соли, ни перца, одна преснота!
– В простоте нет недостатка, Ильза. Общество так любит изысканность, утончённость, высокопарность, что забывает о главном. Только доброе сердце может зажечь любую свечу, возродить то, что мертво, подарить вторую жизнь. Только простота жертвует безвозмездно и не думая. Всё остальное - прикрытие собственного недалёкого ума.