Три мешка добра

Львова Анна

– Нет. – Эми тревожно отодвинула руку Эльвин. – Не спрашивай за нас, прошу. Мы пока живём как живём, дети подрастают. Как нужно будет, Мистер Гриф сам появится. Как нужно будет… – А потом она встала и рьяно кинулась готовить ужин.

Мирком сжался в углу на стуле и тревожно наблюдал за тем, как Эми снимает крышку с ведра, зачерпывает воду и заливает крупу.

Сама Эмили внешне была абсолютно спокойна и делала всё размеренными, плавными движениями. Но временами руки её вздрагивали, в глазах появлялось волнение и становилось понятно, что на душе у неё не так безмятежно и радостно как могло казаться.

Эльвин стояла среди разбросанных писем и от этого чувствовала себя ещё более потерянной. Эта фраза Миркома, эта случайно брошенная фраза застала её врасплох и подцепила то, что было глубоко в душе. Сама того не ожидая, Эльвин озвучила то, что таилось там. Вот всё и всплыло наружу. Оказывается, она думает, что живет неправильно. Глубоко в душе она считает, что не имеет права жить так, как она живет. Она испытывает чувство вины за то, что счастлива, в то время как на свете множество несчастных, которым она должна помогать. И это было крайне нелепо с одной стороны и бесконечно печально с другой. Ни долг, ни миссия не делали её счастливой. Счастливой её делал Лиам. И свобода. Именно то, чего у неё не должно было быть. И осознание этого всё сильнее и глубже погружали её в отвратительное чувство стыда и неловкости. И ей было стыдно за свой стыд, неловко за свою неловкость и грустно от своей грусти.

Лиам сидел на одном из оставленных пустых стульев, золотистый свет от лампы с одной стороны и розово-красный свет от очага с другой причудливо освещали его неподвижную фигуру. Его взгляд, строгий, но полный обожания, был устремлён на Эльвин. Он знал, о чём она думает, он практически видел картины, терзающие её сердце, полное чувства долга. И это ему совсем не нравилось.

Она отдалялась. Её опять отнимали у него. Невыносимо. Сколько можно?

Убеждения, которые Эльвин внушали с самого детства, мысли о том, что настоящая Избранная не может иметь семью, что она должна полностью посвятить себя своей миссии, и её угрызения совести за то, что она этого не исполняет, – были его самыми опасными врагами. За два года Лиаму удалось спалить их в ней дотла своей любовью, но уничтожить их окончательно было не в его силах. Постепенно они стали призраками. Повлиять на них Лиам уже не мог. Навсегда избавиться от них могла лишь Эльвин. Но с её чувством ответственности случится ли это хоть когда-нибудь?

И сейчас эти призраки, всколыхнувшись от фразы Миркома, носились и безжалостно рушили стены их счастливого мира.

– Ну всё, довольно! – Лиам резко поднялся на ноги, подошёл к Эльвин и взял её за плечи. – Куда тебя затащили мысли? Отбрось их! Вернись ко мне! – Он встретил её потерянный взгляд. – Ты слышишь меня? Вернись и будь со мной!

Да… Его взгляд. Наконец-то! Какое облегчение… Эльвин выдохнула.

За эти два года они не расставались больше чем на три часа. Но когда, как и теперь, мысли похищали её, когда всплывали страхи и угрызения совести, это было хуже разлуки, опасней разлуки, больнее разлуки. Для них обоих.

– Будь со мной. – Повторил Лиам еле слышно, не обращая внимания на то, как удивленно на них поглядывают Эми и Мирком.

– Я с тобой, Лиам… – Тихо ответила Эльвин, улыбнувшись, но вдруг запнулась, почувствовав, сколько эгоизма заключается в этой маленькой короткой фразе. Трепетная улыбка медленно растаяла на её губах.

– Вот и хорошо. – Кивнул Лиам и отвернулся.

Эльвин снова осталась одна. Без этого спасительно взгляда, разгоняющего её страхи. Без поддержки. И снова голодная хищная орава мыслей выпрыгнула из своих убежищ и накинулась на неё, свирепствуя сильнее прежнего. Теряясь в себе и заметно грустнея, Эльвин умоляюще смотрела в спину Лиама, горячо надеясь, что он повернётся и снова спасёт её своим взглядом. Но через секунду, когда Лиам действительно повернулся к ней, она отвернулась сама, не давая себе взглянуть ему в глаза.

«– Я не должна искать поддержку. Я должна справиться со всем сама. – Решила она. – Я виновата. Я эгоистка. И поделом мне.»

Она попыталась успокоится. Но на душе было так паршиво, что о спокойствии не могло быть и речи. Нужно было начать говорить. О чём угодно. Отвлечься. Скорее.

– Э-э… – Начала было Эльвин, и тут же растерялась, заметив обратившиеся на неё взгляды. Она ещё не придумала, о чём будет говорить, но, к счастью, письма, до сих пор валявшиеся на полу, быстро пришли на помощь.

– Смотрю и думаю, что они как стая белых голубей, и каждый со своей вестью. – Сказала она первое, что пришло ей на ум, и оглянулась на Эмили, ожидая поддержки. К счастью, её подруга тоже пребывала в волнительно-мечтательном настроении.

– Как маленькие отрывки одной большой книги жизни. – Меланхолично пропела Эми, пристраивая среди красных углей в очаге горшочек с будущим ужином.

– Как… как звенья одной цепочки, связывающей друзей! – Тоже придумал Лиам.

– Это просто бумага. – Обижено проворчал Мирком, задетый тем, что кто-то посмел сравнить голубей с письмами.

И Эльвин опять потерялась.

Лиам хмуро поглядывал на маленькое тёмное окошко. Сказать по правде, сейчас в доме Эмили и Миркома он чувствовал себя всё более и более некомфортно. И дело было даже не в старой мебели, неопрятности или напряжённой атмосфере. Совсем нет. Просто в воздухе как будто происходило что-то, здесь было слишком много мыслей, и слишком много энергии было вложено в каждую из них. Они уплотнялись, переплетались, превращаясь в полотно, и полотно это было ничем иным как дорогой в будущее, в их с Эльвин будущее. Теперь он видел, каким оно будет.

Лиам медленно сжал спинку стула, и сухое дерево заскрипело под его напором. Надвигалось что-то тревожное и неизбежное. Призрачное, отвратительное чувство скорой встречи с Мистером Грифом не покидало Лиама, и от этого на душе было безрадостно и противно.

Лиам повернул голову и посмотрел на Эльвин.

«– Да. Уже началось… Гриф не тиранил её целых два года, целых два года его не было рядом. Но его установки до сих пор сковывают её внутреннюю свободу. Как же хорошо ей внушили, что она зависима! Поистине блестящая работа! И возможно скоро она будет продолжена… Да.» – Лиам наблюдал, как Эльвин собирает письма. Странно, но постепенно раздражение его уходило. Он становился спокойным, хотя состояние это вряд ли можно было назвать спокойствием. Он просто смотрел на жену, настраиваясь опять бороться за неё, если нужно, то тысячу раз. Или больше. Неважно сколько, главное – до конца.

Через несколько недель они отправятся повидать Эдвина. Не искать Грифа, а навестить Эдвина, друга. Именно так видел Лиам это путешествие и никак иначе. Морвиния, словно радушная хозяйка, протягивала к Лиаму свои руки. Причём, одна рука принадлежала Эдвину и была готова вытянуть его из любой сложной ситуации, а другая, серая и костлявая – Мистеру Грифу, и жаждала вцепиться в него когтями, придушить или отшвырнуть подальше от счастья. Мда… Ну и картина, однако. Лиама передёрнуло от отвращения. Хуже всего было то, что рука Грифа, которую так отчётливо видел Лиам, тянулась не только к нему. Она шарила в воздухе, пытаясь найти ниточки, привязанные к Эльвин, чтобы снова управлять ей как марионеткой, воздействовать на неё и манипулировать ей.