Тридцать первый выстрел
Шрифт:
– Понял. Осматривай дальше. Осыпь потом осмотрим вместе.
С моей стороны скала выглядела не хуже средневековой крепости, и здесь бандиты могли бы выступить только в качестве дичи для засевших наверху охотников. Я внимательно прошел весь периметр с южной и восточной сторон. Подобраться к нам отсюда было возможно разве что с помощью длинной пожарной лестницы, которой у боевиков, разумеется, не будет. Значит, на южной стороне можно, что называется, спать спокойно.
Мы встретились с капитаном на средней точке западной стороны.
– Показывай, что ты там нашел.
Идти было недалеко. Место и в самом деле оказалось достаточно опасным для нас. Я присмотрелся внимательнее, и мне показалось, что кое-где на камнях остались следы
Волоколамов правильно понял мои взгляды.
– Да, мне тоже показалось, что сделано специально, – согласился он.
– Могли бы для удобства и лифт соорудить, – проворчал я.
– Поленились электричество тянуть.
– Тогда у нас появляется два варианта, – сориентировался я в новой обстановке. – До подхода своих мы можем держать оборону здесь. А можем выйти и спрятаться где-то на склоне среди камней. Пусть ищут. Если найдут, примем бой. А пока они будут искать, успеем укрепиться.
– Быстро найдут, – предупредил капитан. – У них собаки. Я, по крайней мере, двух видел, когда мы мимо пролетали. И лай, кажется, слышал… уже после посадки. Собаки быстро найдут. Не успеем укрепиться.
– Это хуже…
Собак я не видел, потому что слишком много внимания уделял попыткам удержать мотодельтаплан в полете. А второй вариант из предложенных мною позволял значительно протянуть время, поскольку это в нашем положении было одной из главных задач.
– Если собаки умеют ходить по следу, нам далеко не уйти.
Про свой гипс Волоколамов не вспомнил, считая, видимо, что он не может стать задержкой в пути. У меня же на этот счет были серьезные сомнения. И именно из-за этих сомнений я рассматривал два варианта дальнейших действий, хотя второй при любом раскладе казался мне более предпочтительным – хотя бы потому, что там мы не будем запертыми на ограниченном пространстве. А боевые действия лучше всего вести, имея свободу маневра. Но вот гипс на ноге капитана ограничивал маневр моей маленькой группы. И это было реальностью, несмотря на все желание Волоколамова показать свою боеспособность.
Этот фактор, по сути дела, и решил вопрос, хотя заострять на этом внимание я не стал. Проще все списать на собак, что я и сделал; хотя сам я хорошо знаю, что собаки бронежилеты не носят и для вооруженного человека, умеющего к тому же недурно стрелять, серьезной опасности не представляют.
– Какие собаки? – спросил я. – Не рассмотрел?
– Здесь все собаки похожи. Или кавказские овчарки, или алабаи. Я их различаю только по хвостам. У кавказки хвост длинный и лохматый, у алабая – купированный. Да и шерсть у первой длиннее. Вообще-то это караульные породы, по следу едва ли ходят…
Волоколамов не знал, на что решиться. Но я уже решился.
– Аборигенные собаки… Они здесь с самого детства работают, стада охраняют и по следу сами учатся ходить. Ты не суди по их городским характеристикам… Решено, остаемся наверху. Но подъем следует как-то… того…
– Камни, – подсказал капитан, показывая на россыпь камней неподалеку, каждый булыжник размером с голову взрослого человека. – Это на всякий случай. Постараемся все же не пустить их на эту сторону.
Я понял его предложение без объяснений и первым взялся за перетаскивание камней. Капитану приходилось тяжело, и пока он переносил один камень, я успевал справиться с тремя. И потому я сжалился:
– Я здесь сам закончу и поставлю «растяжку». А ты иди на ту сторону, осмотрись. Если бандиты приблизятся, начинай стрелять.
Я снял с шеи ремень и протянул Волоколамову бинокль генерала, официально назначая его этим в ответственные наблюдатели.
– Понял, товарищ подполковник.
Волоколамов согласно кивнул, развернулся и сразу поторопился на новую позицию. Да и пора уже было, потому что по времени бандиты должны были вот-вот показаться. Время в
В своей жизни я ставил множество «растяжек», но каждый раз нужно придумывать что-то новое, чтобы противник попался. И всегда опасаться неумелого движения. Как опасаться дрожащей руки. А когда таскаешь тяжеленные камни, руки сами собой начинают дрожать. Значит, после перетаскивания камней следовало перевести дыхание, спокойно посидеть или даже полежать. Нехватку времени следовало компенсировать ускоренной работой на первом этапе. Конечно, боль в голове и в ключице мне сильно мешали, но когда я вошел в темп, боль уже перестала ощущаться; она стала тем же самым, чем бывает, например, сильное напряжение мышц. Наконец я справился с работой, осмотрел все придирчивым взглядом зловредного командира – и остался доволен…
Пальцы после физической работы перестали дрожать только после того, как я услышал одиночный выстрел. Он раздался рядом – значит, стрелял капитан Волоколамов. А он мог сделать это только в том случае, если увидел противника уже достаточно близко для прицельного выстрела, чтобы не выдавать раньше времени нашу готовность к бою. Ведь бандиты почти наверняка считали, что найдут только наши останки среди деревьев. Они не видели разницы между падением и жесткой посадкой. А мы сумели сохранить способность не просто сопротивляться, но даже вести бой. Однако если капитан выстрелил раз, значит, он выстрелит и во второй, и в третий. Значит, бандиты после первого выстрела залягут, а Волоколамов будет стрелять только тогда, когда враги будут появляться на открытых местах…
Так, оно, видимо, и произошло. Не успел я додумать мысль, как один за другим прозвучали еще два одиночных выстрела. А потом капитан разразился тремя короткими очередями. Но между очередями был слишком небольшой интервал, чтобы можно было назвать их прицельными. Скорее всего, Волоколамов пытался выгнать кого-то из укрытия, оказывал психологическое давление.
Я тем временем установил на вершине стены, которую соорудил из камней, последний камень, под который и уложил гранату с сорванным кольцом. Миновать этот камень тому, кто будет подниматься, никак не удастся. Его сбросят, откинется прижимной рычаг, и… осколки сметут всех, кто будет в этот момент занят подъемом. Я не думаю, что бандиты располагают значительными силами и на подъеме окажется сильная группа, в которой передние будут прикрывать своими телами идущих позади, как иногда случается. Нет, при ограниченности человеческих ресурсов и при уже полученных потерях бандиты смогут выставить три-четыре человека. Но и это произойдет только в том случае, если группа сумеет пройти мимо скалы незамеченной. А это сложно. Я могу предположить, что бандиты знают какие-то обходные пути. Но вовсе не обязательно, что пути эти есть. Скорее всего, они плотным огнем постараются прижать нас к земле, чтобы не могли носа высунуть, и в это время пошлют группу в обход скалы. Пока группа будет пробегать, нас будут обстреливать из всех возможных стволов и подствольников. Окончание массированного обстрела можно будет считать успешным завершением прохода. Это все варианты, которые бандиты смогут нам предложить. Я не первый год воюю и хорошо изучил тактику и способы действий этих бандформирований. Что-то новое они предложить не могут. Да я и сам не знаю, что нового может быть в такой ситуации. Смущал меня только факт существования искусственно созданного подъема на скалу. Зачем-то это делали? Может быть, для того, чтобы держать здесь оборону? Для этого скала очень хороша, и может замереть все ущелье. Если посадить наверху с десяток автоматчиков, они смогут сковать здесь большие силы. А если они имеют в запасе и РПГ-7, то отразят даже бронетехнику.