Триггеры
Шрифт:
— Её имя?
— Никки Ван Хаузен, — сказал Джоно. — Полностью Николя, но все зовут её Никки. С двумя «к».
— И она здесь, в больнице? Пациентка?
— Не пациентка. О! По крайней мере, не с самого начала.
— В смысле?
— Они пришла сюда повидаться с братом, но потом они её заперли.
— Где?
— В психиатрическом отделении.
— Где это?
Он рассказал, и она направилась туда. Когда она подходила к главному входу, с другой стороны появился худой лысый мужчина в докторском халате. Сьюзан всегда пристально наблюдала за своим окружением и обычно читала имена на бэджах; имя этого типа оказалось «Э. Редекоп, M.D.» Она не узнала его в лицо — потому что, как она внезапно осознала, она никогда его не видела — только глаза, да и те на расстоянии.
— Вы Эрик Редекоп.
Он вскинул брови.
— Боже, опять!
— Простите?
— Вы простите. Просто вы — вторая, кто меня сегодня узнаёт и кого я вижу впервые.
— На самом деле, — сказала Сьюзан, — я просто прочитала ваш бэджик — а доктор Гриффин сказал мне ваше полное имя. Я Сьюзан Доусон, старший агент Секретной Службы. Я видела, как вы сегодня спасали президента. — Она сделала паузу, пытаясь придумать, что ещё сказать, но в голову не пришло ничего лучшего, чем «спасибо».
— Не за что, — ответил Редекоп с видом некоторого облегчения.
Работа Сьюзан состояла в том, чтобы замечать вещи, которые находятся не на своём месте.
— Что хирург делает в психиатрическом отделении?
Красивое лицо Редекопа несколько мгновений оставалось неподвижным, словно он задумался о том, что — и сколько — можно рассказать. Потом он слегка пожал плечами.
— Ну, как я и сказал. Сегодня меня уже узнавала женщина, которую я видел впервые. Она была весьма расстроена.
— Дайте угадаю, — сказала Сьюзан. — Никки Ван Хаузен, верно?
Редекоп был поражён.
— Я не знаю её фамилии, но зовут её Никки, всё верно.
— Идёмте со мной.
Агент Секретной Службы Дирк Дженкинс выскользнул из толпы собратьев-агентов, заполнившей внутренние помещения Мемориала Линкольна. Он спустился по широкой мраморной лестнице и обошёл его сзади. Лишь три тысячи человек пришли сегодня послушать речь Джеррисона, но теперь, когда его подстрелили, в эту часть Молла ринулись новые тысячи в надежде увидеть место покушения; и ещё большая толпа народу стекалась поглазеть на руины Белого Дома: лемминги, очертя голову стремящиеся в пустоту и прах, к концу истории.
Дженкс быстрым шагом дошёл до ближайшего шоссе и поймал такси, только что высадившее двух человек. Он велел водителю отвезти его в аэропорт «Рейган», в четырёх километрах отсюда в штате Виргиния.
— О, — сказал водитель, — а вы были здесь раньше? Видели парня, который стрелял в Джеррисона?
— Нет.
— А Белый Дом? Видели, как он взорвался? Господи Иисусе!
Дженкс покачал головой, и водитель, наконец, замолк. Шоссе практически стояло — дорога до аэропорта, похоже, займёт уйму времени. Дженкинс бросил обеспокоенный взгляд вправо от машины и увидел Мемориал Джефферсона — как он думал, в последний раз в своей жизни.
Глава 13
Сегодня Никки Ван Хаузен должна была показывать два дома, но этим планам не суждено было сбыться. После встречи в коридоре с докторами Стёрджессом и Редекопом охранник отвёл её в комнату, которая, как она лишь позже догадалась, находилась в отделении психиатрии. Несколько других людей уже находились здесь какое-то время, и двоих привели вскоре после неё — рыдающих и стенающих о нападении террористов.
Её палата имела форму куба — с высоким потолком — и была пуста, за исключением привинченной к полу койки. У неё не было суицидальных наклонностей — но эта палата была местом, куда приводили людей, у которых такие наклонности были, так что здесь не было ничего, с чего можно бы было свесить импровизированную петлю, никаких стёкол в рамках для картин, которые можно бы было расколотить и порезать осколками вены — и дверь открыть изнутри тоже было невозможно. Также здесь не было туалета. Она уже собралась было нажать кнопку звонка, чтобы вызвать охранника, который отвёл бы её в туалет в холле, когда дверь открылась и вошёл Эрик Редекоп в сопровождении симпатичной голубоглазой брюнетки с волосами до плеч. На ней был чёрный жакет, чёрные брюки и чёрные кожаные туфли на низком каблуке.
— Здравствуйте, миз Ван Хаузен, — сказал Эрик.
Она постаралась ответить в такой же формальной манере — в конце концов, она ведь хотела отсюда выбраться.
— Доктор Редекоп, — сказала она и вежливо кивнула.
Эрик указал на женщину.
— Это Сьюзан Доусон, агент Секретной Службы.
Никки почувствовала, как её сердце забилось чаще.
— Здравствуйте.
— Сегодня в коридоре вы как будто узнали меня, — сказал Эрик.
Никки кивнула.
— Я знаю, что мы никогда не встречались, но…
— Но вы знали обо мне разные вещи — или не обо мне, а о докторе Стёрджессе?
На короткое мгновение она подумала, что стоит соврать: в конце концов, из-за того, что она показала им, что она воспринимает всякое такое, она и попала сюда. Но нет, нет, она должна им сказать; она должна как-то это исправить.
— О вас, — сказала она, глядя на Эрика. — О Юргене я знаю лишь то, что знаете вы.
Заговорила Сьюзан Доусон.
— То, что случилось с вами, произошло ещё с несколькими людьми. Возникла некая связь между разумами. Мы хотим попытаться найти метод разорвать эти связи, но в данный момент мы должны признать их существование.
Эрик кивнул.
— Я также подвергся этому эффекту, как и агент Доусон.
Никки затопила волна облегчения — это случилось не только с ней; как бы безумно это не выглядело, она не сошла ума. Внезапно она разозлилась.
— Но если это произошло и с вами, то как вы могли со мной так говорить в первый раз? Как вы могли запереть меня здесь?
Эрик развёл руками.
— Мне очень жаль, Никки. Вероятно, я оказался связан с человеком, чьи воспоминания я читаю, в тот же самый момент, когда вы оказались связаны со мной. Но её воспоминания не всплывали у меня в голове, пока я её не увидел, а это было после нашей с вами встречи — во-первых, потому что мои мысли были слишком заняты здоровьем президента, а во-вторых, потому что мы оба работаем здесь, и я, и она; это здание — по большей части фоновый шум для нас обоих. Но для вас пребывание в больнице необычно, и виды и звуки этого места немедленно вызвали у вас в голове мои воспоминания.
— О, — сказала Никки. — Но постойте! Значит ли это, что кто-то читает мои мысли?
— Ваши воспоминания. Да. — ответила агент Доусон.
— Но мои воспоминания — это личное! — сказала Никки.
— Как и мои, — ответил Эрик. — Поэтому, гмм… не делитесь ими, пожалуйста, ни с кем другим…
— Конечно, — сказала Никки. — Конечно. Но как долго это продлится?
— Мы не знаем, — ответила агент Доусон.
— Я хочу встретиться с тем, кто связан со мной, — заявила Никки.