Три д'Артаньяна
Шрифт:
Что касается расчета кардинала де Ришелье, то он был таков: регентшей при малолетнем монархе будет Анна, а первым министром при ней — Мазарини, ее друг и воспитатель юного короля.
Многоопытный кардинал как в воду глядел. В 1642 году он ушел из жизни. На следующий год покинул сей мир и Людовик XIII. И любовно-политическая схема, у истоков которой, возможно, совершенно сознательно встал кардинал де Ришелье, сработала. Франция выстояла, несмотря на тяготы Тридцатилетней войны и бесконечные мятежи недовольных участников Фронды, — выстояла благодаря гибкости Мазарини и стойкости Анны Австрийской.
Как мы уже знаем, все годы Фронды д’Артаньян оставался верным слугой кардинала Мазарини. На его свадьбе с мадемуазель де Шанлеси в 1659 году присутствовал не только кардинал, но и король Людовик XIV. А вот королевы Анны Австрийской там не было, и история ничего не знает о том, была ли она вообще знакома с этим человеком.
Девятого марта 1661 года Джулио Мазарини скончался, оставив после себя спокойную и могущественную Францию. После его смерти Людовик XIV, сделавший себя первым министром и провозгласивший принцип «государство — это я», отстранил свою мать от участия в управлении страной. Собственно, этим он лишь предугадал ее желание. Остаток своей жизни эта некогда красивейшая женщина Европы провела в основанном ею на окраине столицы монастыре Валь-де-Грас, где она и скончалась от рака груди в конце января 1666 года. Оставила после себя Анна Австрийская и еще одну загадку — тайну «Железной Маски». Этого безымянного узника Бастилии тот же Дюма считал старшим сыном королевы. Другие авторы выдвигают свои версии, а истина похоронена в соборе Сен-Дени вместе с мятежной душой дочери короля Испании и королевы Франции.
Что касается истории с алмазными подвесками, то ее впервые рассказал уже известный нам Франсуа де Ларошфуко. В своих «Мемуарах» он пишет:
«Герцогиня де Шеврёз вскоре покинула двор английского короля и вместе со своим мужем герцогом вернулась во Францию; она была встречена кардиналом как лицо, преданное королеве и герцогу Бэкингему. Тем не менее он пытался привлечь ее на свою сторону и заставить служить ему, шпионя за королевой. Больше того, на какое-то время он даже поверил, что госпожа де Шеврёз благосклонна к нему, но при всем этом, не очень полагаясь на ее обещания, принял и другие меры предосторожности. Он захотел принять их также и в отношении герцога Бэкингема; и, зная, что у того существует в Англии давняя связь с графиней Карлейль, кардинал, разъяснив графине, что их чувства сходны и что у них общие интересы, сумел так искусно овладеть надменной и ревнивой душой этой женщины, что она сделалась самым опасным его соглядатаем при герцоге Бэкингеме. Из жажды отмстить ему за неверность и желания стать необходимой кардиналу она не пожалела усилий, чтобы добыть для него бесспорные доказательства в подтверждение его подозрений относительно королевы. Герцог Бэкингем, как я сказал выше, был щеголем и любил великолепие: он прилагал много стараний, чтобы появляться в собраниях отменно одетым. Графиня Карлейль, которой было так важно следить за ним, вскоре заметила, что с некоторых пор он стал носить ранее неизвестные ей алмазные подвески. Она нисколько не сомневалась, что их подарила ему королева, но чтобы окончательно убедиться в этом, как-то на балу улучила время поговорить с герцогом Бэкингемом наедине и срезать у него эти подвески, чтобы послать их кардиналу. Герцог Бэкингем в тот же вечер обнаружил пропажу и, рассудив, что подвески похитила графиня Карлейль, устрашился последствий ее ревности и стал опасаться, как бы она не оказалась способной переправить их кардиналу и тем самым не погубила королеву. Чтобы отвести эту опасность, он немедленно разослал приказ закрыть все гавани Англии и распорядился никого ни под каким видом не выпускать из страны впредь до обозначенного им срока. Тем временем по его повелению были спешно изготовлены другие подвески, точно такие же, как похищенные, и он отправил их королеве, сообщив обо всем происшедшем. Эта предосторожность с закрытием гаваней помешала графине Карлейль осуществить задуманное, и она поняла, что у герцога Бэкингема достаточно времени, чтобы предупредить выполнение ее коварного замысла. Королева, таким образом, избежала мести этой рассвирепевшей женщины, а кардинал лишился верного способа уличить королеву и подтвердить одолевавшие короля сомнения: ведь тот хорошо знал эти подвески, так как сам подарил их королеве».
Вот и вся история, давшая исследователям творчества Александра Дюма право считать, что прототипом Миледи в истории с подвесками королевы была графиня Карлейль и в ней нет места каким бы то ни было мушкетерам. Впрочем, и без них она достаточно запутанна и противоречива. Есть мнение, что королева действительно подарила герцогу Бэкингему алмазные подвески. Не в Париже, как утверждает Александр Дюма, а в Булони, где отъезжавшим в Англию предстояло сесть на корабль. Королева плакала, Бэкингем плакал, а шпионы кардинала де Ришелье поспешили донести своему шефу, что потерявшая от любви голову Анна преподнесла своему любовнику аксельбант с двенадцатью подвесками — подарок ее супруга. Подобный поступок можно объяснить только тем, что испытанное наконец-то Анной блаженство совершенно лишило ее осторожности, ведь было очевидно, что герцог не положит подвески в шкатулку, чтобы тайком ими любоваться, а станет их носить.
Впрочем, недаром английский философ Фрэнсис Бэкон говорил, что «невозможно быть одновременно влюбленным и разумным».
Поступок этот действительно выглядит по-ребячески неосмотрительным. Ну почему бы, скажем, не подарить любимому какой-нибудь перстень, серьги или браслет? В общем, любую дорогую вещь, но не такую уникальную? По всей видимости, потому и подарила, что испытала уникальные (для себя, разумеется) ощущения. В таких случаях королевы мало чем отличаются от простых смертных и творят ничуть не меньшие глупости.
Герцог де Ларошфуко никак не объясняет, как выросшая при знаменитом своими интригами испанском дворе королева Анна могла до такой степени потерять бдительность, что рискнула расстаться с драгоценностью, подаренной ей королем, вместо того чтобы отделаться любой другой вещью меньшей значимости.
Неудивительно, что возвращение Анны Австрийской в Париж было сильно омрачено грубой холодностью ее законного супруга (ему явно сообщили обо всем, что произошло в Амьене). И это вряд ли можно поставить королю в вину: мало кто из мужей любит быть обманутым, да еще со столь бесстыдной откровенностью. Разумеется, к раздуванию королевского гнева приложил руку и кардинал де Ришелье, больше оскорбленный, впрочем, не как отвергнутый любовник, а как государственный деятель, которому роман королевы путал все карты в его политической игре. Но хитроумный де Ришелье сумел извлечь выгоду и из романтической страсти королевы.
Кардинал де Ришелье умер в 1642 году, и он унес с собой тайну: на самом ли деле была история с подвесками и правда ли он был и сам влюблен в королеву? Или же с его стороны это был холодный расчет: завоевав сердце Анны Австрийской, сделать ее активным проводником своей политики?
И вот тут-то мы и подходим к версии, в которой главную роль сыграла графиня Люси Карлейль, дочь графа Генри Нортемберлендского. Как мы уже говорили, именно она считается прототипом знаменитой Миледи, рожденной фантазией Александра Дюма. Эта молодая женщина много раз приезжала во Францию после смерти своего супруга лорда Хея, графа Карлейля. При этом графиня Карлейль была любовницей, точнее — одной из лондонских любовниц герцога Бэкингема. Кардинал де Ришелье еще во время пребывания блистательного герцога в Париже связался с ней и поведал о новом увлечении Бэкингема. Взбешенная «Миледи» все поняла с первого слова: — Конечно же, его преосвященству известно, — сказала она посланцу кардинала, — что теперь идут страшные религиозные распри между католиками и протестантами? Вопрос религиозный — только ширма, за которой скрывается бездна политических амбиций и стремление захватить власть, в том числе и королевскую. Пока этот мятеж тлеет, как искра, беспокоиться не о чем. Но если из искры раздуть пожар — его зарево быстро заставит Бэкингема позабыть о любом романе.
Подобные рассуждения не должны вводить в заблуждение: толчком к раздуванию пожара послужили не хитроумные политические соображения, а банальная ревность. Англичанка отнюдь не была исчадием ада и коварным политиком, она была просто любящей и страдающей женщиной.
После отъезда Бэкингема из Франции и возвращения королевы Анны в Париж кардинал направил графине Карлейль письмо следующего содержания:
«Так как, благодаря Вашему содействию, цель наша достигнута и герцог вернулся в Англию, то не сомневаюсь, что он сблизится с вами по-прежнему. Мне доподлинно известно, что королева Анна подарила герцогу на память голубой аксельбант с двенадцатью алмазными подвесками. При первом же удобном случае постарайтесь отрезать две или три из них и доставить их немедленно ко мне: я найду им достойное применение. Этим вы навеки рассорите королеву с вашим вероломным возлюбленным, мне же дадите возможность уронить его окончательно во мнении Людовика XIII, а может быть, даже и самого его величества, короля Карла I».
Кардинал де Ришелье прекрасно знал, что герцог будет носить воистину королевское украшение. И тот действительно надел его на первый же придворный костюмированный бал.
Однако крайне трудно себе представить, что даже обладающая гипнотическими навыками шпионка сумела бы срезать у Бэкингема подвески прямо на балу. Эту деликатную миссию мог выполнить только тот, кто примелькался во дворце и не вызвал бы подозрений. По версии герцога де Ларошфуко, работу Миледи проделала любовница герцога Бэкингема графиня Люси Карлейль. В изворотливости этой женщины сомневаться не приходится, так как впоследствии, уже в годы английской гражданской войны, она стала двойным агентом и, будучи фрейлиной при жене свергнутого Оливером Кромвелем Карла I Стюарта, посылала из Парижа шпионские донесения врагам короля, тем самым расстроив все планы сторонников монархии уберечь его от эшафота. Так что нельзя не признать: кардинал де Ришелье умел подбирать высококвалифицированные кадры.
Итак, графиня Карлейль раздобыла подвески, но положение спас камердинер герцога. Раздевая своего господина после костюмированного бала, он обнаружил пропажу. А дальше Бэкингем действовал уже самостоятельно. Будучи человеком ничуть не менее хитроумным, чем кардинал де Ришелье, только более молодым и решительным, он мгновенно «вычислил» и воровку, и тайные причины кражи, а затем предпринял все необходимые меры…
А во Франции события тем временем приняли драматический оборот. Кардинал де Ришелье под предлогом потребности в примирении венценосных супругов предложил королю дать большой бал, пригласив на него королеву.