Три месяца на любовь
Шрифт:
— Ты должна полететь, — уже ближе к вечеру, когда до моего вылета оставалась всего лишь пара часов, огорошил меня Исаев.
— Уже хочешь от меня избавиться? — напряглась я, едва ли одномоментно не позабыв о всех его признаниях.
— Нет, — серьёзно покачал он головой. — Просто если это действительно то, чего ты хочешь…
Смешно, но он был прав, я до сих пор так и не сумела понять, что мне нужно. Меня тянуло к Андрею со всей душевной страстью, на которую я была способна, но и вопрос личного самоопределения до последнего держал
— А как же ты?
— А я прилечу. Через несколько недель, край — месяц, только вопросы с документами решу, ты-то по рабочей визе полетишь. А у нас теперь ещё и собака.
И это «у нас» окончательно заставило меня поверить в то, что говорил он всерьёз.
***
Улетала я мрачнее тучи, не переставая обнимать собаку и целуя Исаева.
— Только не перепутай, — в какой-то момент пошутил Исаев. Вопреки своей браваде и всем этим речам про «найти себя», выглядел он мрачнее тучи.
— Он не должен был тебя отпускать, — бесновалась Лерка у меня в телефоне, когда я уже была в самолёте. — Вот ничего нельзя доверить этим мужикам! Я ему, значит, сказала, где тебя искать, а он…
— А он всё сделал по-своему, — гордо резюмировала я.
***
Египет встретил меня страшной жарой и самодовольной физиономией Гришки.
Если кратко, то он возглавлял русскую школу, которая обучала детей наших соотечественников-инженеров и прочих специалистов, задействованных на строительстве АЭС.
Первый месяц на чужбине прошёл вполне бодро. Я, захваченная новыми впечатлениями, купалась в море, ездила на экскурсии и без особого напряга вела уроки. Классы здесь были маленькие, всего лишь человек пять-семь, дети мотивированные, родители приветливые. Здесь вообще относились друг к другу достаточно тепло, объединённые одним единственным местоимением «свои».
Но несмотря на новые краски и ежедневные созвоны с Андреем, Леркой, своим семейством, уже к началу следующего месяца я заскучала настолько, что даже книги перестала писать. Мне не хватало эмоций, задач и проблем… Короче, мне стало скучно.
Ситуацию спас Исаев, таки сдержавший своё обещание и прилетевший ко мне, вместе с собакой. Бедный Маркиз, наверное, проклял тот день, когда жизнь свела его с нашим тандемом. Ибо, согласитесь, идея тащить крайне волосатого пса в страну, где даже осенью температура держалась на грани +30, не отличалась благоразумием. Но расстаться с пёселем никто из нас так и не смог, а быть друг от друга на расстоянии становилось уже практически невыносимо.
В итоге Маркиза спасали море и кондёр, а нас — компот из гормонов, плескавшийся в наших головах вместо мозгов.
Смешно, но разлука неожиданно сделала нас куда более сговорчивыми, и, согласные на всё, лишь бы вместе, мы с Исаевым за какие-то два месяца прокачали наше умение обсуждать проблемы едва ли не до совершенства.
А уже ближе к зиме у нас появилась непреодолимая причина вернуться обратно домой.
— Я так и знал! — кричал на меня Гришка, плюясь
— Понимаю, — послушно кивала головой, впрочем, ни о чём не жалея.
К счастью, видимо, я была единственная такая идиотка, кто спокойно раскидывался возможностями, поэтому замену мне нашли достаточно быстро, и мы с Исаевым и Маркизом со спокойной душой отправились восвояси.
***
Следующие полгода пролетели в какой-то дикой кутерьме событий — переезд, свадьба, родственники, друзья, собака…
И вот, как результат, я сидела в некогда родной школе на выпускном у брата-язвы и страдала от духоты и любопытных взглядов, которые то и дело кто-нибудь кидал в мою сторону.
Дети на сцене пели слёзовышибательную песню, а я мечтала лишь об одном — домой к мужу. Хотя, кажется, я об этом уже говорила.
Но поскольку домой пока не получалось никак, ибо вручение аттестатов было в самом разгаре, судьба ниспослала мне мужа с бутылкой холодной воды в руках прямо в актовый зал.
Француз лёгкой походкой «взлетел» на наш ряд и шмякнулся на стул (который я уже больше часа злобно оберегала от всех желающих) рядом со мной. Пожав руку Лёне и папе, муж чмокнул меня в щёку и шепнул:
— Ты как?
— Ненавижу всё сущее, — честно призналась я. Знаю, что Андрею хотелось улыбнуться, его губы чуть дрогнули, но он сдержался, за что я зауважала его ещё сильнее.
— Держись, — чмокнул меня он во второй раз, — чуть-чуть совсем осталось, — после чего накрыл своей ладонью мой до безобразия огромный живот.
Дочку мы ждали со дня на день. Последние недели беременности давались мне с огромным трудом, из-за чего я невольно превратилась в вечно недовольного всем монстра. Даже семья старалась держаться от меня на расстоянии, один лишь Исаев стойко нёс вахту, поддерживая и оберегая меня во всём и от всего.
Маленькая ножка внутри меня с готовностью отозвалась на отцовское прикосновение, и я вдруг решила, что всё не так уж и плохо.
У меня был любимый муж, большая и шумная семья, где каждый отличался своим закидоном, и лишь одна адекватная Ленка, которая со всем этим разбиралась. У меня были самые лучшие на свете друзья, не в меру упитанная собака, которая с каждый днём всё больше походила на медведя, девятьсот учеников и одна школа, в которую я вернусь уже через два года, так как окончательно заскучаю в четырёх стенах.
Писать книжки я не брошу, возьму лишь перерыв на некоторое время, пока Француз окончательно меня не допечёт с требованием написать продолжение его любимой саги.
Но это будет потом, а пока я буду сидеть в украшенном шарами актовом зале, держать за руку Андрея и с гордостью смотреть на брата, который таки получит свою золотую медаль со словами:
— Спасибо маме, папе и любимым сёстрам.
***
Исаева Виктория Андреевна родится ровно через неделю. Но это будет уже совсем другая история.