Три дороги во Тьму. Изменение
Шрифт:
— О мире… что ж, тебе действительно стоит узнать его. Слушай…
Герладий снова был в этом городке. Он ненавидел его с тех самых пор, как понял, что именно здесь его пути пересеклись с магом, излечившим ему душу. Но, убрав раздвоенность души, маг породил раздвоенность разума. И сейчас Герладий яростно спорил сам с собой. Одно его «Я» настаивало на том, чтобы немедленно разыскать сопляка, лишившего его покоя, позволив узнать, как много он потерял в жизни, борясь с самим собой. Каких бы высот мог достичь, не будь этой борьбы. А другое «Я» доказывало, что этот человек помог ему и еще не все потеряно. Нужно не злиться, а благодарить
— Проклятый сопляк!.. — яростно прошипел Герладий. — Я на колени перед тобой упаду. Ноги буду целовать. А потом сожгу. Обязательно! Ты — зло!!!
— Господин? — стоящий рядом офицер вопросительно посмотрел на Герладия.
— Ничего, — отмахнулся Ищущий. — Это я так, задумался.
Новостей не было. Вернее были, но… все–таки полгода прошло. Как можно найти двух странников спустя полгода? Мальчик с мужчиной? Да сколько их побывало в городе! Ах, они были здесь полгода назад? Хм–м–м, не помню, господин. Герладий с трудом скрывал нетерпение. Солдаты гарнизона старались не попадаться ему на глаза, опасаясь быть обвиненными в плохом служении Святой Матери–Церкви. Герладий объявил награду, после чего к нему стали приводить всех схваченных мальчишек в возрасте восьми–девяти лет, которым не повезло оказаться в обществе взрослого мужчины. На приметы, понятно, никто не смотрел. Ищущий едва не выл. Вот и сейчас он с тоской смотрел на двух охотников, которые приволокли к нему какого–то мальчишку и избитого мужчину лет сорока. Оба были крепко связаны и стояли на коленях.
— Развяжите их, — приказал Ищущий. — Господи, зачем над ребенком–то так издеваться? — чуть ли не простонал он, увидев, насколько туго охотники спеленали бедняг.
Герладий повернулся к стоявшему рядом Мордоку.
— Прикажи отвести их в трактир, пусть там накормят, за мой счет. Потом отпустите. — Он наклонился и помог подняться мальчику, который никак не мог встать даже после того, как с него сняли веревки. Герладий поймал на себе ошарашенные взгляды окружающих и криво усмехнулся. За последнее время он уже привык к таким взглядам, они больше не вызывали у него никаких чувств.
— Ну, что стоите! — рявкнул он на солдат. Те мигом кинулись помогать подняться мужчине, кто–то взял на руки хнычущего ребенка. Мрачные охотники, сообразив, что попали впросак, поспешно удалились.
Понаблюдав, как солдаты помогают бывшим пленникам, Герладий развернулся и зашагал к дому, который снимал здесь. Сел на кровать и задумался. От мыслей его отвлек осторожный стук.
— Кто там?
— Это я, господин. — В комнату осторожно вошел Мордок.
— Какие–то новости?
— Нет. Я просто… я хотел бы знать, зачем вы ищете того мальчишку? Вы же проверяли, он не маг.
Герладий пристально посмотрел на офицера. А ведь он изменился. Во взгляде нет прежней обреченности и прежнего страха. Еще полгода назад такое поведение рассердило бы Герладия до невозможности, и он сделал бы все, чтобы стоящий перед ним человек пожалел о своей «дерзости». А сейчас… Тут, слово молния, сверкнула догадка. Не его одного излечил тот мальчишка. И ведь под носом. Под самым носом! Но как?!
— Он враг Церкви и Спасителя, офицер. Есть подозрение, что мальчишка умеет маскировать свои магические способности. Вы понимаете, что этот секрет не должен получить распространения? Вы можете представить, что будет, если о нем узнают?
Офицер думал. Думал напряженно. Потом резко кивнул.
— Я понял, господин.
«Ни черта ты не понял, Мордок, — чуть не рявкнул Герладий. — Я до ужаса боюсь, что люди узнают: Церковь ошибалась. Ошибалась все время своего существования! Ошибалась, когда объявила Тьму злом, а та оказалось всего лишь одной из сил, необходимых для жизни. Просто одной из. И мне жаль, офицер, что это понял и ты. Что ж, у каждого из нас свой долг. У каждого свой ад».
Через три дня Герладий с отрядом покидал городок, оставляя за собой трех повешенных разбойников, которые осмелились напасть на многоуважаемого капитана Мордока. Суд был скор и справедлив, что отметили все жители. За убийство офицера казнили через повешение. А в реке вскоре найдут еще один труп — оборванца с перерезанным горлом. И никто не узнает, что именно через этого оборванца трое разбойников получили изрядную сумму денег за убийство командира гарнизона при попытке ограбления. И только этот оборванец мог сказать, от кого он получил те деньги.
6.
Накануне своего пятнадцатилетия Раор пришел к магу взъерошенным и сердитым. Отмахнувшись от вопросов, юноша принялся за задачу, которую не смог решить вчера. Однако чувствовалось, что мысли его блуждают где–то далеко. В чем дело, он Стиору так и не сказал. Зато признался Броаху.
— Зверь бы побрал эту старуху! — высказал он все, что накипело на душе.
Броах выслушал всю тираду молча.
— Это ты о ком? — поинтересовался он, когда Раор замолчал.
— Да о старосте нашей. Пилагме… чтоб ей три дня икалось. Представляешь, она вообразила, что я буду счастлив, если мне предложат жениться на ее дочурке. Как же, мне через несколько дней пятнадцать, уже взрослый.
— Логично, — улыбнулся Броах. — Жених видный. Умный, образованный, начитанный. Мастер на все руки. Водяное колесо вон смастерил, которое теперь поливает поля по твоей же системе орошения. Изобрел новую ветряную мельницу. Что еще я забыл?
— Тебе смешно, — хмуро отозвался Раор. — Не тебе ведь на ней жениться…
— А что не так? Видел я ее. Я, конечно, не знаток человеческого понимания красоты, но, как мне кажется, она ничего.
— Смеешься? Да она выше меня на две головы! Худущая, словно неделю не кормили. Но это ладно. С этим еще можно смириться, но она же дура полнейшая!
— Жена и не должна быть умной! — с видом знатока отозвался Броах. — Главное, чтобы готовить умела и дом в чистоте содержала.
Раор подозрительно покосился на друга.
— Это у вашего народа так принято?
— У людей.
Юноша пожал плечами.
— Ну, не знаю. По мне, так я хочу, чтобы мне и поговорить с ней было интересно. В любом случае, если мне предложат — я откажусь.
— А разве еще не предложили?
— Официально нет. Папа намекал. Мол, честь великая оказана. Да видал я такую честь… Поругались мы с ним. Даже возвращаться домой не хочется. Опять уговаривать начнет. Еще бы. Ведь после смерти Пилагмы ее дочурка старостой станет. А поскольку она дура–дурой, то, значит, ее муж будет всем заправлять, то бишь, я.
— Ну, вот видишь, — рассмеялся Броах. — Станешь местным корольком.
Раор только рукой махнул.
— Да уж. Корольком. Чем тут править–то? Да после ваших рассказов о большом мире я в этой деревне просто зачахну. Нет, раз так, долго я здесь не задержусь. Вот от свадьбы отбрыкаюсь и уйду. За воспитание родителям, конечно, спасибо. Пригрели сироту, родителями добрыми оказались и зря не наказывали… как вспомню кое–какие свои шалости в детстве… я бы такого озорника порол нещадно, а они жалели. Но не место мне тут. А за доброту я уже со всей деревней рассчитался по полной своими изобретениями.