Шрифт:
Барбара Пикард
Три желания
перевод Светлана Лихачева
Под началом деревенского корзинщика работало двое подмастерьев: старик принял их в свой дом еще мальчиками, когда те осиротели. То были пригожие, честные, трудолюбивые юноши, по имени Грегори и Джон, и к тому времени, когда начинается мой рассказ, им только что исполнилось по двадцать лет. Грегори отличался изрядным честолюбием и надеялся в один прекрасный день переехать в город и открыть собственную мастерскую по производству корзин, и нанять по меньшей мере с десяток подмастерьев, но Джон, паренек попроще, уверял, что счастлив был бы со временем стать главным
Каждую неделю в ярмарочный день Грегори или Джон относили готовые корзины в соседний город и продавали их там, и возвращались к ночи, принося хозяину кошелек, доверху полный серебра и меди.
Однажды, ясным августовским вечером, шагая домой с ярмарки, Грегори решил пройти через лес, вместо того, чтобы держаться дороги.
– Путь, конечно, неблизкий, - размышлял юноша, - однако в это время года в лесу куда как славно, когда среди ветвей поют-заливаются птицы.
Углубившись в лес, Грегори вдруг услышал жалобные причитания и увидал старуху: она сидела на огромной корзине, доверху полной еловых шишек и поленьев, и заламывала руки. Карги безобразнее не нашлось бы в целом свете, а одета она была в грязные лохмотья.
– Что за беда стряслась с тобой, матушка?
– спросил Грегори.
– Увы мне, увы, добрый сэр, мне непременно нужно выбраться из леса до заката, а я так из сил выбилась, что с корзиной мне не управиться.
– Это дело легко поправить, - рассмеялся Грегори.
– Вставай-ка, а я донесу тебе корзинку.
– Но, подняв ношу с земли, юноша обнаружил, что корзина тяжела, словно свинцом налита.
– Помилуй, матушка!
– воскликнул он, - да в нее словно свинца налили! Не могу взять в толк, как тебе удалось пронести такую тяжесть хотя бы шаг!
– Поднапрягшись, Грегори взвалил корзину на спину и побрел вперед, пошатываясь под бременем ноши, а старуха заковыляла рядом.
– Торопись, паренек, торопись, мне непременно нужно выбраться из леса до того, как сядет солнце, а ведь до заката осталось не более получаса!
– Не тревожься, почтеннейшая, мы обязательно успеем.
Однако старуха все подгоняла его вперед и, похоже, панически боялась задержаться в лесу после наступления сумерек, так что Грегори поспешал, как мог. Что еще хуже, старуха то и дело ныряла в кусты, подбирала очередную ветку или шишку и подкладывала находку в корзину за спиною у Грегори, приговаривая: "Вот еще одна славная еловая шишка, чтобы старушке не замерзнуть", или: "Надо бы и это полешко прихватить, ведь до зимы мне уже не удастся выбраться за дровами", - и каждая еловая шишка, и каждый кусок дерева, подброшенные в корзину, утяжеляли ее, словно лишний фунт свинца.
– Еще минута, - думал про себя Грегори, - и спина моя переломится, но не могу же я запретить бедняжке собирать ветки, это было бы жестоко, ведь в дровах она явно нуждается. Однако сколько же в эту корзину вмещается! Я готов поклясться, что она и без того была полна до краев.
Так они шли вперед: Грегори сгибался под тяжестью ноши, а старуха семенила рядом, подбирая все новые поленья и непрестанно подгоняя юношу вперед. Грегори решил не останавливаться на отдых, потому что видел: старушка расстроится проволочке, и, по мере того, как солнце опускалось все ниже, нищенка, теряя терпение, принималась бранить помощника за медлительность и раздраженно покрикивать на него:
– Ты, увалень неуклюжий! Поторопиться не можешь? Ползешь, как улитка!
– Грегори
Наконец, спустя полчаса, что Грегори показались шестью часами, путники достигли опушки леса, и в то же мгновение солнце скрылось за холмами. Облегченно вздохнув, юноша опустил корзину на землю.
– Я же говорил, что выведу тебя вовремя, матушка!
– проговорил молодой подмастерье с улыбкой, оборачиваясь к своей спутнице. Но старуха исчезла: на ее месте стояла статная красавица в сверкающих одеждах, увенчанная сияющей короной. Она улыбнулась Грегори.
– Я - Королева Лесов, молвила она, - и порою мне угодно испытать терпение и доброту смертного, чтобы потом вознаградить его по заслугам. За твою доброту к старой женщине я исполню три твоих желания. Воспользуйся же ими мудро.
– И, не успел Грегори поблагодарить ее, как фея исчезла и юноша остался один.
В сгущающихся сумерках Грегори зашагал к дому. Все приключение казалось ему сном, однако юноша решил испытать три желания на следующий же день, сперва обдумав, что же ему действительно нужно для полного счастья. Надо хорошенько все взвесить, - говорил он себе.
– Нельзя потратить даром ни одного желания.
Тем вечером Грегори ни словом не обмолвился домашним о случившемся, и всем показался необычайно молчаливым и задумчивым. Проснувшись на следующее утро, юноша решил, что больше всего на свете ему необходимы три вещи: большой богатый дом, красавица-жена и сундук с деньгами, что никогда не опустеет.
Грегори поспешил к корзинщику и объявил ему, что отправляется в город на поиски своего счастья, так что в деревню, скорее всего, больше не вернется. Хозяин возражать не стал.
– Жалко мне расставаться с тобой, проговорил старик, - ты - славный паренек, и работаешь с каждым днем все лучше, но ты молод и тебе еще предстоит пробиться в жизни, а деревня - не место для молодого честолюбца. Ступай, и да пребудет с тобой мое благословение.
И вот, распрощавшись с Джоном и пообещав дождаться друга на ступенях городской ратуши в следующий базарный день, чтобы рассказать, как прошла неделя, Грегори зашагал по дороге, ведущей в город.
Неделя пролетела незаметно, и в базарный день Джон отправился в город с грузом готовых корзин. Вечером, распродав товар, юноша поспешил к городской ратуше. Грегори уже поджидал его на ступенях. Но Джон не сразу узнал своего приятеля: бывший подмастерье щеголял в камзоле синего бархата с серебряными пуговицами, в отличных кожаных сапогах и изящной бархатной шапочке с павлиньим пером, закрепленным серебряной брошью.
– Грегори, какими судьбами! Только не говори, что разбогател за неделю!
Грегори рассмеялся, радуясь удивлению собрата, и ответствовал: Пойдем-ка со мной, ты еще и не такое увидишь!
– Подхватив друга под руку, он повел его через город. Перед роскошным особняком, что возвышался в глубине сада, Грегори остановился.
– Я живу здесь, - проговорил бывший подмастерье, и молодые люди вошли внутрь. Навстречу им сошла юная красавица, одетая в богато расшитое шелковое платье, вдоль ворота отделанное жемчугом.
– Это моя жена, Изабелла, - представил Грегори. Изабелла отличалась не только редкостной красотой, но и учтивостью: радушно приветив изумленного Джона, она удалилась сообщить слугам, чтобы к ужину подали лишний прибор.