Три самодержца. Дневники генеральши Богданович

Богданович Александра Викторовна

Богарне делали в Париже вторую операцию рака, ездил доктор Славянский.

За Алексеем здесь настоящая охота. Все ищут его поймать, а каждую ночь к нему являются дамы нашего монда, которых он удостоит пригласить.

Говорят, что после свадьбы на Игнатьевой вел. кн. Михаил Михайлович получит название светлейшего кн. Екатеринославского, так как у него имение в этой губернии.

27 января. Говорили о новом труде Бильбасова «История Екатерины II». Цензура не пропустила 80 страниц, затем специальный совет вычеркнул только 17 вместо 80 страниц, а государь – всего три места, но велел назначить подороже продажу – по 5 руб. за то, чтобы было менее доступно.

Г. П. Данилевский прочел целую лекцию по истории, доказывал, что Екатерина II повенчалась с Потемкиным, что при венчании

было 5 свидетелей, которые при воцарении Павла сожгли полученные грамоты, но осталась одна, и Бартенев («Русский архив») знает, где она находится, но государь ему сказал, что ее обнародовать рано.

28 января. Салов принес известие, что вчера вечером умер Валуев. Как этот человек был испытан судьбой, какое это было некогда величие – все перед ним преклонялись. Сгубила его семья, и вконец сгубил сын, которого он обожал, оказавшийся ужасной дрянью. Последнее время отец получал 23 тыс. содержания, тратил на себя 3500, а остальными деньгами уплачивал неоплатные долги этого сына.

30 января. Покойный сам при жизни написал объявление о своей смерти. Он потребовал, чтобы его хоронили в сюртуке, не несли бы за ним ордена и не выставляли бы их в церкви. Многие упрекают Валуева, что он в своем предсмертном распоряжении не отрешился от своей всегдашней привычки рисоваться, упрекают его во фразерстве и говорят, что это его и сгубило. Но все единогласно признают в нем государственного деятеля, много поработавшего в былое время; говорят, что при нем введены все реформы внутренние прошлого царствования, что история будет говорить о времени управления им Министерством внутренних дел. Последнее время Валуев жил отшельником, мало кого видел, все болел и умер от истощения. Думаю, что он был высокого самолюбия и его угнетало, что его не призывают к делу, не спрашивают его советов. Небольсин говорил А. И. Бутовскому, что Валуев оставил письмо на имя Половцова, где просит царя, чтобы его похоронила казна, а тот же Небольсин был возмущен нарядными санями и рысаком, на которых уехал сын Валуева после похорон отца.

10 февраля. Телеграмма из Берлина извещает, что на выборах взяли верх социалисты, – плачевно. У нас теперь все заняты плясом, так не до того. Постом на это взглянут серьезнее.

12 февраля. Веселитский-Божидарович рассказывал, что американцы ополчились против России: сыплют на нее обвинения за ссыльных на Сахалин, за наши тюрьмы, находят, что мы с ними варварски поступаем. К ним примкнули англичане и партия, которая к нам дружелюбно относилась до сих пор, именно партия Гладстона. Газета «Pall-Mall» выступила уже с ужасной статьей против России и будто Гладстон сам собирается об этом говорить на митинге.

19 февраля. Протестантский пастор Дальтон, известный всему Петербургу, сказал речь, в которой назвал Петербург немецким городом. Рассказал, как один сановник приезжал к нему приглашать его для подачи совета и утешения своему брату, православному, и сказал ему, что наши священники и митрополиты к одному только способны – служить обедни.

Анекдот про Вышнеградского, будто он ищет новый предмет, чтобы обложить его пошлиной, и не находит. Ему предлагают обложить разговор. На это он отвечает: «Мне это будет невыгодно. Мне придется платить большую пошлину».

11 марта. Много говорили сегодня с Шидловским. Он смотрит, что вся Европа будет в руках социалистов, что это пойдет постепенно, что европейская цивилизация теперь будет идти к упадку, что был стимул – христианская вера, которая довела Европу до теперешнего развития, но теперь замечается страшный упадок религии, и для развития цивилизации надо что-либо новое, что повлияло бы на народ. Тяжелое время переживают государи всех стран: с властью трудно расставаться, с неограниченной еще труднее.

13 марта. Вот какие подробности пишет Е. В. про московскую студенческую историю. До субботы арестовано было 650 человек, теперь 30 уволены до августа, трех совсем исключили, а судьба 66-ти решается сегодня в совете профессоров университета. Поведение попечителя Капниста отвратительно, он всему виной. В субботу его назвали публично дураком и закричали: «Пошел вон, невежа!»

У

Суворина, который сегодня у нас завтракал, есть другие подробности: студенты Петровской академии взбунтовались за то, что раньше Юнге был к ним снисходителен, а затем стал придираться, сделался строг, запретил им игру на фортепиано и проч. Это все выдумки, по-моему. Петиция студентов еще требует, чтобы за ними не было полицейского надзора, права сходок и суда университетского и студенческого, чтобы не было ограничения в приеме в университет евреев. В Петербурге сегодня ждали сходки около университета. Суворин говорил, что у нас нет дипломатов, что вообще у нас нет государственных людей, что все это у нас люди заурядные и проч., что в Германии выдающийся был Бисмарк, что теперь оттуда можно ожидать сюрпризов, что французы – народ не серьезный, но работники дома, что Россия сделала глупость, допустив колонизацию немцев на юге, что мы за это ругаем немцев, а должны были бы ругать наших государственных людей, которые допустили это, что французы – не колонизаторы, что они любят Францию и их никуда не тянет, что это только отброски французов приезжают в другие страны.

1 апреля. Н. П. Петров недоволен правительственным сообщением насчет беспорядков в университетах, находит, что оно, во-первых, запоздало, во-вторых, слишком кратко написано и, в-третьих, что, несмотря на то что так долго не писали, не могли в такой большой промежуток времени составить такое сообщение, в котором не было бы неточностей, как, например, исключено больше, чем напечатано. Из Харьковского ветеринарного института, например, уволено 39, исключено 6. Говорят, что Делянов, делая свой доклад государю о студенческих беспорядках, раньше говорил о милостях царя к молодежи и коснулся их неблагодарности. Царь будто его перебил и сказал, что очень сожалеет, что из мухи сделали слона, из пустяков – серьезную историю. Но тут не пустяки, так как из университетов исключено немало.

6 апреля. Рассказывали, что в одно военное учреждение явились мужчина с дамой с просьбой им выдать оттуда секретные бумаги за деньги. Писари, к которым они обратились, смекнули дело, дали знать сыскной полиции, и их задержали. Писарям дали награду в 100 руб. каждому и орден св. Анны. В этой истории замешано два иностранных должностных лица, один из них – служащий в посольстве здесь и уже покинувший Петербург вчера.

7 апреля. Рассказывали сегодня про историю кражи секретных бумаг. По указанию писаря полиция накрыла в одном доме на Конногвардейском бульваре капитана 2-го ранга Шмидта в сообществе английского агента Герберта и морского германского агента Плессена, который уже уехал из Петербурга. Шмидт, оказывается, продал этим иностранцам за 1500 руб. план минных заграждений Кронштадта. Этот Шмидт месяца два тому назад уже продал план фортификаций Кронштадта. Но тогда это не могли вполне ему приписать, но все-таки на него пало подозрение, его уволили со службы, следили за ним – и вот он вторично проделал такую же гнусную вещь. Теперь он сидит в Петропавловской крепости. Говорят, что пруссак гр. Йорк тоже замешан, что государю это неприятно.

Про вел. кн. Николая Николаевича, который теперь живет в Ницце, графиня Орлова писала Мокринской, что он там знается avec la plus mauvaise soci`et`e [38] , обедает у них и приглашает их на завтраки, что он увлекся одной 18-летней девушкой, с ней одной гуляет и разговаривает с ней на promenade des Anglais [39] , но что у нее много папенек, маменек, тетушек и т. д., которые ее не оставляют, что еще больше воспламеняет старого вел. князя. Другие пишут той же Мокринской, что эту девушку вел. князь высматривает для своего сына от Числовой, так как у нее миллион.

38

С самым дурным обществом (франц.).

39

Английском променаде (франц.).