Три поэмы. В критическом сопровождении Александра Белого

Завальнюк Леонид

4

Там, где речушка сонно прошиваетДавно забытый глиняный карьер,В избушке на отлете проживаетС 30-х вдовый,Врач-пенсионер.Ему привольно у речных разводий,Где плесы голубого голубей.Он для столаГусей себе разводит,А для души —Зобатых голубей.На топливо берет со строек стружку,Умеет сам стирать и сам варить,Но все мечтает завести старушку,Чтоб было с кем зимой поговорить.Ему иного и не надо счастья,И даже деньги не нужны ему.Он только иногда, по женской части,«Знакомых» принимает на дому.Заплатят – ладно.Не заплатят – тоже.Его волнует лишь один вопрос —Чтоб новый городок, избави боже,Его домишко ветхонький не снес.Ему излишне волноваться вредно,Ни радостей не зная, ни тоски,Он хочет только одного —БезбедноДоковылять до гробовой доски.Ты стар,И все, что просится наружу,Я придержу, чтобы порыв ослаб,И не единым словом не нарушуТвоей спокойной жизни, эскулап.А ты бы в ужасе развел руками,Когда б сегодня кто-нибудь сказал,Что у тебя за толстыми очкамиБутылочно-зеленые глаза.А ты бы, верно, заболел падучей,Когда б открыть, спокойствие губя,Что в 45-м первый смертный случайВ бессмертный символПревратил тебя,Что эту женщину любою силойТы должен был, пусть не спасти, —Спасать!Что кто-то клялся над ее могилойТвою винуВсей жизнью доказать,Что этот «кто-то»В трудную дорогу,Не ждя достатка, вышел налегке,Чтобы вернуться к твоему порогуС непогрешимым скальпелем в руке.Ты стар и слаб.Я промолчу. Я скрою.Но если б к прошлому тебя я возвратил,Ты

б за дорогой моего героя,Должно быть, слишком пристально следил.Ты б, рот скривя в улыбке осторожной,Своим злорадством подглядел тайком,Как отвечал он на билет несложныйДубовым, сучковатым языком;Как он не брал спасительных записок,Как клял себя, с экзамена идя;Как десять раз читал он куцый список,Фамилии своей не находя;Как на фронтоне, тайно от народа,Кивнул ему бескрылый серафимИ черные чугунные воротаВ последний раз захлопнулись за ним;Как повзрослело сердце первой раной,Как завершился в жизни первый юзКороткой и тревожной телеграммой:«Не поступил, но на год остаюсь».И снова боль.И снова в сердце жженье…Все очень худо.Хорошо одно:Что разговор с тобой – предположенье,Несказанного слышать не дано.А знай ты это —Я бы не помешкал:Лицом к лицу —И палец на курок,Чтоб ты не вздумал осквернить усмешкойТот самый первый жизненный урок.Висит луна над горизонтом серым,Влюбленных безответная раба.Притихло все.Лишь где-то за карьеромКлокочет водосточная труба.Захлопнул ставни домик на отшибе,Под легким ветром скрипнула доска.Рожденная в дневном гусином шипе,В сырую темень выползла тоска…А ночь зовет к непознанным глубинамДымками легкой перистой шуги,И тонут в воркотаньи голубиномНе по летам тяжелые шаги.А в небе – тыщи звездных многоточий.Ты, ночь, до точки говорить могла б.Что ты скрываешь?..Ну, спокойной ночи,Прости за беспокойство, эскулап.

5

Темным-темно.И только печка пышетГолубоватым медленным огнем.Давным-давноУехал и не пишет,А ты все жди, а ты грусти о нем,Когда лежит над миром ночь такая,А ветер в окна – память вороша,А ветер, ни на миг не умолкая:– Ты хороша!Ты очень хороша!..Разносит эхо далеко-далёкоТоску нестройных птичьих голосов.А может, тоНе журавлиный клёкот,А уходящей молодости зов?..Четвертый час по голым веткам садаХолодный дождь не устает частить.А может быть…А может быть, не надоНи ожидать,Ни думать,Ни грустить?А может, просто —Сердце взять и броситьНавстречу искрам нового огня,Вот в эту осень,В золотую осыпьНазойливую память оброня?..На тыщи лужиц лунный свет дробится.Промозглый мрак все гуще, тяжелей.Ты слышишь, почта —Надо торопиться!Ни сил и ни стараний не жалей!Я не хочу, чтобы дозрела драма,Я за героя своего боюсь!Стучат.– Войдите! Кто там?– Телеграмма!«Не поступил, но на год остаюсь».

6

Над целым миром стынет синь сквозная.Льнет воронье к седому кедрачу.– Год впереди. Как будешь жить?– Не знаю.– В слесарный цех пошел бы.– Не хочу.Поземки пряжа, тоньше паутинки,Течет и обрывается вдали.Изношены последние ботинки,Истрачены последние рубли.И ветер, сжалясь, пал к ногам и замер.– Скажи, поэт, за что же я побит?Пусть я не помню,Сколько в сердце камер,Зато я знаю,Сколько в нем обид.И знаю так, как знают колкость ости,Как застарелым ранам знают счет.Я б, может, сталТаким врачом со злости,Каких на свете не было еще.Себя до капли выжму, как мочалу,Но в институт —Ты слышишь! —Попаду!– Ты все забыл.– Я все начну сначала.– Ну, а пока в слесарный…– Не пойду…У горожан курьерская походка.Колючий иней пал на провода.Декабрьская суровая погодка —Сибирские седые холода.Без сна три ночи.Сложная задачаВдруг не смежит заиндевелых век.По городу без цели, наудачуШагает любопытный человек.Чуть сбавил шаг,И снова дрожь забила.А ветер в душу, крупкою соря.Нет! Что угодно, только не зубило.Чтоб только не назад,Не в слесаря.Стал на минуту.Ноги – как поленья,Глаза дырявой варежкой протерИ прочитал такое объявленье:«Театру «Факел»Нужен полотер».

Глава третья

1

Я слушаю с каким-то скверным чувствомТакие рассуждения, что, вот,Поскольку уж не совладал с искусством,Подамся я, пожалуй, на завод.И лезет в цех с душою бородатой,С одним талантом – наводить тоску.Кому ты нужен,Сонный соглядатай?А ну-ка сгинь,Не подходи к станку!Здесь нужен люд,Который рвется в драку,Чтоб сотней делВенчать десяток слов.Я, автор многочисленного брака,Я знаю, что такое ремесло.Обжегся раз, и больше не полезу.Из всей науки вынес я одно —Прочувствовать «печенками» железо,Как цвет, как стих, —Не каждому дано.Не тратя сил,Научишься не шибко.И если лбом о стену – медь о медь,Прок невелик.Учиться на ошибках,Как видно, тоже надобно уметь.Не много толку,Если вдруг, потупясь,Врагам на радость и себе на зло,Ты оправдаешь собственную глупостьНелепым и смешным«Не повезло»…Ты грохнись так, чтоб затрещали кости,И никого виновным не зови.Пусть каждый промахДозой доброй злости,Как шаг вперед,Останется в крови.И если каждый пень и каждый камень,Что жизнь поставит,К тридцати годамТы будешь помнить только синяками, —Я сто небитых за тебя отдам.

2

Электрика рачительной рукоюПротерты люстры и потушен свет.Минуты театрального покоя —Спектакля нет и репетиций нет.Смолк ненадолго шум неугомонный,Короткий день к закату повернул.На смертном ложеЮной ДездемоныХудожник-исполнитель прикорнул.Все как-то очень странно и нелепо:Скрестив зеленоватые лучи,Лежит недорисованное небо,Торчат средневековые мечи…Эх, мне б сюда!Я не был бы в накладе.Здесь высшая профессия нужна:Здесь при скупом до юмора окладеРабота до трагичного сложна.Но ты взгляни на этот щит, на плотик —Сработаны не на день, а навек.Запомни, брат, что театральный плотник —Поистине великий человек.Да! Недоволен!Требует и просит,Чтоб по трудуК расценкам подошли!Но он театра ни за что не бросит,Не побежит на длинные рубли.Так в чем же суть?Со временем, к примеру,Ты присмотрись, товарищ полотер,Как яростно «болеют» за премьеруПожарник, осветитель и вахтер.И как, украдкой с глаз отерши влагу,Они в антрактах шепчут:– Хороша!..И как сияют, радуясь аншлагу,Со сбора не имея ни гроша.Эх, мне б сюда!Я всей душой и теломВ мельчайшие подробности пролезИ описал бы,Как живое делоРождает бескорыстный интерес.И всех, кому не худо подлечитьсяОт алчности и прочих зол мирских,Я посылал быЧестности учитьсяК друзьям из театральных мастерских.Ни попрекать не стану, ни грозиться,Но я хочу,Чтоб впрок пошла беда,Чтоб ты хоть этой жизнью заразитьсяСумел неизлечимо,Навсегда.Пока мы здесь в самокопанье дремлем,Пока плетется анемичный стих,Идет, как буря, по целинным землямБунтующая сила молодых.И, может, мир не знал нетленней темы.И вижу я, за часом час губя —Потомство с нас потребует поэмыПро этот труд.Про них – не про тебя.Но только нет.Не сгоряча, не с маху.Молчи,Пока под сердцем не нашлосьТех самых строк, что лягут на бумагуИ, не дымя, прожгут ее насквозь.. . . . . . . . . . . . . . . . . .Нет, я Алтай открытый не открою.Что знал о нем я?Знал я лишь одно —Что там живет любимая герояИ что герой ей не писал давно.

3

Темным-темно…И только в печке углиНет-нет да пыхнут голубым огнем.Давным-давноПоблекли и потухлиВсе те воспоминания о нем,Что жили в сердце, словно на постое,Спокойно, тихо, не тревожа сна.Что ж это было?– Это?Так. Пустое…Ошибка. Просто… молодость.Весна…Растем, друзья!..Растем, как на опаре.Ну что ж, уйду.Пусть встреча без помех.Сейчас сюда придет красивый парень,Неробкий незнакомый человек.Он скажет, что хорошая погода,Неплохо б вместе на каток пойти,Что, вот, сошел с конвейера заводаСегодня первый дизельный НАТИ.И это важно.Это очень важно.Да, в общежитьи.Все дела, дела…Но будь на свете меньше душ бумажных,К весне, наверно б, комната была…Крепись, герой!Я нерадивый школьник:Пришлось почти такое пережить,А формул нет, чтоб этот треугольникЛегко и безболезненно решить.И это хорошо…И очень скверно.Ну что ж.Я только автор, а не сват.Что делать?Делать нечего, наверно.Кто виноват?Никто не виноват.

4

От почты мы, должно быть, все зависим.Порой полгода, шутка ли сказать,Все ждешь и ждешьКаких-то важных писем,А сам вот не умеешь их писать.Так просто это и так сложно это…Тетрадный лист —И тот уже вспотел.Должно быть, умер, не открыв секрета,Последний спец эпистолярных дел.Хоть ты бы, ночь, подсказкой прозвучала!Темно и тихо.Канул час, другой.Четвертое,Десятое началоДочитывает медленный огонь.Что ей писать?О том, что, вот, на щеткеПять месяцев отплясывать пришлось?Что эта полотерская чечеткаДала поесть и отобрала злость?Что ты теперь скучнейшее из пугал,Что только в прошлом видятся бои,Что навсегда, должно быть,В дальний уголЗаброшены учебники твои?..Что ей писать?Я разочтуся делом.Найди слова!Наставь меня на путь.Ведь, кроме глупостей,Я ничего не сделалИ вряд ли сделаю когда-нибудь…Ползут в пролет окна ночные тени.Сочится в душу липкий холодок.В который раз болезненным виденьемВстает алтайский тихий городок.На шпиле конь…Перрон разноголосый…А на земле – та самая весна,И кто-то юный и русоволосыйНе может оторваться от окна…А может, лучшеЧуть поменьше перца?А может, лучшеВсе-таки назад?А может, прощеВытравить из сердцаБутылочно-зеленые глаза?И выучитьсяРадоваться крову,Чтоб лоб – холодный,На душе легко.А может, лучшеЗавести коровуИ просто пить парное молоко?Что ей писать?..В каком, каком плену ты!Где сила? Где?На что ты уповал?И прямо на пол падают минуты,Убитые смятеньем наповал.Как ей писать?Ты, сердце, кровью брызни.Я не доверю холоду чернилСлова возврата к той бескрылой жизни,Что ненавидел так и так чернил.Какая тишь…Как будто там, за рамой,Как будто в целом мире – ни души.Стучат.– Войдите! Кто там?– Телеграмма.«Я вышла замуж.Больше не пиши»…

5

На доброту не принято коситься,Но иногда и добродетель – зло.Тот не рискнет со мной не согласиться,Кому хоть раз некстати повезло.В высокомФиниш – часто старт смешного.Но так и не замкнулся этот круг.Она взяла в искусстве слишком много,Чтобы играть характерных старух.То был закат.Закат большого солнца.Ей памятна навечно та пора,Когда, как дети, плакали «гасконцы»,Слезами орошая «кивера»,И от оваций вся земля дрожала,И буря подымалася в груди,И слава,слава,слава провожалаАктрису на нехоженом пути.Но время шло.И это так не ново,Что в срывах стало некого винить,Что не хватило гения портногоЗаконы разрушенья отменить.«Роксана» потучнела и увяла.В корсете, без корсета ль —Все равно…Уже другая поросль вдохновлялаНа подвиги поэта Сирано.Не злилась.Нет.И зависть не копила.Никто упрек не смеет бросить ей!Она подмостки честно уступилаСияющей сопернице своей.Во имя честиНужно было сдаться.Она сдалась, сошла.А между тем,Там, где хватило силы не остаться,Вдруг не хватило, чтобы уйти совсем.Пускай не жизнь.Пускай хоть бледный сколок,Чтоб только здесь,Где все до слез свое…Пять лет прошло,И этих книжных полокУже нельзя представить без нее.Пять лет,Пять лет все мимо проплывало —И радости, и горести игры.Пять лет она для труппы открывалаНечитанные книжные миры.Так много вышло, что и ныне живо,За тыщи долгих лет из-под пера,Что юностьВсе «на после» отложила.И только с сединой пришла пораСобрать всю эту россыпь по крупице,За каждой фразой постоять, пожить…Так вправе только тот не торопиться,Кому уж больше некуда спешить.А ей уже казалось очень странным,Что, вот, энтузиастов не найдешь,Что не читать,А заводить романыПредпочитает нынче молодежь,Что в формулярах до смешного чисто,А кто читает – слишком стар и сед.И мучилась душа пропагандистаОтсутствием объекта для бесед.Уменье ждать —Великое уменье.Уменье ждатьВсегда берет свое.– Вы не актер?– Я? Нет…И тем не менее,Он как-то сразу покорил ее.Тем, что без дела не умел шататься,Тем, что незнанья вовсе не скрывал,И тем, что самых длинных аннотацийОн никогда ничем не прерывал.Она с особой радостью давалаСвои святые книги пареньку,Но с тайной грустью все ж подозревала,Что он читает их через строку.И этого она бы не простила.Но без остатка разлетелась грусть,Когда, уставясь в пол, он отбубнил ейЧетыре акта пьесы наизусть.Ни грустных глаз,Ни злобного оскала.Лицо – как камень.Вспыхни!Освети!Нет божьей искры…Но она искалаИ сердцем не сумела не найти.Кто долгождан, тот и за это ценен,И тут уж суть, пожалуй, не важна.– Как – полотер?Он должен быть на сцене!Да, да! И это сделает она.Имея рост и молодость, надейся —Когда-нибудь сыграешь все равно.И в роли бессловесного гвардейцаГерой на сцену вышел в «Сирано».Пускай ему не пели дифирамбов.«Доспехи» снял, от счастья чуть дыша.Еще один убит огнями рампы.Наденьте траур, добрая душа.

6

Смешно и больно.Время тает, тает…Ну что ж.Весна – она спешить права.И с каждым днем быстрее облетаетСедая календарная листва.Еще вчера стекло —В морозных фресках,Но слышите, как где-то вдалеке,Вдруг охнув,Раскатился гулким трескомБугристый лед на дрогнувшей реке.Как будто где-то оборвало тросы,И сила бродит, слабых мест ища.Минута…Две…И вздыбились торосы,Аршинными торцами скрежеща.А через день уж снегу негде деться,И солнце вот-вот вырвется в зенит.Помедли время!Дай хоть оглядеться!Как воздух оглушительно звенит,Как звонко в кроныКровь земли стучитсяКак сердце рвется вдаль,В поля,В бега!..И по Оби все мчится,мчится,мчитсяПоследняя холодная шуга.

Глава четвертая

1

Не объяснить, пожалуй, в чем причина,Не указать, которого числа,Но если я действительно мужчина,То зрелостьПосле армии пришла.Привет-поклон тебе, казарма взвода,Треклятый плац, привет тебе, привет!Вы мне растолковалиЗа три года,Чего не мог постичь яДвадцать лет.Припомнишь все —Что лестно, что не лестно…Но я скажу, и мог бы повторить,Что армия – единственное место,Где учат делать, а не говорить.Чабрец у скатов.Щавель бородатый.На лысых сопках – камни-валуны.И вдруг – казармы.Здесь живут солдаты —Великие работники страны.Сквозной забор.Ряды кленовых прядок.Два-три насмерть застриженных куста —Сухой геометрический порядок,Солдатская святая чистота.Клюют носами в сук вороны-сони —Сегодня жди добавочных костей:Согласно древних правил, в гарнизонеБольшим обедом потчуют гостей.В гражданке что —Хоть с полдня и до сна ешь.А тут команда – встань и не ворчи.О! Да тебя не сразу и узнаешь.– Ну, как, герой, казенные харчи?Стоит он, чуть сутулясь от укола,С лицом сурово-важным, как мандат.А тальи нет.И гимнастерка колом —Типичный начинающий солдат.Ему еще и строй – большое бремя.Что там харчи?– Тут дело не в харчах.– А в чем тогда?– Да вот… Уходит время.Не вышло, видно, из меня врача.Все моем, чистим, словно перед свадьбой,Устав зубрим, шнурки из кожи вьем.Что день грядущий мне готовит, знать бы– Всему свой срок.Увидим, доживем.