Три дня в Париже. Или как правильно отмечать день рождения
Шрифт:
Мне не хотелось привлекать к себе внимание. Поэтому я взяла себя в руки, оставила на лице лишь дурацкую улыбку, сменила тон и уже с возмущением продолжила:
– Что же это такое с нами происходит? Ведь это в каждом самолёте, любой авиакомпании, независимо от страны прибытия. Куда мы торопимся?
– Люди в страхе. Ведь они «не успеть собрать вещи», – проговорила с акцентом дочь, высказывая тем самым свою аналогичную непримиримость с увиденным.
Это так точно отражало мои мысли, что я снова не удержалась и захихикала. Но уже более сдержанно. Однако опять неприятно удивила собирающихся к выходу. С разных сторон на меня посмотрели так, как будто я своим безудержным весельем могла сорвать весь план их общего побега.
– Совдепия, – повесила ярлык на моих выдуманных военнопленных коллега. – Это привычка стоять в очереди, даже к выходу.
– Да
Я понимала, что просто ворчу. Но дочь меня поддерживала.
– Ну да. Зато ты молодец – быстрее всех собрался, раскидав на полке чужие сумки. Вон те двое, рядом с нами. Во время полёта были такими важными. До туалета шли прогулочным шагом. Со стюардессами свысока. А сейчас, как школьники, в ускоренном режиме напяливают на себя верхнюю одежду.
– А-ха, на горку торопятся, там их пацаны ждут.
Мы с дочерью прыснули, а я тут же представила себе диалог двух обсуждаемых мужчин в воображаемой ситуации:
– Слышь, Михалыч, чего ты копаешься! Там Ванька с Серёгой ждут уже сто лет. Бери скорее ледянки, полетели, – недовольно подгоняет мужичок в бейсболке толстяка в серой футболке. Его наетые на бабушкиных (в нашем представлении, а на самом деле, скорее всего, на тёщиных) борщах щёки раскраснелись от торопливости движений. А рука, как назло, всё никак не попадает в рукав толстовки.
– Да в рукаве чёй-то застряло.
Михалыч пыхтит и очень старается. А его друг, уже давно одетый, не может вытолкать его в проход и возмущённо шипит:
– Вот скажу Светке, что ты копуша, не будет она брать у тебя ледянки.
Эти слова оказывают нужное действие на раскрасневшегося Михалыча, и рука быстро проскальзывает в противный рукав.
Насмеявшись с дочерью над этими двумя ничего не подозревавшими взрослыми пацанами, я стала оглядывать других пассажиров. И, к своему приятному удивлению, заметила, что кроме нас троих в салоне есть ещё несколько готовых быть расстрелянными, но сохранить чувство собственного достоинства. Проявляя солидарность, мы терпеливо сидели в своих креслах в ожидании, пока «все молодцы», наступая друг другу на пятки, наконец покинут самолёт. И вот, проведя почти четыре часа в воздушном пространстве, пережив неимоверное количество разнообразных душевных волнений от «куда ты, тропинка, меня привела» до «наконец-то можем себе позволить», с улыбками удовлетворения мы вышли из самолёта и через несколько минут попали в сказочный зал аэропорта Шарль-де-Голль.
Место прибытия
Сказать, что это один из самых крупных аэропортов Европы, значит не сказать ничего. И те несколько минут первых впечатлений невозможно забыть.
Вот ты выходишь из самолета в предвкушении. Идёшь по рукаву и смотришь вперед с нетерпением. Взгляд словно пытается пробиться сквозь баррикады стен и дверей. А твои притихшие на мгновение эмоции напряжены в ожидании впечатлений от ещё неведомых творений человечества. Но вот ты открываешь дверь в новый мир и, не успевая опомниться, вливаешься в поток, двигающийся параллельно твоей вселенной. Нижняя часть тела отделена от верхней, ноги выполняют двигательную функцию машинально. Сердце бешено стучит от кричащих внутри тебя и захлебывающихся от восторга фраз, вот-вот готовых вырваться наружу. Но по непонятной для тебя причине ни говорить, ни даже шептать ты ещё не можешь. Хотя рот для этой цели уже открыт. Глаза поедают богатый всевозможными деталями футуристического дизайна интерьер залов, разнообразие лиц и стилей одежды, выделяя из толпы настоящих (то есть таких, какими ты их себе и представлял) парижан в форме сотрудников аэропорта. В твоём бушующем от переизбытка чувств мозгу бултыхается только одна фраза – «Я в Париже!». Пестрая лента людей, выстроенных впереди тебя на пешеходном эскалаторе, в конце внезапно рассыпается на единичные неровно отрезанные части. И вот ты становишься одной из хаотично двигающихся частиц общего теплового потока. Вся картина напоминает кадры из фантастического фильма, название которого ты, конечно, не помнишь. Тебя окружают стеклянные галереи, невероятных размеров растения, гомон незнакомых слов на десятках языков мира. Твоя роль землянина, прибывшего на другую планету, – она без слов и заключается только в том, чтобы смотреть и восхищаться. И вот где-то кричат «стоп, снято», и ты можешь расслабиться. Но получается не сразу. Слишком ты вошёл в свою роль и пока не понимаешь, где ты и кто тебе скомандовал.
– Девочки, мы в Париже, что ли? – я услышала свой собственный голос. Это были те самые мысли. Они таки смогли вырваться.
Внешнее зрение вернулось, и сознание вроде тоже.
– Ну что. Приветствую нас. Все эти прелести хоть и поверхностно, но, я бы сказала, впечатляют.
Странный спич моей старшей спутницы окончательно привел меня в чувство. И я уже более осознанно огляделась.
Нас окружал целый город с длинными улицами-переходами из одного сектора в другой, огромными стеклянными фасадами залов ожиданий, всевозможными видами услуг и удобным сервисом. Эдакое цивилизованное, грандиозное, не по-российски комфортно инфраструктурированное место встречи гостей и жителей столицы по типу «всё для людей». Если ты, мой читатель, бывал в поездках, то согласишься, что, приезжая в незнакомый населённый пункт, мы начинаем его познавать с того момента, когда попадаем на территорию автобусной станции, вокзала, аэропорта. И посему место прибытия – это одна из самых первых и главных достопримечательностей любого города, тем более страны. Архитектура, дизайн внутренних помещений, качество инфраструктуры, подача информации, вид внешней территории перед зданием вокзала – всё это для путешествующих говорит о том, как к ним здесь относятся. Степень гостеприимства в главном аэропорту Франции весьма высокая. Вместе с тем Шарль-де-Голь настолько огромен, что в нём можно и заблудиться с непривычки.
Рассматривая всякие вывески и таблички с информацией, вглядываясь в лица, я умирала от любопытства, задаваясь вопросом, какие же приключения нас ждут в городе любви. Кстати, как потом выяснилось, начались эти приключения уже в аэропорту.
Итак, после длинного перехода внутри терминала прибытия мы стояли посреди огромного зала с зеркально вымытыми полами и пока ещё находились в состоянии «кто мы, где мы». Возврат в действительность произошёл по команде:
– Чего зависли? Идём искать стойку информцентра.
Здравый разум моей подруги мгновенно привел нас в чувство, и мы ринулись к заветной табличке с буквой «i». Там нам предстояло приобрести проездные абонементы, которые в дальнейшем должны были стать входными билетами не только в волшебный подземный мир парижского метро, но и в любые другие средства передвижения, коими богат город и его окрестности. Для этого нужны были наличные. И таковые на тот момент имелись только у меня. Я достала из чемодана свой любимый синий аксессуар для хранения денежных средств и расплатилась красивой хрустящей евросотней за три транспортные карты «Пари Визит». Пока я складывала монетки со сдачей в специально отведенное для этого отделение портмоне, дочь забрала из моих рук проездные.
– Мам, а что обозначают все эти цифры?
– Здесь указаны зоны, на которые распространяется действие этих карт. Мы взяли с первой по пятую. Будем кататься по всему городу, а также по его окрестностям.
– И в Диснейленд?
– И в аэропорт, – утвердительно кивнула третья из нас.
Осчастливленные первой покупкой, мы смело двинулись вперёд, следуя заботливо установленным повсюду указателям. Нашей целью был остановочный пункт, откуда мы должны были отправиться в первую наземную поездку на неизвестном нам доселе транспорте под названием RER (кстати оказалось, что это обыкновенная электричка). Путь до перрона был весьма замысловатым. Прибыв наконец-то на станцию, мы вздохнули с облегчением. Но, как вскоре выяснилось, расслабились мы рановато. Дальше всё было сложнее, чем мы предполагали. На перроне стояло множество поездов одинакового цвета, без табличек с номерами, которые мы привыкли видеть, например, на автобусах. Каких-либо опознавательных знаков, определяющих направление движения, табличек или надписей вроде «Аэропорт – центр Парижа» снаружи вагонов мы тоже не обнаружили. Поэтому разобраться, в какой же из них нам требуется сесть, чтобы уехать в правильном направлении, мы не могли.
Чтобы хоть как-то определиться, мы решили воспользоваться примитивным способом общения по типу «вопрос-ответ».
Ближе всех к нам оказалась молодая африканка с цветными дредами, обвивавшими голову, как кусок ткани. Её спокойный и даже скучающий вид выдавал в ней человека, которому привычно всё, что происходит вокруг.
– Как думаете, она местная? – спросила я с сомнением попутчиц.
– Судя по её поведению, а так же учитывая, что в Париже есть целый африканский квартал… – моя коллега не стала договаривать.