Три королевских слова
Шрифт:
Затевать междугородний телефонный разговор на такую тему мне тоже показалось неловким.
Несколько дней я то и дело возвращалась в мыслях к этому вопросу, пока как-то вечером неожиданно не услышала голос в голове:
– Тут и думать нечего.
Я вздрогнула, не сразу сообразив, что слышу анималингву Снежинки, которая валялась на диване кверху пузом и увлеченно ловила невидимую миру муху.
Снежинке недавно исполнилось пять лет, и, как взрослый фамильяр, она теперь могла подключаться к всемирной телепатической сети фамильяров – Катнету. Совокупная житейская мудрость фамильяров была беспредельна. Иметь фамильяра для ведьмы
Я села рядом.
– В смысле?
– Ты все время думаешь про этого Леху Абрикосова. А тут и думать нечего. – Снежинка лениво перевернулась на бок и продолжила скучным голосом: – Леха – обычный негодяй, и ничего больше. Кстати, что это за имя такое – Леха Абрикосов? – Она подергала левым ухом – это означало у нее иронию. – Наверняка наврал. Негодяй, как есть негодяй.
С тех пор как Снежинку приняли во всемирное сообщество фамильяров, ее кидало в крайности. По натуре она была легкомысленна и беспечна, но тот факт, что в начале жизни ее чуть было не лишили магической сущности, оставил жестокий шрам на поверхности нежной кошачьей души. Снежке очень хотелось доказать миру свою профессиональную состоятельность и стать настоящим фамильяром. Она то и дело ныряла в Катнет, подолгу там зависала, а затем, выныривая, вдруг начинала разговаривать как изрядно пожившая и от этого несколько зачерствевшая душой женщина.
Первоначально меня брала оторопь от ее тона, но мама объяснила, что это у Снежинки начальная эйфория от повышения статуса и что вскоре это пройдет, а пока придется потерпеть.
Я пожала плечами.
– Вообще-то он дал мне визитку. «Алексей Абрикосов, свадьбы и ню».
– Визитку! – Снежка фыркнула. – Если я дам тебе визитку, где будет написано, что я «Дита фон Тиз, стриптиз и песнопения», ты тоже поверишь?
– Не спорю, имя у него немного странное, зато звучное. Возможно, это псевдоним, знаешь, как у Раневской или Вольтера. Иногда люди искусства уже и не помнят, как их называли при рождении. Должно быть, смена имени их бодрит и освежает. А насчет негодяя – это еще неизвестно. Просто я напугала Леху своей манерой общаться.
Снежинка поднялась, села, сложила передние лапки вместе, обвила их хвостом и уставилась на меня ярко-оранжевыми глазами.
– Ведьма Данимира! – строго сказала она. – Он завел девочку-студентку в ресторан, поел-попил за ее счет и смылся, не прощаясь. Кто он, по-твоему, после этого?
– Да ладно, – махнула я рукой. – Ты же знаешь, я не обеднела.
– Да, но он-то этого не знал! Ты уж меня извини, хозяйка, но по тебе не скажешь. Посмотри на себя – рубашонка клетчатая, шортики джинсовые, тапочки эти вечные на резиновом ходу… Ведьма Данимира, пора на шпильки переходить.
– Тапочки удобные, я в них счастлива. Не представляю, как люди передвигаются на шпильках. Некоторые даже бегают – я сама видела. Мне на эти ходули смотреть страшно, не то что самой надеть. И потом, я и так высокая, а на каблуках стану еще выше. А насчет Лехи… Ну не знаю, не знаю…
– А я думаю, что знаешь. Представь, что этот Леха сбежал не от тебя, а от твоей подружки. От Ольги. Или от Маришки.
– Какой негодяй! – вскричала я тут же. – Гад ползучий!
– Ага, – довольно муркнула Снежинка. – Оказывается, мы всё прекрасно и сами понимаем. У тебя проблемы с самооценкой, хозяйка.
– Снежка! Во-первых, не Вася Помидоров, а Леха Абрикосов, во-вторых, да не читала я ему Бродского. Ты так говоришь, как будто я на табуретку влезала и оттуда декламировала. Так просто, к слову пришлось, совсем чуть-чуть. Стали говорить, что лето жаркое, даже слишком, все слегка замучились. Ну, вот я и вспомнила: «Я не то что схожу с ума, но устал за лето. За рубашкой в комод полезешь, и день потерян. Поскорей бы, что ли, пришла зима и занесла все это – города, человеков, но для начала – зелень». Вот и все. Но и четырех строчек хватило, чтобы от меня сбежали.
– Это твой Бродский написал? – заинтересованно спросила Снежинка, не обращая внимания на мое самобичевание. – Молодец, он, наверное, в прошлой жизни котом был. Иногда так устаешь в этой шубе, а солнце все светит и светит… Жа-арко… И все такое зеленое-презеленое… В жару сразу хочется чего-то черно-белого, начинаешь завидовать обычным котам. Если встретишь Бродского, передай ему, что он хороший поэт.
– Я не встречу его, Снежечка, он уже умер.
– Ну, тогда он сейчас кот, наверное, – рассудила Снежинка. – За хорошие стихи. Может быть, даже чей-то фамильяр. Я бы с радостью с ним познакомилась.
Я подумала и согласилась, что да, я бы тоже с радостью познакомилась. Хотя мне и непонятно, почему это Бродский за свои стихи должен стать именно котом.
Снежинка посмотрела на меня с укоризной.
– Сама подумай, хозяйка. Разве ты встречала хоть одну собаку, которая писала бы стихи?
Женская логика все-таки ничто по сравнению с кошачьей, подумала я.
– Нет, не встречала. Хотя, честно говоря, я и котов таких не встречала.
Снежинка возвела к потолку оранжевые очи, на ее белоснежной мордочке появилось мечтательное выражение.
– Встречала. Левиафан пишет стихи.
– Лева?! Наш Лева?
Матерый манул Левиафан при виде Снежинки совершенно терял голову и пытался изображать юного котеночка. От его игривых скачков и пробежек в буфете подпрыгивала посуда и звенели хрустальные подвески на качающейся люстре в гостиной. Теперь выяснилось, что он еще и стихи для Снежинки сочиняет.
– А я и не знала.
– Он пишет стихи только для меня, – довольно мурлыкнула Снежинка. – И только мне читает.
– Лева – мужчина видный, но суровый, не каждому душу раскроет. Счастливая ты, Снежка.
– Да, я такая, – не стала скромничать кошечка. – Лева говорит, что я неповторимая, как настоящая снежинка. И еще что я похожа на Мэрилин Монро. Кстати, это правда, что каждая снежинка уникальна? А кто это придумал и зачем это надо?
На тот момент Снежка забыла о своем новом статусе, и ее мысли принялись по-прежнему с легкостью переходить от предмета к предмету.
Мне все-таки хотелось вернуться к волнующему меня вопросу.
– Снежинки и вправду все разные, а почему так, я не знаю. Снежечка, ты мне лучше скажи… – Я смущенно потупилась, но потом продолжила: – А я случайно не зануда? Ну, знаешь, вроде мальчишки не любят таких… Я учусь слишком хорошо и слишком много знаю… таких заучками зовут.