Тридевять земель
Шрифт:
Что-то снилось. Основным мотивом обрывочных, не запомнившихся снов был постоянно повторяющийся где-то вдали музыкальный обрывок – словно заело граммофонную пластинку с записью пьесы для симфонического оркестра. Проснулся внезапно, и понял всё, ещё толком не разобрав, что же такое он видит. Нечисть вокруг – столпилась вокруг кровати. Артём успел ощутить, что Лилия уселась – уселась рядом и схватила его за руки, успел ощутить её ужас. И, как и в предыдущих случаях, рассмеялся – нервным, неестественным смехом; впрочем, главное – что это помогло. Исчезла нечисть, и взамен залитого слизью и кровью пола – тот самый, чистый, практически стерильный пол гостиничного номера. Лилия обхватила его, и Артём чувствовал, как постепенно унимается её сердцебиение.
— Значит, с вами всё хорошо, если вы снова их видите, – прошептала Лилия ему на ухо. – Но почему я их вижу? Я ведь точно не скольжу, всякий раз потом пробовала.
— И сейчас?
— Нет, сейчас не пробовала, для этого мне на полу стоять нужно. Нет!
— Что «нет»? – Артём посмотрел в её глаза, Лилия чуть отстранилась, продолжая держать его за руки.
— Не вставайте. Половина третьего ночи, и мы оба не спим. Мне сказать, или сами догадаетесь?
— Скажите, – Артём не отводил взгляда от её глаз. Лилия рассмеялась, и сама отвела взгляд.
— Не угадали. Спойте мне. Есть ведь хоть одна песня, которую вы согласитесь петь только мне, или в моём присутствии? Ведь есть?
— Но…
— Всё здесь, – Лилия свесилась с кровати и достала из-под неё… флютню. Другую, не Артёма. – Отговорок искать не нужно.
— Ловко вы, – Артём принял инструмент, задумался. Лилия показала ему пульт управления акустической защитой – включена, никому ни музыка, ни пение не помешают. Вместе с тем, подумал Артём, если из номера раздастся крик о помощи, или что-то такое, автоматика с очень высокой вероятностью его опознает и вызовет охрану. Умная техника, слишком умная. Так… и что петь будем?
Как-то сама собой пришла на ум песня «Шипучее вино». Её и спел. На Лилию песня произвела большое впечатление.
— Чудно! – сказала она, когда песня закончилась. – Знаете, нужно выучить ваш родной язык. Вы ведь её на древнерусском… простите, на русском вашего времени, поёте? Точно, нужно будет выучить. Спойте ещё раз! Пожалуйста!
– - -
Миранда уселась в постели. Странные сны сегодня – обрывочные, бессвязные, неприятные. Обычно сны яркие, красочные, интересные. Ну или вообще никаких, так тоже хорошо. Миранда включила ночник ярче и попыталась заснуть заново. Куда там!
Такое ощущение, что сломалась рация: стала ловить не то полицейскую, не то ещё какую-то волну. Миранда запустила самопроверку прибора, ничего не выявила, но стоило снять рацию – и мерещиться перестало. В конце концов, Миранда взяла со стены запасную – ту, которая ничего в мозг не транслирует, у которой, как в древности, отдельно микрофон и динамик – и спустилась вниз.
Она вовсе не удивилась, обнаружив там Мари. Тоже в халате, и тоже с запасной рацией на поясе.
— И тебе что-то мерещилось, – Мари посмотрела в глаза Миранды. – Дай угадаю. Неприятный повторяющийся голос, словно кто-то в рации что-то бормочет.
— Примерно так, – согласилась Миранда. – Сразу в больницу поедем, или посидим пока?
— Шутки она шутит, – Мари посмотрела на часы. – Там у них ещё поздний вечер. Нет, пока не буду звонить. Не знаю, как у тебя, а у меня это прошло. Нет никакого бормотания в голове.
— Тогда зачем запасная рация?
— Всё верно, – Мари налила Миранде сока – не ошиблась, сразу вынула из шкафчика нужную бутылку – и протянула. – На всякий случай. Пойду сегодня к связисту, пусть проверит.
— Не проще новую поставить?
Мари посмотрела Миранде в глаза.
— Это не решение. А я привыкла решать, чтобы уж окончательно. Если там что сломалось – пусть выясняет, что именно. О, смотри, кто идёт!
Не кто-нибудь, а Арлетт Беклин! После переезда в Рим Арлетт, хоть и пришла в себя, но отчётливо держала дистанцию со всеми, кроме Марины. С последней и общалась легко, и заходила сама, обычно по всяким мелочам, а остальные в основном видели её молчаливой, занятой любимым делом. К себе в комнату почти никого не приглашала.
— Не спится? – Мари и ей протянула безошибочно именно тот напиток, что Арлетт предпочитает пить – минеральную воду, из её родного города. – Голос не мерещится? Такой, словно в полицейской рации?
— Откуда ты… – поразилась Арлетт, но воду приняла и выпила, вначале. – Всё верно. Вы тоже?
— Мы тоже. Слушай, есть предложение отвлечься. У Миранды в альбомах много красивого. Если её как следует попросить…
Миранда рассмеялась.
— Она права. Идём, Арлетт, раз тебе не спится. Ну или пойдёмте на свежий воздух, погода сегодня хорошая.
— Лучше на свежий воздух, – выбрала Арлетт и допила последние несколько глотков. – Сейчас переоденусь. Благодарю! – вернула она стакан Мари, улыбнулась и направилась назад, по лестнице вверх.
Мари проводила её взглядом.
— Ты заметила? – она посмотрела в глаза Миранды. – Впервые улыбнулась нам обеим. Похоже, сегодня будет удачный день, раз такая редкость случилась. Ну что, пройдёмся по свежему воздуху?
– - -
…Мари закончила, совсем вкратце и без подробностей, рассказ о том, как чудом выбралась из башни, про своих пропавших – забытых – друзей говорить не стала. Всё равно Арлетт слушала её, практически раскрыв рот, не дыша.
— Ничего себе! – покачала она головой, когда рассказ кончился. – Знала бы, держалась с тобой осторожнее. Так что, дроссели правда приносят удачу? Ты говоришь, потом все, кому не лень старались незаметно к тебе прикоснуться. Им всем потом везло?
— Не знаю, не спрашивала. Вот в лоб иногда давала – некоторые старались почаще прикасаться к… в общем, куда не приглашала. Можешь проверить, – Мари протянула руку. – Я, как видишь, почти всегда рядом. Если поможет, разрешаю прикасаться сто… нет, десять раз в день. Для начала, наверное, хватит.