Три влечения. Любовь: вчера, сегодня и завтра
Шрифт:
Ст'oргэ – любовь-нежность, семейная любовь, полная мягкого внимания к любимому. Она росла из естественной привязанности к родным, напоминала родственные тяготения мягких юношей и девушек.
Греки не выводили свои виды любви из темпераментов и не связывали их между собой. Можно, пожалуй, предположить, что к любви-эросу больше тяготеет пылкий сангвиник или холерик, к филиа – спокойный флегматик, к сторгэ или агапэ – нежный и чувствительный меланхолик. Но старое деление на темпераменты неточно, и лучше, наверно, искать связи любви и темперамента, пользуясь сегодняшним подходом.
Странно, но со времен Античности почти никто
Цвета любви: любовь-дружба, любовь-самоотдача, любовь-эрос, любовь-болезнь, любовь-польза, любовь-игра
В 70-е годы канадский психолог и социолог Джон Алан Ли описал шесть главных видов любви; в их перечень вошли почти все греческие виды [13] .
Любовь-сторгэ у него – как бы наследница греческой сторгэ и филиа; это любовь-дружба, любовь-понимание. Прудон говорил о ней, что это «любовь без лихорадки, без смятения и безрассудства, мирная и чарующая привязанность». Возникает она постепенно – не как «удар стрелы», а как медленное вызревание цветка, медленное прорастание корней в почву и уход их в глубину.
13
Привожу классификацию со своими пояснениями и добавлениями. В подходе Д. Ли есть и новизна, и уязвимость, важные находки и упрощенные объяснения, и о главных из них тут будет сказано.
Любящие такой любовью вслушиваются друг в друга, стараются идти друг другу навстречу. У них царит тесное общение, глубокая душевная близость, они подсознательно ищут везде и во всем пути наименьшей боли.
Для них нет рутины, им нравится обычный ход домашних дел, и привычка не гасит их чувства. Они испытывают удовольствие, зная близкого, предвидя, как он отзовется на их поступки.
У такой любви особая прочность, и она может перенести даже очень долгую разлуку, как перенесла ее знаменитая любовь Пенелопы к Одиссею, древний прообраз нынешней сторгэ.
«Сторгиане» глубоко доверяют друг другу, они не боятся неверности, зная, что их внутренняя тяга друг к другу не угаснет от увлечения.
Секс в такой любви ясен и прост, любящие считают его продолжением душевной близости, и он входит в их отношения не сразу, на поздних ступенях сближения.
Любовь-сторгэ – чувство неэгоистическое, и в нем очень сильны слои дружеских привязанностей, «сотруднической» близости. И расставаясь, сторгиане не делаются врагами, а остаются добрыми приятелями.
В этом описании любви больше переданы внешние проявления любви-дружбы, чем ее внутренний облик.
У любви есть два проявления: внутреннее – любовь-чувство, вязь наших ощущений и переживаний; и внешнее – любовь-отношение, поведение любящих, манера их действий, поступков. Здесь перед нами не любовь-чувство, а любовь-отношение, не своеобразие чувств, а своеобразие отношений любящих. И эта любовь-отношение дана в отрыве от характера человека, от его темперамента – как лучи в отрыве от звезды, которая их испускает.
Подход к любви здесь как бы половинный, больше «отношенческий», в нем нет сплава любви-чувства с любовью-поведением.
Но и такой половинный подход может приносить пользу, пока не появится более полный подход. Любовь-сторгэ испытывают однолюбы и «долголюбы», и она способна приносить долгое счастье.
Второй вид любви – любовь-агапэ. Как и у греков, она сосредоточена на «ты», полна альтруизма и обожания любимого. Любящий такой любовью готов простить все, даже измену, готов отказаться от себя, если это даст счастье другому.
Такая любовь-самоотречение сегодня редка. Из 112 канадцев и англичан, которых исследовал Д. Ли, только у восьми человек – то есть у 7 процентов – были ее признаки. Она чаще бывает женской, но она встречается и у мужчин. Такую любовь, тяжелую, трагическую, перенес Жуковский, но, пожалуй, самый яркий ее пример – любовь молодого Чернышевского, которая запечатлена в его юношеском «Дневнике моих отношений с тою, которая составляет сейчас мое счастье».
Его любовь полна самоотречения – избыточного, чрезмерного, он готов пожертвовать ради нее своим чувством, не требуя никакой ответной жертвы. «Помните, – говорит он ей, – что вас я люблю так много, что ваше счастье предпочитаю даже своей любви» [14] . Эта великолепная формула схватывает саму суть любви-агапэ, но она передает и ее двойственность, неравновесие.
14
Чернышевский Н. Г. Полн. собр. соч. Т. 1. М., 1939. С. 427.
Любовь-агапэ многим похожа на сторгэ: в ней громко звучат душевные и духовные созвучия, она полна выносливого терпения, негаснущей привязанности. Но ее чувства более горячи, чем сторгэ, они могут достигать почти религиозного пыла, и телесный огонь у агапэ может быть сильнее, чем у сторгэ. Душевностью своих чувств агапэ напоминает сторгэ, а силой, накалом больше похожа на эрос.
Любовь-эрос – это пылкое чувство, которое долго и бурно горит в человеке. Люди, которые испытывают его, не очень влюбчивы и могут долго жить без любви; но, когда они влюбляются, любовь захватывает всю их душу и все тело.
В любви-эросе очень сильна тяга к телесной красоте, и телесные тяготения стоят в ней на первом плане, особенно в ее начале. Но они глубоко пропитаны эстетическими красками – влечением к красоте формы, изяществу линии, к мужественной силе тела или его женственной округлости. Любовь-эрос – как бы дочь эллинской любви, в которой влечение к телу было до краев переполнено эстетической духовностью.
Замечено, что у тяготеющих к любви-эросу часто бывало счастливое детство, или же они были детьми счастливых родителей. Может быть, оттого, что в детстве они купались в счастье, они и тянутся к нему каждым фибром своей души, каждой клеточкой тела. Любовь для них – культ, они чувствуют себя в ней на 10–15 лет моложе, и она действует на них целительно – не только омолаживает, но и оздоровляет, избавляет от половых сбоев.