Три Учебника Успеха

Залесский Владимир Владимирович

Читая о детстве Г. Шлимана, проведенном в Анкесхагене, я - совпало - услышал радиопередачу о проблемах современного родительского воспитания детей. Выступавший по радио родитель перечислял множество кружков и секций, куда был определен его ребенок, и продолжил перечисление, размышляя, куда бы его (ребенка) было полезно определить в будущем. Я невольно сопоставил эти радиорассказы и радиоразмышления с фактическим воспитанием Г. Шлимана: в гуманной социальной среде собственными родителями. И подумал, что кружки и секции с какого-то момента превращаются в бестолковую суету; они не могут заменить родительского воспитания, домашнего образования и гуманной доброжелательной социальной среды. Хотя справедливости ради отметим, что маленький Генрих в Анкерсхагене обучался танцам, так что можно сказать, что он посещал танцевальный кружок. (В вышеупомянутом фильме "Таинственное сокровище Трои" его создатели весьма элегантно разместили эпизод с главным героем, Генрихом,

танцующим с Софией греческий танец под звездным троянским небом). Насколько навыки танцевального кружка трансформировались в реальные танцы? Сказать сложно. Отчетливых данных ни "за", ни "против" не имеется. В одном из писем Г. Шлиман иронически писал: "...От жизни как от каждого года, остается только то, что сегодня бал ... Жалкая картина..." [Богданов И.А., 2008 а. С. 168]).

Однако при рассмотрении этого родительского "анкерсхагенского" воспитания возникает вопрос о формальных социальных титулах; кружки и секции выдают грамоты, свидетельства и т.д., они сами по себе являются носителями неких брендов. Что мог дать в этом смысле пастор Эрнст Шлиман? Благословить Генриха на раскопки Трои? Смешно, правда?

Пройдет время, всемирно известный Генрих напишет в автобиографии об одобрении отцом планов раскопок Трои: "...наконец мы оба согласились на том, что когда-нибудь я должен раскопать Трою" [Шлиман Г. Илион. Т.1. С. 38, 55]. Формулировка "мы оба согласились" предполагает такую траекторию обсуждения, при которой Генрих не просто бы высказал намерение, но получил бы в ответ одобрение отца; отец высказал одобрение маленькому мальчику. В дневнике Г. Шлимана появится запись, что он увидел Великую китайскую стену "о которой с самого нежного детства я не мог слышать без чувства живейшего интереса" [Мейерович М.Л. С. 61]. Но в некоторых информационных источниках звучат сомнения: " что? в нежном детстве планировал раскопать Трою? обсуждал Великую китайскую стену? практически нереально!" Вот если бы какая-то грамота или свидетельство или еще что-то официальное, с подписью и печатью...

Преклонение перед официальными титулами порождает подсознательный стыд за Г. Шлимана: у него не было ни законченного гимназического, ни законченного высшего образования. За этим подсознательным стыдом следует появление той позиции, о которой я уже упомянул: да, настоящий коммерсант, но ученый как бы случайный, ставший таковым в силу удачного, случайного, счастливого стечения обстоятельств.

На самом деле это феодальноукорененное преклонение перед социальными титулами формирует совершенно ложное представление о Г. Шлимане как об ученом.

Наверное, не случайно именно Англия, в то время наиболее развитая европейская парламентская демократия, реально освободившаяся от феодальных пут, дала старт широкому признанию Г. Шлимана.

Английский выдающийся историк Генри Томас Бокль, не получивший систематического образования, практически ровесник Г. Шлимана, "к двадцати пяти годам ...уже знал девятнадцать языков, читая на каждом из них совершенно свободно и был в состоянии даже говорить на них, хотя и с акцентом", "сохранил он, очевидно под влиянием личного своего опыта, убеждение, что "нельзя насиловать наклонностей и влечений ребенка и юноши", что "надо, по возможности, предоставлять их самим себе, а не коверкать по программе и не принуждать по системе". Всякий, говорил он, сам найдет себе дорогу; не беда, если он будет меньше образован, важно, чтобы он был самостоятелен, был самим собой" (Соловьев Е. А. "Г.Т. Бокль: Его жизнь и научная деятельность. 1895.
– 80 с.").

Более того, с современных позиций ясно, что тип Шлимана-ученого гораздо ближе не к ученым XIX века, а к таким универсальным деятелям и культурным феноменам XX и XXI веков как, например, Говард Хьюз, Илон Маск, Ричард Брэнсон, в чем-то даже, возможно, превосходя их: они генерируют научные инициативы, финансируют и осуществляют их (Г. Хьюз делал это в прошлом), а Г. Шлиман не только делал названное, но и стал основоположником новой отрасли знания, "микенской археологии" (это понятие, в частности, указано на мемориальной доске в Петербурге, установленной в 1990 году в значительной степени благодаря усилиям И.А. Богданова [Богданов И.А., 2008 а. С. 25-27]).

(Отметим также, что понятие "микенской археологии" корреспондируется с понятием "гомеровской археологии"; такое понятие приведено в книге Ф. Вандерберга [Вандерберг. С. 403]).

Генрих Шлиман признается "открывателем первой европейской высокой цивилизации" [Гаврилов А.К. С. 361].

Каков был процесс появления в XIX веке культурного деятеля, ученого, адекватного XX и XXI векам?

Для его понимания нужно осознать, что преклонение перед формальными социальными титулами хотя и стало элементом общественного подсознания, но вовсе не доминирующим. Вот, например, цитата из статьи "Высшее образование" (Большая Советская Энциклопедия. Т. 14. М. 1929. С.24) (цитата, хотя и несущая на себе печать пристрастного классового подхода, но интересная по существу): "Дети крупной буржуазии и остатков земельной аристократии

в 20 в. также обычно посещают высшие учебные заведения, но либо специально для них существующие (Оксфорд и Кембридж), либо обычные, но зато в необычном порядке. Потратив 1 - 2 года на ознакомление с университетской жизнью и прослушав кое-какие разрозненные курсы, они получают в дальнейшем высшее образование в путешествиях, в аристократических клубах и т. д.". В предложенной цитате изложен примерный алгоритм получения высшего образования Г. Шлиманом: он прослушал несколько курсов лекций в Парижском университете, посетил лекции по греческой литературе и современной истории в Неапольском университете (интересно, что оба университета относятся к числу старейших в Европе), предпринял кругосветное и другие путешествия, приступил к написанию и изданию книг, к археологическим раскопкам. И в таком алгоритме действий нет оснований усмотреть что-то уж особенно необычное, если не находиться в плену преклонения перед формальными социальными титулами. В одном из писем (от 9 ноября 1847 года) Генрих Шлиман романтизирует путешествия: "...Если Вы встретите какого-нибудь гения ..., то спросите его, где он получил свое образование ..., на это он Вам торжественно расскажет о своих путешествиях и о пользах, из оного извлекаемых" [Богданов И.А., 2008 а. С. 162]. Однако, реальность была не всегда такой уж романтичной. От посещения острова Капри остались впечатления не лучшие: "Хозяин гостиницы заставил меня заплатить 31 франк, хотя я не хотел давать больше восьми. Из ночного горшка исходила вонь, всю ночь мне досаждали мухи, клопы, блохи и комары. Кроме того, повсюду была такая грязь, морская вода такая плохая и все настолько ужасно, что не могу думать об этом без отвращения. У меня был ужасный понос" [Богданов И.А., 2008 а. С. 47]. Впрочем, Г. Шлиман умел делать выводы, находить "ключи" к ситуациям. Вспомним арабский тюрбан, который Г. Шлиман одел в Китае, когда совершал кругосветное путешествие. Думаю, что путешественник, одевающий тюрбан, не остался без самого лучшего и внимательного обслуживания.

5.2. СИСТЕМА САМОРАЗВИТИЯ ГЕНРИХА ШЛИМАНА.

5.2.1. ТРИ КИТА УДАЧЛИВОГО ИОНЫ.

Г. Шлиман сделал процесс самооценки, самоанализа, саморазвития, самообразования, расширения кругозора, развития умений думать и учиться перманентными; они не только осуществлялись пожизненно, но стали приближаться к круглосуточному формату.

"Три кита" культурно-интеллектуального саморазвития Г.Шлимана:

1. Заучивание наизусть,

2. Написание (красивых) писем,

3. Ведение дневника.

Заучивание наизусть в практическом применении для изучения иностранных и древних языков ведет к резкому расширению культурного горизонта, профессиональной полезности (пригодности), общей жизненной успешности. Заучивание наизусть священных и классических текстов создает полиэффект; один из результатов - создание предпосылок для выработки литературного стиля, интеллектуального резерва. В 1865 году, во время кругосветного путешествия, Генрих Шлиман, возможно, вспомнит: один знакомый англичанин выслушал пересказанную наизусть Г. Шлиманом речь (он услышал ее в Конгрессе США) и сказал несколько простых слов: "Стыдно вам повторять чужие речи! У вас достаточно способностей, чтобы произносить и писать свои" [Мейерович М.Л. С. 63]. Одним из итогов кругосветного путешествия стало написание и издание первой книги Генриха Шлимана.

Написание писем при реализации вышеупомянутого интеллектуального резерва приводит к формированию литературного стиля, писательского мастерства. Письма становятся "красивыми". Для примера приведу отрывок из письма Г. Шлимана епископу Теоклетосу Вимпосу (февраль 1869 года; тема: второй брак):

"Дорогой друг, не могу передать, как я люблю ваш город и его обитателей. Клянусь вам памятью моей матери, все мои думы направлены на то, чтобы сделать счастливой мою будущую супругу. Клянусь вам, она никогда не будет иметь повода для жалобы, я буду ее носить на руках, если она будет добра и исполнена любви. Здесь я постоянно вращаюсь в обществе умных и красивых женщин, которые охотно проявили бы ко мне расположение, если бы знали, что я думаю о разводе. Но, мой друг, плоть слаба, и я боюсь влюбиться в француженку и снова стать несчастным. Поэтому я прошу вас к вашему ответу приложить портрет какой-нибудь красивой гречанки. (...) Но если вы пошлете мне портрет девушки, которую выбрали мне в жены, - тем лучше!

Я заклинаю вас: найдите мне жену с таким ровным, ангельским характером, как у вашей замужней сестры. Пусть она будет бедна, но образованна, она должна быть воодушевлена Гомером и возрождением моей любимой Греции. Безразлично, знает ли она иностранные языки. Но она должна быть греческого типа, с черными волосами, и по возможности красива. Но мое главное условие - доброе и любящее сердце!" [Мейерович М.Л. С. 83-84].

Ф. Вандерберг пишет: " Ежедневно он - как бы между прочим - писал по двадцать писем " [Вандерберг. С. 454].