Тридцать первое июня (сборник юмористической фантастики)
Шрифт:
— Нам с Сэмом нужно в Перадор.
— Да он уже черт-те сколько лет как закрылся, старина, если это вы про то самое заведение. Толкнитесь-ка лучше в «Трок». И уж, во всяком случае, вы, конечно, не бросите старого милягу Планкета одного?
— Бросим, — сказал Мальгрим.
— Невозможно, старина. — Он обнял Сэма за плечи. — Мы с Сэмом оба по уши увязли в яичном порошке и португальском маяке. Хотите попытать счастья в старом «Перадоре» — ради бога, я готов, хотя ставлю десять против одного,
— Только запомните: вся ответственность за последствия ложится на вас, — резко сказал Мальгрим.
— Старый шкипер Планкет никогда не отказывался от…
— Тихо!
Неведомо откуда налетел ветер, засвистал и сдул стену напрочь. С ревом ринулся он по туннелю, открывшемуся на том месте, где прежде была стена. И трое крупных, плотного сложения мужчин исчезли. Последнее, что осталось в памяти буфетчицы, вслед за тем потерявшей сознание, был голос фокусника: «Добро пожаловать в Перадор, джентльмены!»
Она только успела плеснуть себе коньяку, как в бар вошли Энн Датон-Свифт и Филип Спенсер-Смит, оба высокие и элегантные, энергичные и оживленные.
— Доброе утро! — сказала Энн приветливо.
— Доброе утро! — сказал Филип столь же приветливо.
Женщина за стойкой сделала героическое усилие.
— Здрасьте, — сказала она. И медленно, с натугой продолжала: — Погодка… опять… разгулялась.
— О да, конечно! — откликнулся Филип. — У вас все ладно, тихо, не правда ли?
— Что правда, то правда. — Женщина закрыла глаза.
— Видите ли, мы ищем приятеля, — сказала Энн, источая чарующую улыбку совершенно попусту, ибо глаза буфетчицы были закрыты.
— Он сказал, что пойдет сюда, — подхватил Филип.
— Мистер Сэм Пенти…
— Вы его видели сегодня утром?
Женщина открыла глаза.
— Да. Он был здесь.
— Ах, какая радость, прекрасно! — сказал Филип, чувствуя, что следует как-то ободрить бедняжку.
— Итак, не могли бы вы нам сообщить, что с ним произошло? — Энн говорила отчетливо, словно обращалась к умственно отсталому ребенку или к иностранцу.
— Подойдите поближе, — сказала женщина чуть слышно. Мне только что было совсем худо.
— Ах, какое несчастье, как это ужасно! — сказал Филип.
— Пожалуйста, не напрягайтесь, — сказала Энн, придвинувшись ближе.
— Да нет уж, придется, — сказала женщина, по-видимому собираясь с силами. — Уж хотите верьте, хотите нет…
— Ну что вы… конечно, мы вам верим…
— Он и еще двое полоумных все втроем унеслись. Что-то у них там такое… какая-то принцесса… португальский маяк… шесть пальцев и швейцарские часы…
— Простите, — сказал Филип, — но у вас получается не совсем ясно…
— Но это неважно, — возразила Энн. — Вы только скажите нам, куда
Буфетчица трясущейся рукой указала на стену.
— Честное благородное слово… Вот сюда. Прошли сквозь стенку, а я так и остолбенела.
Энн и Филип взглянули на стену, взглянули на женщину за стойкой, взглянули друг на друга.
— Назад в контору, Фил, — сказала Энн. — И вряд ли Д.Д. будет доволен.
Глава пятая. Как завершилось утро мистера Диммока
И в самом деле, мистер Диммок был недоволен всем на свете. Примерно в то время, когда Энн Датон-Свифт и Филип Спенсер-Смит возвращались из «Вороного коня», он звонил по телефону в «Жуй-да-плюй». Пневматические дрели грохотали что было мочи. Если бы Диммок оторвался от трубки хоть на миг и трезво оценил ситуацию, он сообразил бы, что, говоря по телефону, нет никакой необходимости перекрикивать шум дрелей. Между тем он так неистово орал в аппарат, что «Жуй-да-плюй» не мог разобрать ни слова. Но мистер Диммок считал, что виною всему дрели, которые заглушают его голос, и потому кричал еще громче.
— Я смотрел сегодня утром эскиз… Я говорю: смотрел эскиз сегодня утром… Но я сказал, что он не годится… Не го-дит-ся-а… для ваших пакетов — ни к черту… Я говорю: для пакетов… Да о чем я, по-вашему, с вами толкую? Что? Какие ракеты? Рекламные пакеты должны быть нацелены на покупателя… Я говорю: долж-ны быть на-це-ле-ны на по-ку-па-те-ля-а… Да не ракеты! Стану я звонить вам насчет ракет! Я говорю, с чего вдруг я стану звонить насчет ракет! О господи боже мой… Я позвоню вам позже… я говорю: по-зво-ню поз-же-е…
Он положил трубку и обтер носовым платком взмокший лоб. На столе стояли сандвичи и стакан молока. С рассеянным и озабоченным видом он отхлебнул из стакана и откусил краешек сандвича, все еще с невольным подозрением поглядывая на большой шкаф у противоположной стены. Он был ничем не примечателен, этот шкаф, — тот самый обыкновенный конторский шкаф для книг и бумаг, который лучше всего ставить так, чтобы его вообще не было видно, и тем не менее мистеру Диммоку чудилось, будто шкаф над ним насмехается.
И тут он заметил крысу. Это была большая бурая крыса, и вышла она из шкафа, хотя трудно было понять, как именно, ибо дверцы не отворились. Она отбежала от стены на шаг — другой, присела на задние лапки, взглянула на мистера Диммока и затем издала странный звук, нечто вроде «хи-хи-хи».
Это было уже слишком! В бешенстве Диммок вскочил и швырнул в крысу блокнотом, но промахнулся шага на два, не меньше. Крыса снова пропищала свое «хи-хи-хи» и шмыгнула обратно в шкаф.
— Пегги! — закричал мистер Диммок в микрофон. — Сюда! Живо!