Три жизни Жюля Верна
Шрифт:
В матросском берете и простой блузе из толстого синего сукна или вязаной фуфайке в ясные дни, в непромокаемом плаще и клеенчатой рыбацкой шляпе в непогоду, «капитан Верн» вел журнал плавания, определял по солнцу местоположение судна и наносил его на карту, следил за «хронометром» и, стоя на крохотном «мостике», как было принято именовать палубу, с достоинством командовал своим экипажем, состоящим все из тех же двух рыбаков — Лелонга и Берло, молчаливо взирающих на мир с флегматичностью истых морских волков.
Очень часто встречные корабли первыми салютовали маленькому паруснику, храбро пробирающемуся между волнами, а капитаны пакетботов
Порядок на судне царил образцовый, матросы беспрекословно исполняли приказания своего командира, но лишь до поры до времени. Стоило разразиться шторму, как седой Сандр брал на себя команду, а разжалованный капитан вместе с Альфредом крепил паруса, тянул снасти, становился у штурвала, подчиняясь всем приказаниям, произносимым хриплым голосом старого морского волка…
Экипаж обожал своего капитана, «у него только один недостаток, — говаривал Сандр, — он ничего не понимает в рыбной ловле и не считает рыбу пойманной, до тех пор пока она не очутилась у него на вилке. Он, правда, не запрещает нам забрасывать удочки и даже сети, но в «Сен-Мишеле» есть, должно быть, что-то роковое. Когда мы ловим со своих рыбачьих судов, то ловим любую рыбу, она хватает всякую приманку. Тут, на яхте, корми ее хоть трюфелями, — не берет! И при каждой нашей попытке он еще смеется над нами».
«Однажды, когда «Сен-Мишель» лавировал у мыса Антифер, мы забросили свои удочки, и, наконец, рыба клюнула. Удочка дрогнула, мы вытащили ее, и на крючке оказалась крупная макрель — первая макрель, которую нам удалось увидеть со дня отплытия. Вы представляете себе, как мы были довольны! Мы поглядели на капитана, торжествуя, что убедили его наконец. Он улыбался и молчал. Макрель лежала на палубе. Альфред взял ее за жабры и хотел снять с крючка. Бац! Этот дьявол вдруг ударил хвостом, отцепился сам от крючка и прыгнул за борт. Такая досада! А капитан надрывался от смеха. Так мы и не доказали ему, что не только та рыба твоя, которая у тебя на вилке!»
Когда наступала осень, писатель с помощью экипажа и местных рыбаков вытаскивал свою яхту на берег и отправлялся в Париж. Но каждую весну он неизменно снова возвращался в рыбачью деревушку Ле Кротуа.
«Сен-Мишель» обычно крейсировал вдоль побережья, от берегов Бретани на юге до северных берегов Франции, заплывая иногда в бельгийские и голландские воды. Изредка он даже отваживался пересекать пролив и посещать меловые берега Англии. Однажды во время подобного рейса у устья Темзы мимо них промчалось чудовищное видение — корабль с пятью трубами и шестью мачтами, знаменитый и несравненный «Грейт Истерн».
Во время этих летних плаваний на любимой яхте Жюль Верн, сидя в своей тесной, похожей на карцер, каюте, много работал. И в ясные утра, когда первый луч восходящего солнца, пронизывающий толщу океана, окрашивает все в зеленый цвет, в прозрачные вечера, свежие от берегового бриза, в короткие летние ночи, украшенные жемчужной лентой Млечного Пути и вышитые созвездиями, в долгие дни, — одни лишь моряки знают, какими длинными они кажутся, — писателя посещали мечты.
О чем мог он думать, лежа на палубе, рядом с маленькой медной пушкой, предметом любви и гордости маленького Мишеля? Что чудилось ему, когда он пристально всматривался в зеленые волны? Видел ли он в глубине моря необыкновенный подводный корабль в ореоле электрического сияния? Проносились ли над его головой чудесные воздушные и межпланетные корабли? Или он рисовал в своем воображении идеальный остров-коммуну где-то в Тихом океане или преображенный мир будущего?
«Когда-нибудь я совершу путешествие на нем», — написал Жюль Верн, увидев в Лондоне строящийся корабль «Грейт Истерн». Прошло восемь лет. Он уже был капитаном и судовладельцем, но его мореходный опыт ограничивался лишь прибрежными морями. А мечта о кругосветном путешествии? Она все еще оставалась мечтой.
Но Жюль Верн был упрям и умел ждать. И, наконец, настал день, когда он отправился в заокеанское плавание — самое большое путешествие в своей жизни, — на самом большом в мире корабле.
27 марта 1867 года в лондонском «Таймсе» появилось следующее сообщение:
«Грейт Истерн» отправился из устья Мерсей в Нью-Йорк вчера, в полдень… На борту его находится значительное число пассажиров, среди которых м-р Сайрес Филд и м-р Уоррен Барбер, директоры «Грейт Истерн Стимшип Компани».
Чопорная английская газета считала достойными внимания читателей лишь лиц, занимающих официальное положение. Она не сообщила, что в числе 1 300 пассажиров гигантского корабля был всемирно известный писатель Жюль Верн.
«Грейт Истерн», настоящее чудо техники своего времени, сделал всего лишь двадцать рейсов между Англией и Америкой. Невозможно было набрать на каждый рейс три тысячи пассажиров, составляющих комплект этого огромного плавающего города, и корабль был заброшен. О нем вспомнили только тогда, когда начались неудачи с прокладкой подводного телеграфного кабеля между Старым и Новым Светом. Десять лет инженер Сайрес Филд, главный организатор и вдохновитель работ, терпел неудачи. Тогда он вспомнил о «Грейт Истерне»: лишь он Один мог вместить 3 400 километров проволоки, весившей четыре с половиной тысячи тонн. На корабле были поставлены огромные резервуары с водой, где проволока предохранялась от доступа воздуха и прямо из этих пловучих озер поступала в океан. В 1866 году кабель, наконец, был проложен, и президент Соединенных Штатов Эндрью Джонсон послал английской королеве Виктории первую телеграмму с текстом из евангелия: «Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение»…
В следующем 1867 году, в связи с открытием новой всемирной выставки, «Грейт Истерн» был снова переоборудован и отделан с небывалой роскошью; он превратился в настоящий пловучий дворец для предполагаемых заокеанских посетителей. Первый его рейс после ремонта превратился в настоящее событие.
В эту зиму Жюль Верн очень много работал. Кроме очередного романа из серии «Необыкновенные путешествия», он взялся за очень крупное предприятие: географ Теофиль Левалле, начавший большую работу по изданию огромной «Иллюстрированной географии Франции», умер в самом ее разгаре, и Этсель предложил своему лучшему автору закончить книгу: имя Жюля Верна было бы для нее лучшей рекламой, и поэтому издатель готов был платить щедро. Жюль Верн долго колебался, прежде чем дал согласие: труд был тяжелый, ремесленный, но он сулил в будущем независимость. «Эта дополнительная работа даст Онорине несколько тысяч франков, необходимых, для того чтобы нанять новый дом и немного приодеться, — писал он отцу, — мне же позволит совершить вместе с Полем путешествие на «Грейт Истерне», о котором я последнее время прожужжал тебе все уши…»