Три секунды вечности
Шрифт:
– Посмотри, так заметно?
– Что? – спросил я, потому что не понимал, что же нужно было заметить. Затем он снял кепку и показал, что там телефон. Действительно, его было совсем незаметно. Ещё мгновенье и этот айфон падает и ударяется об асфальт под резкий гул злорадства всех присутствующих. Экран весь в трещинах. Старлей и сержант тоже это увидели, но ничего не сказали.
КАМАЗ приехал, и мы загрузились в его тентованном кузове, который был оборудован под перевозку солдат. Тогда я ещё не знал, насколько часто нам предстоит передвигаться таким образом. Да ещё и человек по 60-70, при максимально допустимой нагрузке в 35-40 человек. Это всегда было весело.
Водитель поддал газу, и мы на всех парах приближались к месту несения службы.
Глава 5
Добро
«Тот, кто носит, или когда-либо носил голубые погоны с десантными эмблемами, всю жизнь будет с гордостью произносить слова: Я – ДЕСАНТНИК!»
В.Ф. Маргелов
Минут через 20 грузовик начал замедляться. Это означало, что мы приехали. Момент волнительный, ощущение новое и незнакомое. Я ясно представлял себе, что моему взору откроется русская армия такой какая она есть. Предстоящее знакомство ожидаемо стало бы очередным значимым моментом в моей жизни. Все эти статьи в журналах, пабликах «Вконтакте» и Instagram о выходе из зоны комфорта, прочитанные ранее, теперь не имели никакого смысла, потому что предстояло все испытать на себе.
Команда, один за одним, выгрузилась из КАМАЗа. Нашему взору предстал постамент с надписью «242 Учебный центр ВДВ», рядом табличка с названием поселка, на котором базировался УЦ – СВЕТЛЫЙ. Командир дал команду:
– В колонну по два становись! Равняйсь! Смирно! Шагом-марш!
«Ну, погнали» – подумал я про себя.
Огромная по протяженности линия турников и брусьев, стадион, подобие беговых дорожек вокруг из столетнего асфальта. Все это представляло собой спортивный городок, который, в последствие, станет постоянным местом наших занятий по физической подготовке. В строю начался гул. Пацаны делились первым впечатлением от увиденного. Кто-то даже артистично проговорил: «Добро пожаловать в ад!», как сейчас помню. На ад это не было похоже, но то, что мы «попали» и детство закончилось – поняли все.
На КПП дежурный (один из солдатов срочной службы в наряде) открыл нам шлагбаум и увидел меня с огромным хоккейным баулом и клюшкой – «О, хоккеист! Это хорошо!». Я тоже улыбнулся. Подумал, наверное круто, что я хоккеист, видимо они здесь в почете (я ошибался).
Метров тридцать прямо от КПП был расположен плац. Рядом с ним второй – ужасно разбитый, весь в ямах и кочках. На другой стороне от него была столовая. Справа от нас штаб, а за ним здание, перетянутое сеткой, у которого был обвален один пролет с первого до последнего этажа. Это и было тем самым местом гибели 24-х десантников в 2015, а напротив находился монумент во славу и вечную память погибших ребят. Тогда я задумался, ведь совсем недавно – пару лет назад – видел репортаж с места этого жуткого события, а сейчас иду наяву мимо этого места. Необычное ощущение…
Мы приблизились к старому обшарпанному зданию. Как оказалось, это был дворец культуры. На входе валялись какие-то доски и горы земли. Дальше мы вошли в актовый зал и расселись. Здесь нас ожидали психологи УЦ. Их задача была в том, чтобы распределить нас по ротам. Якобы наш психологический портрет должен стать показателем нашего будущего подразделения. Этим занимались две женщины в годах и полный мужчина крепкого телосложения. Это был главный психолог учебного центра, как выяснилось позже. И вот, когда он увидел меня с хоккейным баулом, его глаза налились гневом и на меня высвободилось столько словесной ярости, сколько, наверное, не испытывал очень давно или даже вообще не испытывал в своей жизни. Содержание его выговора в мой адрес, а вернее выкрика (орал он как резанный) было основано на донесении до меня мыслей того, что я допустил большую ошибку, привезя сюда хоккейную форму с клюшкой. Что-то вроде – «Солдат, ты конченный! Какого черта ты притащил сюда это гавно?! Ты служить приехал или в хоккей играть?». Меня это привело в небольшое замешательство, потому что я и не хотел тащить в армию хоккейные причиндалы килограмм пятнадцать весом, ведь об это меня просил товарищ офицер. По реакции старлея я понял, что этот дядя на порядок постарше его в звании. Ф. просто молчал, а когда психолог закончил свои нравоучения, подошел и сказал: «Не обращай внимания».
Я посмотрел на остальных ребят, они тоже опешили от такого приема и ругани в мой адрес. Потому что выглядело это слишком неадекватно. Но мы с Олегом переглянулись, и в глазах каждого из нас был настрой типа – «Ничего, брат, прорвемся!»
Члены нашей команды по одному стали подходить к столам. Нужно было ответить на несколько вопросов, после чего психолог делал нам пометку, в какую роту мы определены. Я был записан в 7 роту. Это был второй батальон. Всех нас туда и определили, кроме Олега. К нему сразу же возникли вопросы по поводу его татуировок и еще что-то, после чего он был записан в роту связи 1 батальона. 5,6,7 и 8 рота обучались по военной специальности «механик-водитель БМД-2 (БТРД)», это означает, что, через три месяца, я должен был уметь в совершенстве управлять знаменитой боевой машиной десанта, знать техническое устройство и как ее обслуживать. То, что с Олегом мы уже не могли попасть в одну роту было неприятным фактом для меня, но позже выяснилось, что и Дениса направили в 6 роту. А в 7 со мной попали тот самый любитель поспать из поезда и земляк из районного военкомата. Который отличился еще в поезде чрезмерной услужливостью к офицеру и сержанту и уже тогда все без исключения поняли, что этот паренек любитель полизать (что именно полизать давайте оставим на ваше усмотрение, но, думаю, все меня поняли). В общем, компания моя оказалась крайне нежелательной. Короче говоря, звезды не сошлись. Но унывать было некогда. «Прорвемся!» – подумал я про себя.
Мы вышли и двинулись дальше, началась какая-то грунтовая дорога, чуть дальше виднелись своеобразные склады, колючая проволока, одноэтажные казармы, которые на тот момент еще пустовали. Было понятно, что на территории УЦ в настоящее время проходят строительный работы. И такие невысокие казармы должны стать в перспективе местом расположения рот и батальонов. Очень жаль, что нам не удалось там пожить. Потому что далее мы увидели то самое место, где нам предстояло провести три месяца.
Три огромных синих ангара стояли один за одним. Это эллинги, которые предназначались для складирования и хранения в них парашютов и прочих воздушно – десантных приспособлений. Как нам рассказали ранее, именно они были оборудованы под казармы, так как располагать роты солдат в зданиях, имевших риск обвала подобного такому как в 2015 году – категорически запрещалось. А факт того, что нам предстояло жить в ангаре, не предназначенном для проживания человека, сводил оптимизм к минимуму. Теперь я понимал, что будет очень тяжело. Мы подошли к входу, сержант А. постучал, дневальный открыл дверь, и мы вошли в расположение.
Дежурный по восьмой роте, находившейся первой у входа в ангар, сразу обратил внимание на меня. Очень уж бросалась в глаза огромная сумка и клюшка, которые я волочил, изрядно устав уже за все сегодняшнее путешествие. Но это был не наш дежурный, и проверять нас должен был не он.
В расположении находилось огромное количество кроватей. Все двухъярусные. А сам ангар представлял собой подобие крытого промышленного цеха около 70 метров в длину. Именно такие ассоциации у меня воспроизвели металлические стены и бетонный пол.
Наша рота (7 УПДР) была следующей. Пока мы шли, я смотрел на солдат, спящих как младенцы. Это удивило меня, так как вокруг было достаточно много света, дежурный что то бормотал на дневальных, да и мы шагали довольно шумно – это не было помехой уставшим и измученным солдатам.
В расположении нашего батальона находилось четыре роты. Крайняя – 8 УПДР, затем мы – 7, дальше – 6 и 5. Роль границы между ротами выполняли шкафы, выставленные сплошной стеной. Мы завернули за таким сооружением и оказались в расположении знаменитой и неповторимой 7 роты. Здесь нас и встретил сержант. Он был ужасно недоволен, когда увидел мой баул. И буквально завопил: «Ооой…ещё и хоккеист! Нах.. он нужен, ещё его шмотки проверять!» – короче говоря, за каких-то 20-30 минут пребывания меня возненавидел уже второй военный. Ненависть эта была подпитана наличием у меня хоккейной формы, которую я, собственно говоря, и взял то, по просьбе офицера роты, в которую в итоге и попал. Этот неприятный факт, но на тот момент я об этом не заморачивался.
Конец ознакомительного фрагмента.