Три дара любимому
Шрифт:
— Да, да, понравилось, это было чудесно, разве ты не понял? — простонала она, раскрываясь перед ним, словно роза под теплыми лучами солнца.
Они занимались любовью всю ночь напролет, как будто оба никак не могли насытиться друг другом. В коротких перерывах они проваливались в сон, но почти сразу же снова просыпались, словно от голода. На рассвете, обессиленная, Дейвон уснула в объятиях Джареда. Разбудил ее звук радио. Она открыла глаза.
Джаред лежал рядом, опершись на локоть, и смотрел на нее. Дейвон сонно улыбнулась.
—
Но ответной улыбки не последовало. В тусклом утреннем свете разглядеть выражение его глаз было невозможно. Отогнав внезапную тревогу, Дейвон спросила:
— А который час?
— Тебе лучше встать. Хьюберт приедет через полчаса.
Он казался теперь таким чужим и холодным. Дейвон поднялась с подушек.
— Джаред, что случилось?
— На этот раз ты не улизнешь среди ночи.
В ее грудь как будто вошла холодная сталь.
— Я не понимаю... О чем ты?
— На этот раз мы играем по моим правилам. Ты была в моей постели до тех пор, пока я хотел тебя там видеть. — Его глубокий голос стал грубым и резким. — Как ты посмела уехать из «Дубков», даже не попрощавшись?!
Острие ножа коснулось ее сердца. Упавшим голосом Дейвон пролепетала:
— Значит, то, что мы занимались любовью... это была просто месть?
— Любовью? Мы же не любим друг друга, Дейвон, — усмехнулся он. — Так что не обряжай то, чем мы тут занимались, в розовые романтические одежды.
Не сумев сдержать стон, Дейвон отшатнулась.
— Концерт, ужин, весь вечер — все это было только средством?
— Я хотел, чтобы ты была здесь. В моей постели. И я это получил.
— По своим правилам, — повторила Дейвон. Глубокая рана, нанесенная им так внезапно, исподтишка, кровоточила, отнимая силы. На какое-то безумное мгновение ей показалось, что это сон, кошмар и что сейчас она проснется в объятиях Джареда. Но еще один взгляд в его враждебно блестевшие глаза сказал ей, что это не сон.
Он обманул ее. Затащил в постель из мести. Тут ей вспомнилось еще кое-что.
— Это ты называешь укрощением, Джаред?
На его подбородке дернулся мускул.
— Тебе надо поторопиться, иначе опоздаешь на самолет.
Глаза Дейвон застилали слезы. Чтобы не расплакаться при нем, она гневно ответила:
— Разумеется, я потороплюсь. Я же не хочу заставлять тебя снова беспокоить президента авиакомпании по пустякам. Какой же ты негодяй, Джаред! Играешь людьми, точно куклами! Используешь свои деньги и связи только для того, чтобы добиться желаемого. Я тебя ненавижу! Какая же я дура, что позволила затащить себя в постель! Ни на каких условиях я никогда больше не соглашусь на это! Никогда! — Она вскочила на ноги, забыв о своей наготе.
— Все, что мне нужно сделать, — это поцеловать тебя, и ты снова окажешься в моей постели.
— Вот как ты, оказывается, получаешь удовольствие? Занимаясь любовью с женщинами, которые тебя не хотят?
Он тоже вскочил на ноги.
— Я не верю в любовь! — закричал он. — Что, любовь заставляет мир вертеться? Черта с два, не смеши меня! Ты знаешь; что такое любовь, Дейвон? Это деньги, это холодный расчет. Любовь поддерживает цветочную и парфюмерную промышленность и производителей всяких романтических подарочков — спроси меня, я владелец нескольких таких фирм, и они приносят кучу денег. Но все это основано на выдумке. Нас свело простое желание — ради бога, не напяливай на это одежды из пестрой мишуры!
Слишком разгневанная, чтобы следить за выражениями, Дейвон воскликнула:
— Кто тебе сказал, что я тебя люблю? Мне Бога нужно благодарить за то, что мне на тебя плевать! Но если я ложусь в постель с мужчиной, я хочу, чтобы со мной обращались как с человеком, у которого есть свои чувства. А не как с куклой Барби или с товаром, который ты покупаешь по какой-то своей прихоти.
— Когда я беру женщину, — выпалил Джаред, — я беру только то, что мне нужно, и все.
— Тогда какой же ты, к черту, богач! — презрительно бросила Дейвон.
Его лицо окаменело. Дейвон поняла, что попала в цель. Но не успела она закрепить свой успех, как он снова холодно усмехнулся:
— Ты даже не представляешь, о чем говоришь.
— Очень хорошо представляю. Ты просто не хочешь признать, что это так. — Слова слетали у нее с языка, подгоняемые болью. — Как ты мог целовать меня, ласкать... если ты хотел только отомстить мне? Это же ужасно — так поступать! Как ты мог, Джаред?
— Это было легко, — ответил он.
С нескрываемой горечью Дейвон сказала:
— Это я была легкой добычей. Я стоила тебе всего лишь одного билета на концерт и ужина. Надеюсь, ты своё получил, Джаред. Жаль только, что повторения ты не дождешься, не так ли?
— Может быть, я и не хочу повторения.
«Действительно, зачем ему это? — подумала Дейвон. — Он свое получил». Внезапно она почувствовала, что с нее довольно. Силы оставили ее, спасительный гнев угас. Слезы снова подступили к горлу.
— Знаешь, за что я больше всего себя ненавижу? Что меня так легко задеть. Не надо, не одевайся. Я сама найду дорогу. — Даже не посмотрев на разбросанную по полу одежду, она вышла и захлопнула за собой дверь.
Тогда какой же ты, к черту, богач...
Джаред стоял, не двигаясь. Неправда. Конечно, неправда. У него денег столько, что он даже сам не знает их точного количества и никогда не истратил бы их все. Более того, он любит свою работу. И может получить любую женщину, которую захочет.
В том числе и Дейвон.
Да, он хотел Дейвон. Она провела с ним ночь и на этот раз ушла тогда, когда он был готов к ее уходу. Чего же еще он хочет?
Ей было больно, когда он сказал, что эта ночь была просто реваншем. Ей было больно. Как будто он вонзил ей в грудь нож и повернул его в ране.