Три недели страха
Шрифт:
Должно быть, Торклесон увидел что-то на моем лице, так как он извинился перед коллегой и направился мне навстречу.
— Привет, Джек, — поздоровался Торклесон.
— Вы говорили, что Мэлколм Харрис связан с Обри Коутсом, — сказал я. — Как вы это узнали?
Торклесон пожал плечами.
— Телефонные звонки, электронная почта, компьютерная память. Много технических доказательств. Я не все понимаю, но мне рассказывали, что Коутс передавал в Британию из своего трейлера большие файлы, изображения. Британцы отследили их путь к компьютеру Харриса. К сожалению, у нас больше нет
— Я не знаю, где Коуди, — заверил его я. — Не беспокойтесь о нем.
— Почему вы спрашиваете меня об этом?
— Потому что я уверен, что если вы поищете доказательства для обвинения, то обнаружите связь между Харрисом, Коутсом и кое-кем еще в этом городе.
Торклесон внимательно посмотрел на меня.
— Этим занимается целая команда, — сказал он. — Они работают с британцами и Интерполом. Извращенцев арестовывают одного за другим по всему миру. Вы говорите о ком-то конкретно?
— О судье Морленде или его сыне Гэрретте, — ответил я. — Или об обоих.
Торклесон закрыл глаза и застонал:
— Не начинайте снова. Вы знаете, что случилось, когда я послал полицейских в его дом, основываясь на вашей так называемой информации.
— Это другое дело, — сказал я. — Из всех мест, куда он мог перебраться, Мэлколм Харрис выбрал Денвер. Он говорил, что переезжает сюда, так как будет здесь пуленепробиваемым. Кто-то уверил его в этом. И какое доказательство может быть лучше того, что детский порнограф и насильник, вроде Обри Коутса, освобожден в суде под председательством судьи Морленда?
Торклесон попытался спорить, но умолк. Я видел, что для него все стает на свои места, как и для меня.
— Откуда вы знаете Харриса? — спросил он.
— Я встречался с ним по поручению бюро, где работал, — ответил я. — Прежде чем мы узнали, кто он.
— Господи! — прошептал Торклесон.
— Вы имеете доступ к доказательствам против Харриса?
Он кивнул.
— Я должен поработать с нашим техником, чтобы разобраться в них. Но думаю, у нас есть все подтверждающие документы, которые были собраны. Это вопрос проверки телефонных разговоров, адресов электронной почты, персональных компьютеров…
— Вы можете попытаться? — спросил я.
Торклесон снова бросил взгляд через плечо — на сей раз проверить, не подслушивают ли его коллеги.
— Я попытаюсь, — тихо сказал он.
— Благодарю вас. — Мне хотелось его расцеловать.
— Но я не думаю, что это сработает, — предупредил он, положив мне руку на плечо. — Если бы существовали электронные следы от Коутса и Харриса к Морленду или его сыну, вероятно, мы бы уже это знали. Это дело расследуется уже давно.
— Понимаю, — кивнул я. — Но разве не легче проверить конкретную цель — компьютеры и телефоны Морленда и Гэрретта, — чем весь город?
— Может быть, — вздохнул он. — Не знаю.
К этому времени Энджелина потеряла терпение и колотила меня кулачками по отворотам пальто.
— Вниз! Вниз!
— Нет, Энджелина. — Мой суровый голос заставил ее умолкнуть. Она заплакала, и я пожалел, что прикрикнул на нее.
Ночью
Суббота, 24 ноября
Остается один день
Глава 22
Когда в половине восьмого утра зазвонил телефон, я схватил трубку, протирая глаза и надеясь, что это Торклесон или Коуди с новостями. Проснувшись и увидев Мелиссу, наблюдающую за мной, я понял, что не спал несколько часов и заснул только что.
— Все готово к завтрашнему дню? — спросил судья Джон Морленд.
Я не ответил.
— Я знаю, что это трудно, — продолжал Морленд. — Пожалуйста, не делайте это еще более трудным для всех нас.
— Я сделаю это более трудным для вас, — уточнил я.
Последовала пауза.
— Что? — спросил судья.
— Вы слышали меня. Вы попадете в тюрьму, где не сможете снова прикасаться к маленьким девочкам. И вам известно, что происходит в тюрьме с такими, как вы.
Когда он заговорил, его голос звучал сердито и раздраженно.
— Я понятия не имею, о чем вы говорите.
Я надеялся, что он поведет себя, как виновный, и разоблачит себя. Но он был хорошим актером.
— В самом деле? — спросил я.
— Вы сошли с ума. Ненавижу это говорить, но забрать ребенка из такого… окружения следует как можно скорее.
— Вы будете носить робу, ботинки без шнурков и проведете все время, оглядываясь через плечо и ожидая очередного нападения.
Тяжелый вздох.
— Я сделал все, что мог, чтобы облегчить ваше положение, — сказал Морленд. — Дал вам время, хотя не обязан был это делать. Я предложил помочь вам и вашей жене с другим усыновлением, но вы отвергли это предложение. Все, что я слышу от вас, — это угрозы и параноидальная демагогия. Вы обвиняете моего сына в убийстве, а меня в том, что я даже не могу произнести вслух. Я надеялся, что эту болезненную процедуру можно осуществить сдержанно, хотя бы ради ребенка, но вижу, что это невозможно.
Он почти убедил меня!
— Я сделаю это трудным для вас, — повторил я.
— О, ради бога…
Я швырнул трубку и увидел в дверях Мелиссу с Энджелиной на руках.
— Это был он? — спросила она.
— Да.
— Что он хотел?
— Убедиться, что мы готовы.
— Как любезно с его стороны, — горько усмехнулась Мелисса и закрыла глаза. Я встал на случай, если понадобится успокоить ее. Энджелина потянулась ко мне с криком «Па!».
Я не мог съесть даже тост и пил одну чашку кофе за другой. С чашкой в руке я бродил по комнатам нашего дома, как будто видел их в первый раз. Белый зимний свет просачивался сквозь портьеры, более бесстрастный, чем летний. Снаружи, очевидно, было холодно, так как обогреватель щелкал, регулярно подавая теплый воздух. Я тщетно пытался вспомнить, когда я последний раз проверял нашу печь в полуподвале.