Тридцать первое мечтабря. Повесть и рассказы

Гимт Светлана

Размышляя об этом, Лида вышла на свежий воздух, мгновенно охладивший лицо. Город ещё спал, только в окнах сияли гирлянды, да откуда-то издали доносилось фырчание одинокой машины. Уже почти рассвело, и по заснеженным ветвям деревьев деловито прыгали взбудораженные снегири. На макушке сугроба, вольготно разлёгшегося под мощной кроной старой рябины, краснели распотрошённые снегирями ягоды. Казалось, что их горьковатый аромат витает в морозном воздухе, и Лида втянула его носом, зажмурившись от удовольствия. Воздух был вкусный. Не то, что дома.

Она пошла бесцельно, куда глаза

глядят, и вскоре оказалась в сквере за два квартала от своего дома. Здесь тоже было безлюдно. За всё время прогулки ей повстречался лишь одинокий бегун, средних лет мужчина в тёмно-сером спортивном костюме и забавной лыжной шапочке с ярко-жёлтым помпоном. Он бежал, не торопясь – и чувствовалось, что это доставляет ему удовольствие. «Спортсмен, наверное. Профессиональный», – подумала Лида, которая не могла объяснить утренний забег первого января ничем, кроме соблюдения спортивного режима. Бегун зыркнул на неё каре-зелеными глазами, одним жестом сдвинул шапочку с разгорячённого лба и пронесся мимо. А Лида, которая раньше при виде таких вот, заботящихся о здоровье, граждан всегда ощущала глухой стыд за неспортивную себя, на этот раз почувствовала гордость. Потому что она вот тоже занималась физкультурой прямо с утра, оздоравливалась в душе, полезно завтракала. А теперь прогуливается, воздухом дышит… Думать об этом было приятно. И она решила сделать ещё пару кругов по скверу.

Бегун встретился ей четыре раза – оказывается, он тоже нарезал здесь круги. Только вот двигался быстрее. В последний раз он пробежал мимо неё, когда Лида стояла в центре сквера, у большой ёлки, украшенной самодельными бумажными игрушками. Из сугроба под ней торчала табличка с объявлением, что эти игрушки сделали ученики ближайшей школы. А по еловым веткам, быстро цокая, скакали две пушистые белки. Лида любовалась ими, задрав голову. Отвлеклась, только когда бегун поравнялся с ней. Машинально скользнула по нему взглядом. И немного удивилась, почувствовав в ответном взгляде интерес и робость – будто он хотел заговорить с ней, но не решался.

– Хватит уже, я замёрз, – ревниво заворчал голос в наушниках. Лида вздрогнула – она совсем забыла об улучшателе.

– Ладно уж, пойду в супермаркет, а потом домой, – сказала она.

– И правильно, – согласился Алик. – Надо продуктов купить. Побольше.

– Зачем? У меня полный холодильник.

– Ты что, собираешься есть ЭТО? – спросил он таким тоном, будто она хотела засунуть в рот паука.

– Так всё же свежее, вкусное…

– Зачем? – простонал улучшатель. – Вот скажи, зачем тебе эти салаты с майонезом и жирное жаркое? Ты что, зря потела всё утро?

– Ну, вечером что-нибудь полезное приготовлю…

– Да ты всегда так! Завтракая, думаешь, что будешь худеть в обед, обедая – утешаешь себя планами на лёгкий ужин, а потом наедаешься на ночь и всё по кругу!

– Слушай, но так не честно! – запротестовала она. – Праздник ведь! Неужели хотя бы сегодня я не могу насладиться чем-нибудь вкусненьким? Вот селёдкой под шубой, к примеру – я её очень люблю. И не такая уж она вредная, овощи да рыба.

– А должны быть ещё и фрукты! – огорошил её Алик.

– В селёдке? – она всерьёз начала думать, что в её смартфоне поселился сумасшедший. Воображение снова услужливо вытолкнуло на поверхность образ чокнутого робота из ужастиков.

– Да, в селёдке. Я тебя научу.

Она уже ничему не удивлялась. Просто дотопала до супермаркета и взяла большую тележку. Идя между витринами, бросала в неё то, что говорил Алик.

– Курогрудь не забудь! И брокколи! Филе трески прихвати, в маринаде потушим, – командовал он, словно заправская домохозяйка. Когда тележка наполнилась, Лида двинулась было к кассам.

– И нитки купи, платье зашить, – деловито напомнил улучшатель.

***

Вернувшись домой, она разулась, скинула куртку и затащила пакеты с продуктами на кухню. Открыла холодильник и озадаченно почесала кончик носа.

– И куда я всё это распихаю? – уныло спросила она.

– И как ты жила-то без меня? – елейным голосом спросил смартфон. – Всему тебя учить надо! Выгребай всё вредное на стол, и заменяй полезным.

– Ага, и куда я это вредное?..

– Соседке отнеси, Клавдии Васильевне, – посоветовал Алик. – Она рада будет. На её-то пенсию так не разгуляешься.

Лида с подозрением уставилась на смартфон – действительно ли в голосе улучшателя мелькнула хитринка, или ей показалось?

– Хорошо, отнесу. Но сначала сама поем, можно? Аппетит нагуляла.

– Давай, – согласился Алик. – Яйца вари. И хлебцы далеко не убирай, сделаешь себе пару бутербродов с сыром и помидором. И сытно, и сбалансировано.

Перекусывая, Лида старалась не смотреть в сторону стоявших на столе вкусняшек. Но яйца и бутерброды были проглочены в один присест, а есть всё ещё хотелось. Подумав, она решительно потянула к себе упаковку с тирамису.

– Обжора, – грустно констатировал смартфон.

– От одной пироженки ничего не будет, – воинственно заявила Лида.

– Нет, будет, – упрямо заявил Алик. И начал завывать: – Жиры-ы-ы, они отло-о-ожатся на по-о-пе, и платье тре-е-еснет…

– Перестань! Я тебя в окно выкину! – пригрозила она, открывая блестящую пластиковую упаковку. Нежный ванильный запах вырвался из неё, и Лидин рот тут же наполнился слюной.

– Ну давай, удачи, – ехидно сказал Алик. – Приятного, как говорится, аппетита!

– Спасибо, как говорится, – в тон ему ответила Лида и погрузила ложку в пирожное. Но когда поднесла её к губам, обнаружила, что рот не открывается, будто челюсти свело.

– Угу-мгу! – возмущенно сказала она и опустила ложку. Как только она оказалась на безопасном расстоянии, Лида снова смогла открыть рот. – Совсем, что ли?

– Для тебя же стараюсь! – хмыкнул Алик.

Вместо ответа она быстро дёрнула рукой, пытаясь всё-таки запихнуть ложку в рот. Как и в первый раз, у нее ничего не вышло. Она подвигала губами, и, обнаружив, что может облизнуть их кончиком языка, попыталась дотянуться им до пирожного. Но её рука вдруг отодвинулась, и вожделенный кусочек тирамису важно поплыл на ложке куда-то вбок. Все попытки пододвинуть его ближе, или высунуть язык подальше оказались тщетными.