Трилуна. Ведьма Сардагана
Шрифт:
Девушки осторожно ступили в коридор по обеим сторонам которого располагались двери с маленькими окошками, забранными решеткой. Возле каждой горел факел, наполняя пространство чадом и отвратительным запахом гари. Подруги тут же закрыли рукой носы и, не теряя ни секунды, стали быстро заглядывать в каждое помещение.
— Лунни, сюда! — позвала Леонесса и, схватившись руками за толстые прутья, прислонила к ним вплотную свое личико.
— Нуриэль, это я!
— Смертная? — колдун быстро поднялся с прелой кучи соломы и, немного прихрамывая, подошел к двери. Он нежно сжал холодными руками тоненькие подрагивающие пальчики, мертвенной хваткой вцепившиеся в решетку. — Ты пришла попрощаться.
В его глазах было столько грусти и любви, что Леонесса жалобно всхлипнула и, не пытаясь утереть слезы, потянулась ему на встречу. Горячие губы сквозь холодные железные прутья, впивающиеся в лица, встретились в жарком поцелуе, и девушка, давясь рыданиями, попыталась вложить в него всю свою страсть и боль переживаний, любовь и надежду на то, что они непременно будут вместе. Тихое покашливание заставило ее отпрянуть от двери и виновато поглядеть на снисходительно улыбающуюся подругу.
Остальные колдуны, находящиеся в многочисленных камерах и слышавшие их разговор, не издавали ни звука, делая вид, что здесь никого, кроме них, нет.
— Нуриэль, я освобожу тебя, — произнесла Трилуна, подходя ближе. — Но после этого ты поклянешься дать свободу Леонессе и избавить ее от чар твоего браслета.
— Зачем тебе это? — удивленно прошептал он, бросая в сторону ведьмы подозрительный взгляд. — Вместе с моей смертью браслет станет лишь бесполезной побрякушкой, и она вновь станет свободна.
— Повторюсь, все, что я делаю, я делаю ради своей подруги.
— Подруги? — протянул Нуриэль, втягивая носом воздух. — Странно, как я раньше не замечал, что вы пахните одинаково?
— Что? — одновременно спросили девушки.
— Объясни, что хотел сказать этим! — потребовала Трилуна.
— В вас течет одна кровь.
— Как, одна кровь… — ошалело пробормотала Леонесса, пытаясь удержаться на ногах, так как голова предательски закружилась.
— Вы сестры. И даже не догадывались об этом, — улыбнулся Нуриэль, жадно разглядывая возлюбленную, пытаясь запомнить малейшую черточку ее прекрасного юного личика.
— Вот это новость… — Трилуна настолько растерялась, что даже забыла, зачем они пришли сюда. Затем тряхнула головой и, наконец, придя в себя, счастливо посмотрела на Леонессу.
— Мы позже обсудим эту радостную новость, которая наконец-то объясняет, почему я оказалась в вашем замке, и почему столько лет Господин Максимилиан так относился ко мне. Колдун отойди немного в сторону, я сейчас открою тебе дверь.
— Погоди, ведьма, — обреченно прошептал Нуриэль и обратил твердый взгляд своих синих глаз на Леонессу. — Я не побегу, словно крыса и не брошу своих воинов и друзей. Я буду вместе с ними, до конца. Это мой долг чести.
— Как ты можешь такое говорить? — воскликнула девушка, вновь прижимая голову к маленькому окошку. — Я прошу тебя! Беги! Ради меня!
С глухим рычанием Нуриэль вновь припал к ее губам и тут же резко отпрянул, отойдя вглубь камеры.
— Уходите.
— Нет! Нет! Нуриэль! Пожалуйста! — плакала Леонесса, яростно дергая за прутья решетки. — Тебя же казнят завтра!
— Уведи ее отсюда ведьма! — зло выкрикнул Нуриэль, хватаясь за голову. — Не рви мне сердце!
— Я люблю тебя, люблю… — шептала Леонесса, бессильно сползая по деревянной двери камеры и сотрясаясь от рыданий.
Трилуна даже не заметила, как и сама заплакала, глядя на этих несчастных влюбленных, которых завтра утром неминуемо разлучит смерть. Страдания сестры болью отдавались в душе и девушка, упала рядом с ней на колени, заключая в объятия и утешая своим присутствием.
— Несси, милая моя. Не плачь. Он сам сделал свой выбор, ты уже ничем не сможешь помочь ему. А ты должна жить дальше. Ну же, родная моя, успокаивайся, и пойдем отсюда.
Жалобно всхлипнув, Леонесса медленно поднялась с пола и прошептала:
— Я буду рядом с тобой, Нуриэль, до конца. Только прошу, смотри на меня, когда придет время…
— Нет. Не смей приходить на казнь! — резкие слова заставили девушку вздрогнуть, но она не намерена была отступать.
— Я приду! Я хочу, чтобы последним человеком, кого ты увидишь перед смертью, была я!
— Я умру с твоим именем на устах, Леонесса, — тихо прошептал колдун. — Прощай.
Трилуна потянула сестру за руку и почти бегом бросилась к двери, возле которой недвижимо застыли стражники, так как они слишком много времени провели в тюрьме и теперь ее наверняка начал искать Север.
Леонесса же находилась в полуобморочном состоянии, уже мало понимая, что происходит вокруг нее, и зачем они бегут. Перед глазами стояло изможденное, усталое и обреченное лицо Нуриэля, которое навсегда останется в ее памяти, в ее сердце. Она даже и не заметила, как они вновь поднялись по ступеням, и вышли в дворцовый коридор, в котором мирно посапывали два воина, подложив руки под щеки и скрутившись в форме эмбриона. Грозный голос, раздавшийся слева от них, заставил девушек подпрыгнуть на месте и замереть в страхе. К ним быстро приближались принц Рамалана с десятком стражников.
— Потрудитесь объяснить, леди, что здесь происходит и почему эти двое спят так, что их невозможно разбудить, а эти двое, — Север указал рукой на застывших молчаливых стражников, которые проводили их в подземелье. — Словно два идиота, уставились в одну точку!
Трилуна нервно сглотнула, чувствуя волны ярости, исходившие от жениха. Похоже, только усилием воли он сдерживался, чтобы не начать орать на нее.
— Мы ходили к колдунам, — еле слышно пробормотала ведьма, опустив глаза в пол и заливаясь пунцовым румянцем.
— Неужели? — процедил Северин, сжимая кулаки и медленно приближаясь к диверсанткам. — А мне казалось, что моей возлюбленной невесте сделалось дурно, и она пошла передохнуть в свою комнату.
Он придирчиво, с саркастической усмешкой обвел взглядом перепачканное грязью платье и отметил прилипшую к рукам паутину.
— Прости. Я хотела, чтобы они попрощались.
— Кто? — принц даже остановился, удивленно переводя взор с Трилуны на Леонессу. Только сейчас он заметил, что девушка едва стоит на ногах, пошатываясь и придерживаясь за стену. Красные, опухшие от слез глаза и нос яркими пятнами выделялись на фоне мертвенно-бледного лица. В бездонных, небесно-голубых очах плескались боль и отчаяние.