Три подруги и таинственный жених
Шрифт:
– Откуда такие выводы? – не остался в стороне Макс.
Я поморщилась от необходимости объяснять очевидные вещи, но все же ответила:
– Если бы ты включил мозги и выключил то, что пониже экватора, то тоже заметил бы, что у неё в кухне чище, чем в операционной.
– Может быть, она просто очень чистоплотная, - парировал босс. – Не стоит всех судить по себе.
Я проигнорировала этот выпад.
– Итак?
Мари во время нашей кратковременной перепалки молчала, продолжая комкать непонятно откуда взявшийся платок.
– Последний год Элли работала певицей, - наконец, выдавила
– Что-то я не видела её на концертных афишах, - хмыкнула я.
– Она не входила в число отечественных знаменитостей. Пела в основном в барах, ночных клубах, на свадьбах и юбилеях. Мне не особенно нравилась эта её работа, как и нашим родителям. Но Элли всё устраивало. Она тусовалась ночи на пролёт, днем отсыпалась и со временем очень сильно отдалилась от семьи. В какой-то момент, я заметила, что она стала выглядеть хуже и решила, что это из-за неправильного образа жизни. Но она ничего не хотела слушать и лишь отмахивалась от всех моих просьб изменить свою жизнь. А потом… я зашла к сестре домой в её отсутствие, мне нужна была юбка, которую она у меня одалживала. На кресле лежали сваленные в одну кучу вещи, и я решила вначале поискать там. Взялась за спортивную куртку, лежащую сверху и вдруг из кармана что-то вывалилось. Маленький пакетик, а внутри белые таблетки.
– И вы сразу всё поняли, - заключила я, не особо удивившись её рассказу.
– Да, - кивнула Мари, ей явно было стыдно рассказывать о том, что сестра стала наркоманкой. – Но всё же я до последнего надеялась, что это просто какой-нибудь аспирин. У меня есть один знакомый, руководящий частной медицинской клиникой. Я оформляла его загородный дом. Забрав одну из таблеток, я отдала её ему, попросив узнать, что это такое.
– И что сказал знакомый?
– Сказал, что это не чистые наркотики, а скорее вещество с определенным эффектом схожим с наркотическим. Нечто наподобие экстази, но с более сложной химической цепочкой. Конкретнее он не смог сказать, потому что не специалист в этой сфере. А к специалистам я обращаться побоялась, чтобы не привлечь к сестре лишнего внимания.
Я покивала в такт её словам, а когда девушка замолчала, грустно склонив голову, попросила:
– Макс, ты не мог бы оставить нас на пару минут.
– Я никуда не уйду, - резко отказался босс и поглубже уселся на диван, всем своим видом демонстрируя, что он здесь надолго.
– Да хоть корни тут пусти, - фыркнула я, пронаблюдав за этим представлением. – Но тогда уйду я и разбирайтесь сами, как хотите.
Макс и Мари обменялись взглядами, и Мари кротко кивнула. Макс сжал её руку напоследок, одарил меня сердитым взглядом и с лицом темнее грозовой тучи скрылся за дверью, но притворил её не плотно.
Я на это лишь покачала головой. Вот дурак, для него же старалась. Но говорить ничего не стала, а лишь пересела поближе к Мари. Взяла её за руку, проникновенно заглянула в глаза и с нажимом произнесла:
– Я знаю, кто ты.
Глава VI
Красотка вздрогнула, попыталась забрать руку, но я не позволила.
– О чем вы говорите? – залепетала она.
– Я не понимаю.
– Понимаешь, - уверенно заявила я. – Ты – сирена.
Мари замерла и уставилась на меня так, словно увидела впервые.
– Как ты?...
– …узнала? – с любезной
Мари ахнула и тут же схватилась за спинку дивана, очевидно, чтобы с него не грохнуться.
– Ты дыши, дыши, - еще шире заулыбалась я, хоть и понимая, что сейчас моя улыбка больше похожа на акулий оскал. На самом деле, акулы в какой-то степени даже милые. Просто пиар у них хуже, чем морских котиков. – Судя по тому, что ты никак не отреагировала на моё имя, которое, как ты верно заметила, является достаточно редким, ты покинула морское королевство больше двадцати лет назад. Почему?
Продолжая глядеть на меня огромными глазами с резко расширившимися от страха зрачками, Мари тихо проговорила:
– Когда Элли было два года, а мне соответственно пять, нашего отца обвинили в госизмене и приговорили к смертной казни.
Я лишь кивнула, ничего не сказав. А что тут можно было сказать? У моего отца, как и у многих монархов, имелась определенная склонность к паранойе. А также убежденность в том, что любую проблему следует решать кардинально, не размениваясь на полумеры. Сама я неоднократно говорила отцу, что его политика отличается некоторой чрезмерностью и крайней недальновидностью, но Таллас в принципе никого и никогда слушал. Наверное, эта была одна из нескольких особенно важных причин, по которым я до сих пор не вернулась в королевство, продолжая жить среди людей, прикрываясь авторитетом бабушки.
– Что было дальше?
– Дальше? – немного растерялась девушка, поправив волосы, которые и так выглядели идеально. – Мама испугалась, что вскоре придут и за нами, решив, что семья казненного тоже виновна. И мы сбежали. Стали жить среди смертных, стараясь влиться в их общество и быть как они. Мама нашла работу, где познакомилась с человеческим мужчиной. Он был её начальником. Через полгода после знакомства они поженились. Его не смутило наличие у мамы двоих детей и очень подозрительное отсутствие прошлого. Он удочерил нас, дал нам свою фамилию и растил как своих собственных дочерей.
– Он знает, кто вы? – задала я щекотливый вопрос.
Мари сжала губы так, что они превратились в тонкую полосочку и подняла на меня умоляющий взгляд.
– Я никому не расскажу, - пообещала я. Девушку это убедило, и она еще тише, чем прежде прошептала:
– Мама ему рассказала, когда у меня начался переходный возраст. Вы же знаете, насколько тяжело переживать вхождение в силу, особенно, живя среди людей. Я не могла контролировать начавшиеся всплески магии. И при этом, я не могла дистанцироваться от социума. Я должна была жить, как все. А жить как все значило ходить в школу, чтобы получить образование.
Я вздохнула и, протянув руку, похлопала девушку по спине. Она вздрогнула, не ожидая от меня такого жеста.
– Я понимаю, сама через такое проходила.
Глаза Мари изумленно округлились.
– Долгая история, - скованно улыбнулась я. – Но ты ведь понимаешь, что, рассказав вашему отчиму о том, что вы сирены, она нарушила закон? И наказание за него хуже, чем смертная казнь.
Мари стиснула руки в кулачки и прижала их к груди.
– Я всё понимаю, но у мамы просто не было другого выхода. Вы выдадите нас Совету Старейшин?