Три ночи с лицемером или Stolen Car
Шрифт:
– Вы не убиваете людей, – качаю я головой. – Убив меня, вы убьёте и этого парня, О’Нила.
– Но он ведь всё равно обречён, – охотник снова пожимает плечами. – Так или иначе Адам О’Нил сегодня умрёт. А, значит, у меня нет выбора. Если я убью его до того, как вы уйдёте, возможно, у меня получится уничтожить и вашу сущность. Так, по крайней мере, я спасу тех бедняг, к которым вы планируете наведаться в следующий Самайн, и смерть Адама не будет напрасной…
– А вы опасный человек, мистер Норман, – нервно смеюсь я. – Теперь я вижу, что слухи, которые ходят о вас, правдивы. Однако… чего
– Хочу, чтобы вы сохранили жизнь этому… О’Нилу. И позволили ему самому разбираться с собственной никчёмностью и пустотой в душе.
– Это невозможно, – качаю я головой. И тотчас поспешно объясняю, заметив, как тяжелеет и без того не очень-то приветливый взгляд Эриха. – Дело ведь не в том, что я такой уж злодей, который упивается чужими страданиями и смертью. Ну, да, признаю, в глазах смертных,лицемеры– Зло. Как, собственно, и многие другие сущности Тонкого мира. Но, на самом деле, я никого убивать не хочу, это происходит само собой. Так устроен этот мир. Думаю, за те три дня, чтолицемерпроводит в теле человека, мы… как будто срастаемся с личностью смертного, и уходить обратно уже не хочется. И когда, в третью ночь после Самайна, приходит время возвращаться в Тонкий мир, меня буквально выдирает из этого тела, против моей воли. А на это требуются колоссальные затраты энергии. Вот людское тело и не выдерживает. Этот разрыв просто вытягивает из человека все силы. Кстати,лицемеруэтот переход тоже даётся трудно. По сути, для меня это тоже маленькая смерть… Если бы я мог этому противостоять…
– Так может… весь секрет в том, что вы цепляетесь за это тело, которое вам больше не принадлежит? – рассудил Эрих. В голосе его не было осуждения или злости, мне даже почудилось нечто вроде сочувствия. – И, если вы захотите уйти добровольно, когда придёт ваше время, Адам О’Нил останется жить.
– Я… не захочу уйти добровольно, – со вздохом честно признаюсь я. – Особенно, в этот раз…
– А чтов этот разслучилось такого особенного? – мгновенно ловит мою интонацию Эрих Норман.
– Ничего… – я уже жалею, что проговорился. – Просто хотеть уйти самому… Это… невозможно! Кто захочет добровольно отказаться от настоящей жизни? Вот вы бы согласились на это, согласились умереть по собственной воле? Да ещё ради того, чтобы могло продолжать жизнь это ничтожество…
– Я бы, пожалуй, согласился, но у меня, боюсь, ничего бы не вышло… – хмыкает мой собеседник.
Чёрт! Я и забыл про то, что он проклят бессмертием…
– Простите! Я не… – я честно смущён и даже не знаю, что сказать.
Эрих отмахивается от моих извинений.
Мы оба молчим несколько секунд.
– Я дам вам время. Подумать. До вечера, – передо мной на столе появляется бархатистая чёрная визитка с серебристой надписью. – Позвоните, если решитесь, Адам! Я постараюсь помочь вам… Облегчить ваш уход. У меня есть одна идея. Но без вашего добровольного желания вряд ли что-то выйдет.
– А если я не…
– Тогда мне придётся вас убить, – глядя прямо в глаза, заявляет ведьмак.
Легко поднимается из глубокого кресла и уходит, не прощаясь.
***
16
Знакомство с Эрихом порядком выбивает меня из колеи. Хотя, казалось бы, куда уж больше?
Я и так сегодня в полном раздрае. В голове назойливо стучит мысль, что всё скоро закончится. И это явно не способствует спокойствию и хорошему настроению.
А теперь я ещё и без конца прокручиваю наш разговор.
Нет, я не боюсь его угроз. Не думаю, что он действительно способен уничтожить физически мою сущность. Развоплотить, отправить обратно в Мир Бессмертных… вполне возможно. Но это и так меня скоро ожидает.
А это тело… это тело я в любом случае потеряю. Так какая разница с его помощью или без? Но, может быть, стоило хотя бы узнать, что там за идея у этого ведьмака?
Я горько усмехаюсь – не обманывайся, дружище, выхода нет! Ведь даже если Эрих действительно способен что-то сделать, то точно не ради меня-лицемера. Он хочет спасти этого смертного парня, Адама, о чём, кстати, сразу честно сообщил. А я, так или иначе, в пролёте.
И всё же… по дороге к нотариусу я несколько раз достаю из кармана чёрную визитку ведьмака и раз за разом снова прячу её обратно.
Потом я отвлекаюсь на текущие дела.
Нотариус, конечно, удивлён моей спешкой. Ещё бы! С чего это мужчине в самом расцвете сил так срочно понадобилось оформлять завещание?! Но мистер Макнолан не первый день занимается своим делом, всякого насмотрелся, а потому старается вести себя невозмутимо, спокойно, по-деловому.
Наконец, всё готово.
Я вновь сажусь в машину, глубоко вдыхаю сырой, бодрящий осенний воздух, льющийся в открытое окно. Он пахнет опавшей листвой, стылым туманом, приближающейся зимой и… обречённостью. И я с тоской думаю, что в этом воздухе не хватает запаха моря.
Может, позвать Онору и детей и поехать прямо сейчас на побережье? Конечно, уже поздно… Но вдруг нам повезёт, и мы успеем увидеть закат…
Я всегда стараюсь добраться до моря вмои три ночи.Но, кажется, в этот раз я нашёл нечто столь же прекрасное, как океан. Отвлёкся, и совсем забыл о своей любимой традиции. Пусть так…
Море вечно. Оно меня ещё дождётся.
По дороге домой заезжаю в цветочную лавку. Растерянно оглядываюсь, понимая, что тут можно бродить целый час, и просто спрашиваю, есть ли у них пионы. Я далёк от садоводства, но понимаю, что искать пионы в ноябре по меньшей мере странно…
Но чудо случается. У них не только есть пионы, они ещё и белоснежные.
Я забираю все – целую охапку, похожую на пушистое летнее облако… А как они благоухают!
Теперь можно и домой.
***
Меня встречает странная тишина. От неё по коже бегут неприятные зябкие мурашки. Я настороженно вхожу в гостиную, замираю на пороге…
Онора сидит на диванчике, спиной ко мне, понуро, словно кукла-марионетка, у которой оборвались нити. Телевизор работает, на его экране что-то мелькает, но я не обращаю на это внимание, как и она сама. Звук выключен. И, кажется, что и сама Нора будто отключилась от пространства вокруг.