Три Закона роботехники
Шрифт:
– Я действовал согласно принятой у нас процедуре.
– Если уж на то пошло, вы вовсе не были так уж обескуражены присутствием робота, как вы пытались нас уверить. Вам известны Три закона Роботехники, и вы знали их к моменту вашей встречи с доктором Лэннингом?
– М-м-да.
– И вы легко согласились оставить робота одного и без присмотра?
– Доктор Лэннинг заверил меня…
– Не сомневаюсь, что, будь у вас хоть малейшие колебания, вы нисколько не посчитались бы с его заверениями.
– У меня были все основания полагаться… – начал было профессор вызывающим тоном.
– Достаточно, –
Когда профессор Гудфеллоу, еще более раздраженный, чем обычно, освободил свидетельское кресло, судья Шейн слегка наклонился вперед и спросил:
– Поскольку мне не приходилось иметь дело с роботами, я был бы не прочь узнать точный смысл Трех законов Роботехники. Не мог бы доктор Лэннинг процитировать их суду?
Лэннинг вздрогнул, как человек, застигнутый врасплох. Он о чем-то шептался с сидящей рядом седовласой женщиной; их склоненные головы почти соприкасались. Когда Лэннинг вскочил на ноги, женщина подняла голову – лицо ее было совершенно непроницаемо.
– Слушаю, ваша честь, – сказал он, сделал паузу, словно собираясь произнести длинную речь, и заговорил, четко выделяя каждое слово:
– Закон первый: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинен вред. Закон второй: робот должен повиноваться всем приказам, которые отдает человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому закону. Закон третий: робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в какой это не противоречит Первому и Второму законам.
– Понимаю, – сказал судья, делая быстрые заметки. – И этими законами определяется поведение каждого робота?
– Каждого, без исключения. Любой специалист может это подтвердить.
– В том число и робота И-Зэт-27?
– Да, ваша честь.
– Не исключено, что вам придется повторить свое заявление под присягой.
– Я готов, ваша честь.
Он сел.
Его седовласая собеседница – доктор Сьюзен Кэлвин, главный робопсихолог фирмы “Ю.С.Роботс” – взглянула на своего обремененного учеными титулами начальника без особого одобрения. Впрочем, люди редко пользовались ее расположением.
– Показания Гудфеллоу были точными, Альфред? – спросила она.
– По существу, да, – пробормотал Лэннинг. – Правда, он вовсе не был так уж напуган роботом, а когда услышал цену, то был готов вполне по-деловому обсудить мое предложение. Но в целом никаких серьезных искажений он не допустил.
– Было бы разумнее запросить с них более высокую цену, задумчиво проговорила доктор Кэлвин.
– Мы стремились пристроить Изи.
– Знаю. Возможно, даже с излишним рвением. Они представят это так, словно мы преследовали тайные цели.
– Так оно и было, – раздраженно заметил доктор Лэннинг. Я сам это признал на заседании ректората.
– Они могут представить это так, будто мы признались в одних замыслах, чтобы скрыть другие, еще более тайные.
Скотт Робертсон, сын основателя “Ю.С.Роботс” и владелец контрольного пакета акций, наклонился к Сьюзен Кэлвин с другой стороны и произнес оглушительным шепотом:
– А почему бы вам не заставить Изи рассказать, как все было, чтобы мы знали, что к чему?
– Вы же знаете, Робертсон, что он не в состоянии говорить об этом.
– Так заставьте его. Вы же психолог, доктор Кэлвин. Заставьте его говорить.
– Если я психолог, мистер Робертсон, – сухо произнесла Сьюзен Кэлвин, – то уж позвольте мне решать самой. Я не допущу, чтобы моего робота принуждали к действиям, угрожающим его благополучию.
Робертсон нахмурился и собирался ответить резкостью, по судья Шейн укоризненно постучал молоточком, и он нехотя замолчал.
Свидетельское место занял Фрэнсис Дж.Харт, заведующий кафедрой английского языка и декан факультета аспирантов. Это был полнеющий мужчина, одетый в безукоризненный темно-серый костюм неброского покроя; несколько прядей волос под разными углами пересекали его розовую лысину. Он уселся поглубже в свидетельское кресло, аккуратно сложил руки на коленях и время от времени натянуто улыбался.
– Впервые о роботе И-Зэт-27 я услышал на заседании административного совета ректората от профессора Гудфеллоу, начал он. – Позднее, 10 апреля прошлого года, мы посвятили этому вопросу специальное заседание, на котором я был председателем.
– У вас сохранился протокол?
– Видите ли, – слегка улыбнулся декан, – мы не вели протокола. Наше заседание носило конфиденциальный характер.
– Что же произошло на этом заседании?
Сидя на председательском месте, декан Харт чувствовал себя не вполне уверенно. Впрочем, и другие члены комитета заметно нервничали. Лишь доктор Лэннинг являл собой картину безмятежного спокойствия. Худой и высокий, с копной седых волос, он напоминал Харту старинные портреты президента Эндрю Джексона.
На столе, за которым заседал комитет, были разбросаны образцы заданий, выполненных роботом. Профессор Майнотт, заведующий кафедрой физической химии, одобрительно улыбаясь, разглядывал вычерченный Изи график.
Харт откашлялся и начал:
– Не приходится сомневаться, что робот способен вполне компетентно выполнять определенного рода черновую работу. Перед началом заседания я просмотрел эти образчики и, должен сказать, обнаружил в них очень мало ошибок.
Он взял со стола длинные печатные листы, каждый примерно втрое длиннее обычной книжной страницы. Это были гранки, куда авторы вносят исправления, прежде чем текст будет сверстан в виде книжных полос. С обеих сторон печатный текст окаймляли широкие поля, на которых были видны каллиграфически выписанные корректурные знаки. Отдельные слова были вычеркнуты, а вместо них на полях написаны другие слова – таким красивым и ровным почерком, что казалось, будто они тоже напечатаны. Голубые корректорские знаки указывали, что ошибку допустил автор, красные – наборщик.
– Полагаю, что ошибок было даже меньше, чем “очень мало”, – сказал Лэннинг. – Осмелюсь утверждать, доктор Харт, что их не было вовсе. Я совершенно уверен, что, каким бы ни был исходный текст, корректура проведена безукоризненно. Если же рукопись, гранки которой правил Изи, содержит не грамматические или стилистические погрешности, а ошибки по существу, то робот здесь ни при чем.
– С этим никто не спорит. Однако в некоторых местах робот изменил порядок слов, а я не уверен, что правила английской грамматики сформулированы с достаточной строгостью, позволяющей во всех случаях надеяться на правоту робота.