Три страны света
Шрифт:
Они решились ехать за границу.
Глава VII
Заложено было имение, и супруги отправились, Горбун был им теперь необходимее, чем когда-нибудь: он обделывал все дела, вел счета, распоряжался всем. Аккуратность его, заботливость и предупредительность даже не раз поражали в дороге саму Сару. Прибыли в Париж. Сара, вечно жившая в деревне, и не подозревала, что могло существовать в жизни столько разнообразий. Театры, гулянья, балы, наряды все так заняло ее, что голова у ней пошла кругом. Она с увлечением предалась этой жизни; ее окружало разнообразное
Сара сначала увлекалась было молодыми людьми, окружавшими ее, но увлечение ее было непродолжительно: казалось, она не создана была для любви. Наконец между ее знакомыми, число которых с каждым днем прибывало, явился молодой, красивый и гордый испанец. Он бежал из своей родины, убив на дуэли противника. У него было правильное, свежее лицо, жгучие глаза, черные волосы, величавая осанка и романтическое имя. Он чудесно стрелял, еще лучше ездил верхом. Смелость, которую он обнаруживал в частых прогулках верхом, да две дуэли, за час перед которыми он был покоен и весел, победили сердце Сары: она увидела в нем свой идеал. Стараясь покорить сердце гордого испанца, Сара употребляла все тонкости кокетства; наконец она стала даже явно оказывать ему предпочтение перед всеми молодыми людьми; но дон Эрнандо торжествовал и оставался холоден. Почувствовав к нему страшную ненависть, Сара, не менее его гордая, дала себе слово во что бы то ни стало завлечь его и потом отмстить ему за его холодность, посмеявшись над его любовью. К собственному удивлению, она замечала в себе большую перемену: была весела и любезна только при нем, часто впадала в отчаяние, мучимая его равнодушием.
Горбун следил за каждым шагом своей госпожи; ее отчаяние заставляло его страдать; но не в его власти было помочь горю.
Вдруг Сара повеселела, театры, балы, прогулки не давали ей минуты отдыха. Она не находила времени ни для чего другого; о сыне она мало думала, думать о делах считала унизительным. Раз, готовясь к балу, она позвала горбуна, чтоб отдать ему нужные приказания. Он заметил, что она употребляла особенное старание о своем туалете; раза три меняли ей прическу. Наконец она устала и выслала всех, кроме горбуна,, который продолжал отдавать отчет по делам. Сара рассеянно слушала его, перебирая свои кольца.
– Ах, боже мой, мне ни одно из них не нравится! – сказала она. – Поезжай сейчас же и купи мне кольцо с самым лучшим опалом. Денег не жалей!
Горбун не двигался с места.
– Скорее, скорее! – нетерпеливо кричала Сара.
– У меня нет денег, – сказал горбун.
– Достань, где хочешь, мне непременно нужно! – вспыхнув, крикнула Сара.
– Нет возможности больше доставать их, – робко отвечал горбун.
– Это что значит? – строго спросила Сара.
– У меня нет средств еще занять, – решительно сказал горбун.
Сара гордо подошла к нему.
– Я давно собирался вам сказать, – продолжал он, – что вам нужно изменить образ жизни: мы должны кругом, имение в залоге – откуда взять еще денег?
– Что же я должна делать? – спросила насмешливо Сара.
– Умерить себя…
– Я… я буду умерять себя, я?
– Что ж делать? Ваши дела запутаны…
Сара дико засмеялась, горбун вздрогнул: он узнал смех, который всегда был предвестником страшного гнева Сары.
– Я покажу тебе, как я намерена себя умерять, – сказала она и подошла к туалету, на котором разложены были дорогие вещи, приготовленные
Горбун молча вышел.
Кольцо с опалом, которое он достал ей, очутилось на руке дона Эрнандо.
Горбун обратился и к Бранчевскому с просьбой умерить расходы, пугал его разорением; Бранчевский призадумался, дал слово остепениться; но через два дня, проиграв значительную сумму, он приказал горбуну непременно достать ему денег.
Саре было не до экономии: она в первый раз любила. Страсть ее не знала границ. Она не спускала глаз с своего испанца; проводила с ним все свое время; ревновала его даже к вещам; то проклинала его, плакала, рвала на себе волосы в его присутствии, то вдруг становилась нежна, кротка до унижения. Только он один мог противоречить ей.
Время шло. Сара жила одной страстью. Ночи быстро летели, превращенные в дни. Устроив потайную комнату с ходом прямо на улицу, Сара убрала ее с неслыханной восточной роскошью, и там, нарядившись в восточное платье, украшенное дорогими каменьями и брильянтами, на мягких подушках, в нетерпении ждала к себе возлюбленного. Самые тонкие блюда и вина являлись к ужину. Горбун вполне походил на евнуха; лицо его постоянно хранило лукавое и злое выражение; какой-то умысел хранил он в своей душе. Без противоречий, без ропота, как будто машинально, исполнял он все прихоти Сары, которая все больше и больше вверялась ему.
Раз днем Сара ввела горбуна в свою потайную комнату. В ее движениях было что-то странное и таинственное. Горбун был потрясен роскошной негой комнаты и таинственными взглядами Сары. Страшная мысль мелькнула в голове его. В испуге, в борьбе с самим собою, нерешительно глядел он на Сару, которая сидела в задумчивости. Наконец она быстро подняла голову и устремила на горбуна проницательный взор.
– Истинно ли ты мне предан? – спросила она.
Горбун смешался и вопросительно смотрел на нее.
– Способен ли ты понять всю важность моей доверенности к тебе? – продолжала она.
– Чем я мог возбудить ваше сомнение? – перебил ее горбун дрожащим голосом.
– Я знаю, ты предан мне! – гордо и с уверенностью, сказала Сара.
– О, я готов чем угодно доказать вам мою преданность! – с горячностью воскликнул горбун.
– Я все вижу – и ты будешь щедро награжден. Судорожная улыбка мелькнула на губах его; он слегка поклонился.
– Послушай! – шепотом сказала Сара и огляделась во все стороны, краска выступила на ее лице, она продолжала быстро: – Мне нужна верная женщина…
Горбун пошатнулся, мгновенный и тихий страдальческий стон вылетел из его груди; он так сильно сжал свои руки, что суставы хрустнули. Сара, слишком занятая собственными мыслями, ничего не заметила.
– Я не буду жалеть денег, твоя жизнь, твое благосостояние – все упрочится, если ты сохранишь тайну. – Она закрыла лицо руками и упала в подушки дивана, не взглянув в лицо горбуна, которое дышало в эту минуту адской, злобной насмешливостью.
Через несколько месяцев у Сары родилась дочь, которую отдали на воспитание одной женщине, отысканной горбуном. Она была русская и, попав в Париж с своей госпожой, по смерти ее не знала, как добраться домой. Горбун обещал ей, что она будет отправлена вместе с ребенком в "Россию, и этой надеждой купил ее безграничную преданность. Сара, казалось, еще сильнее привязалась к дону Эрнанду; она тиранила его своей любовью; ей все казалось, что он холоден, неверен ей; испанец, наконец, устал и, видимо, начал избегать ее…