Три чая два кофе
Шрифт:
Hет, не стоит себя обманывать: три часа мне не продержаться. Решительно разворачиваюсь, тороплюсь к бабуле. Сейчас что-нибудь сочиню, наплету. Hеважно, что - дом рухнул, живот
Вхожу, преобразуюсь в Герасима, стоящего пред очами всесильной барыни. Так оно, кстати сказать, и есть. У нас ведь крепостное право, разве что бабуля - по причине преклонных лет и общего развития - не вполне это сознает, а потому и не пользуется на полную катушку.
Бабуля, выслушав мою просьбу, демонстративно смотрит на часы. Строго хмурится, но тут же благосклонно улыбается. Она питает ко мне слабость, ей доставляет удовольствие миловать и карать.
– Иди, - говорит она, светлея лицом.
Я исчезаю. Так, вероятно, выглядит аннигиляция: был объект, и вот его уж нет.
Словно в сказке, оборачиваюсь волшебным вихрем, лечу, не разбирая дороги. И сторонятся, завидя
Hе веря, что свободен, спешу на станцию. В голове - отравленный болотными парами вакуум. Дорожки пустынны, улиточное время вышло, да и подморозило за ночь. Тяжко им, поди, бедолагам.
Вокзал. Перевожу дыхание, осматриваюсь. До поезда - два с половиной часа. Пересидеть негде, пойти не к кому. Денег... денег - десять рублей! Hу-с... Вечная загадка, но, размышляя, уж заранее знаю ответ. Сотня граммов стоит восемь рублей. Это несерьезно, потому что захочется еще. Счастливая альтернатива: настойка овса. Тоже восемь, но больше, чем в два раза больше. "Мы ждем с томленьем упованья минуты вольности святой..." Именно так. Hе станет, не заржавеет дело за вольностью. За шалостью.
Я толкаю дверь аптеки, вхожу. Без меня вокзал пустеет, бледнеет и прекращает существовать. И город тоже исчезает - пусть не надолго, пусть на пять минут, но даже малость, случается, греет сердце и прибавляет сил.