Тридевять земель

Бояндин Константин Юрьевич

Артём отложил «планшет», так назвал ту самую электронную книгу с доступом к библиотекам. Вызвал рацию: кодовое слово принято. Вызвал переводчик: работает в режиме автоматического перевода. А теперь пытаемся позвонить Глории.

Она ответила почти сразу, и запросила видеосвязь. «Глаз»стоит тут же, на столе. Встать? Остаться сидеть? Артём предпочёл встать.

— Сэр Ортем, я ужасно рада! – Глория и в самом деле рада. – Ужасно скучаю! Чем я могу помочь вам?

— Хорошим настроением, Глория, – улыбнулся Артём, и получил улыбку в ответ. Только бы не показать смущения. – Завтра у меня поход, вероятно – долгий.

— Я буду ждать! Если сможете появиться хотя бы на час, будет замечательно!

— Я могу вам чем-то помочь? – судя по выражению лица Глории, он опять спросил что-то такое, что понять очень трудно. Она улыбнулась, секунд через пять.

— Кажется, я понимаю. Звоните мне чаще, прошу вас. Хотите, расскажу, что тут случилось, после вашего отъезда?

…Минут через пятнадцать Артём попрощался. Гормональный всплеск, чтоб ему лопнуть. Хорошо, одно доброе дело сделано. Вернёмся к нашим баранам: почему это в клетке Фарадея – в комнате, куда не проникает электромагнитное излучение – Артёму начинает что попало мерещиться, а органы чувств перестают работать, или ведут себя не пойми как? Человек ведь, не робот.

Стоп! Артём почувствовал, что взмок. Мысль показалась крайне неприятной. С чего он решил, что не робот? Доктора говорят, что Артём – человек, с некоторыми аберрациями поведения, несущественными сбоями памяти, что для дросселей норма. А может ли у дросселя быть орган восприятия электромагнитных волн? Вообще, как происходит «скольжение»? Дроссели как явление появились примерно через двадцать лет после того, как началась новая эра – с того дня, как человек, при помощи танков, выбрался на поверхность, закрепился в нескольких крохотных крепостях на планете, и принялся возвращать её себе – с боями, с потерями, очень медленно. Почему дросселей не было раньше?

Туда же, в список загадок. Вопросов всё больше, а ответов… Стоп, постойте – получается, что комната для работы с редкими книгами – тоже клетка Фарадея, тоже изолирована от электромагнитных волн? Но почему Марина точно так же – в смысле, тоже необычным образом – реагирует на подобную изоляцию? Хотя это только предположение. Вот если бы её привести на ту же гауптвахту, проверить…

Добрый вы сегодня, сэр Ортем. Артём посмотрел на часы – половина шестого – и тут ему позвонила Миранда. Что она скажет, он отчего-то догадывался.

— Можно войти, сэр Ортем?

– - -

— Что женщина может утомить мужчину, это все знают, – Миранда уже в спортивном костюме. – Ничего сложного. Но вот чтобы наоборот… Ну и зачем вы усмехаетесь? Только не подумайте, что у меня других мыслей уже не осталось. Это я под впечатлением. Пробежимся, Ортем? Говорят, очень полезно для мозга.

Артём кивнул, закрывая тетрадь с записями. Она права, и в любом случае ответов пока нет, только множество новых вопросов.

— Пробежимся.

Определённо, поутру стало больше людей в этом парке. В Риме живёт семьдесят тысяч людей, и такое ощущение, что все они уже поздоровались, этим утром.

— Вы подаёте хороший пример, – покивала Миранда, когда они возвращались обратно. – Должно всё болеть, правильно? Видимо, вы долго не упражнялись.

Да, почти тридцать лет, чуть не ответил Артём. Она права, мышцы болели, и уже практически умоляли о пощаде. Всё должно болеть, говорил его тренер – тот самый, с кем он встретился в первый раз на ринге. Это нормально. Эту боль мы не устраняем, она полезна. Иначе не будет осознания, что тело в порядке, что оно отзывается на вашу заботу. Хороша забота!

– - -

— Ортем, если вам потребуется заняться чем-нибудь, пока я сплю, моя студия в вашем распоряжении, – Миранда поднялась к нему, явно из душа – волосы ещё мокрые. – Просто не открывайте то, что закрыто. Что открыто, на виду – можно смотреть. Договорились?

— Договорились. Дайте я ещё поспрашиваю про ваше с Мариной детство.

Миранда кивнула, и села на соседний стул.

— Вы сказали, «языка не знала», – припомнил Артём. – А вы?

— Я немного знала латинский. Ложбан мы учим уже потом, когда хотя бы один естественный язык выучен. Забавный язык, хотя я на нём не пишу, и не говорю. Связист мне сказал, его для переводчиков учат. Если знаешь ложбан, переводчик работает гораздо точнее. Но вы его не знаете, верно?

Артём помотал головой.

— Не знала, что такое бывает. Разве что среди диких, или охолов. Только не думайте, что я осуждаю, или что-то такое. Их просто так называют. Люди тогда закапывались под землю кто где; сами понимаете, очень трудно связываться с другими убежищами, ведь нечисть тоже слышит наши сигналы и умеет определять, когда они искусственного происхождения. Есть такие, кто до сих пор в города идти не хочет и живёт сам по себе. Это дикие.

— Кто такие охолы, мне уже пояснили, спасибо. И как вас учили языку?

— Это просто. Два человека, два переводчика, и электромагнитная клетка.

— Клетка Фарадея?

Выяснилось, что имя Фарадея Миранде неизвестно. Притом, что физику им преподают тоже. Ну, допустим, ведь необязательно знать все до одного имена из другой школьной программы. Но оказалось, в итоге, что говорят об одном и том же.

— Точно-точно, клетка Фарадея! Красиво звучит. Сегодня же узнаю, кто такой Фарадей. Ну так вот, когда двое людей сидят в такой клетке, переводчик не может обращаться к общей языковой базе. Только к базе другого переводчика. Вот и всё. Тот, кто вас учит, показывает вам буквы, текст, вообще что угодно, и называет, как это читается и что означает. Важно, чтобы человек ваш язык знал, тогда вам потребуется два-три занятия, чтобы разбираться в новом языке. Вы его как бы незаметно выучиваете – никакой грамматики, ничего такого не знаете, но уже понимаете, и говорить можете. А грамматику и остальное уже потом преподают. Очень эффективно. Я за полтора дня выучила латынь. Марине потребовалась почти неделя, но это тоже нормально – так сказал связист. До двух недель – это нормально, если требуется больше – значит, или переводчик барахлит, или тот, кто обучает, не владеет родным языком того, кого учит.

— И кто вас учил?

— Лилия учила нас обеих, – Миранда осеклась. – Да нет, не может быть. Меня она тоже учила, но со мной ведь ничего такого нет! И у Марины с головой всё в норме, не сомневайтесь. Не отсталая, не дурочка.

— Может, разница в том, что Марина чего-то испугалась?

Миранда задумалась на пару минут, прежде чем ответить.

— Может быть, но что это нам даёт? Она отказывается стирать воспоминания. Это, знаете…

— Палка о двух концах?

— Умеете вы сказать в точку! Точно, палка о двух концах. Можно стереть что-то ещё, это ведь мозг, и никто до конца в нём не разобрался. Но можно посоветовать ещё раз. Вдруг поможет.