Тринадцать лет спустя
Шрифт:
Степан наклонился над столом и громким шепотом спросил:
— Неудачный секс? Хотя, мне и раньше казалось, что она выглядит немного замороженной, как Снежная королева.
— Я вам сейчас кое в чем признаюсь, но больше никогда повторять не стану. — Возможно, если бы Николай не опрокидывал одну рюмку за другой, то держал бы язык за зубами. Но его друзья то и дело подливали, а он хотел хоть немного расслабиться. Как в молодости. До развода с Варей. — У меня вообще нет секса. Ни с кем. Я уже, наверное, импотент. — Во всяком случае, он так думал до вчерашнего вечера, но сейчас не хотел
Николай грустно рассмеялся, когда посмотрел на сидящих рядом мужчин. Они были откровенно поражены, и даже обыкновенно помалкивающий Зотов не сдержался.
— Так какого… ты с ней живешь пять лет? Пять лет!
— Во-первых, это она со мной живет. Когда Соня приехала в город учиться в консерватории, ей не было где жить. Моя мама попросила приютить ее. А потом, когда у Вари появился сожитель, я… в общем… пообещал на ней жениться. Честно говоря, надеялся, что она откажется, но Соня почему-то согласилась. А тут еще мать — «Вы такая красивая пара», «Уже давно пора сделать из Сонечки честную женщину», будто это не она уговорила меня поселить девчонку в моей квартире.
Николай опрокинул очередную порцию коньяка и продолжил:
— Мы собирались пожениться этой осенью, когда Соня защитит диссертацию. Если не считать отсутствие близких отношений, то нашу совместную жизнь можно было бы назвать неплохой. — Вяземский вдруг стукнул по столу кулаком и сразу вспомнил Варю, которая с большим трудом избавилась от такой же привычки. — Да что там скрывать! Я пытался с ней… Парни, вы когда-нибудь обнимали фарфоровую статуэтку? Хрупкую и холодную? Она не сопротивлялась, а я ее целовал. А когда начал расстегивать пуговицы на ее квакерской блузке, она вдруг начала хихикать и говорить, что ей щекотно. Вы смогли бы после этого?.. Ну, вы понимаете. А потом она спокойно заявила, что сейчас у нее нет времени на подобные глупости, и мы сможем исполнить свой долг после свадьбы. Она назвала секс глупостью! И у кого после этого?.. Ну вы понимаете.
Друзья согласно кивнули головами.
— С тех пор я жил, как монах. Даже еще хуже. Потому что вокруг меня слонялись женщины — иногда очень даже хорошенькие — а я не мог иметь с ними близкие отношения.
— Почему? — воскликнули хором его прилично опьяневшие друзья, и Степан продолжил, — Неужели, Соня так тебе дорога?
— Я не мог, потому… что ОН не мог. ЕМУ не нравилась ни одна из женщин, которые появлялись на моем горизонте. И Соня в том числе. ОН любит, когда в моих руках большая грудь, пышная задница, округлый животик, ну и все такое… Но я пообещал, и мне не хотелось, чтобы из-за меня страдала еще одна женщина.
— Да, насчет страдающей женщины и, извини, пышной задницы, — сказал Степан и кашлянул, прочищая горло. — Какого черта ты, в таком случае, оставил Варвару?
— Если бы я знал.
Это было труднее всего объяснить. Возможно, он женился слишком рано и не сразу понял, что судьба сделала ему подарок в лице Варвары, которая никогда не спорила, не ругалась, а просто молча делала их семейное гнездышко уютным. А еще страстно любила его в постели.
И вот однажды, не без помощи родителей, он решил, что живет с этой женщиной не по любви, а потому, что так удобно, что он еще не все в жизни испытал
Он почти сразу понял, что ошибся, когда, как неприкаянный, бродил по новой квартире и корил себя за глупость. Возможно, поэтому он и согласился на то, чтобы Соня поселилась у него. Собственно, ему было все равно.
А потом в его бывшей квартире появился ребенок и молодой мужчина. Из-за упрямства и гордости, или глупости, Николай даже не поинтересовался, что это был за мужчина, и как выглядел малыш, поверив родным, что он не его сын.
А может, он просто боялся убедиться, что Сережа его кровинка, и что его Варюха счастлива с другим мужчиной?
На все эти вопросы у Николая не было ответа.
— Мужики, уже один раз я свалял дурака, когда развелся с Варей. Очень долго я считал, что я не имею права бросить Соню после своего обещания жениться на ней. Но сейчас я понял, что люблю.
— Кого? — Николай бросил недоуменный взгляд на Степана, задавшего этот вопрос. Вяземскому казалось, что он уже все доступно объяснил. Или он просто размышлял? Это коньяк виноват.
Николай выпрямился и постарался внятно произнести.
— Я люблю Варвару и… и собираюсь на ней жениться.
Интересно, это он оглох, или все в клубе вдруг замолчали? И почему погас свет?
Илья уже давно не был настолько пьян. Степан пока еще держался прямо, а Николай уже походил на огромный шкаф, свалившийся на стол. И такой же тяжелый.
Когда друзья с трудом подняли его и спросили, куда нести, Вяземский, не открывая глаз, пробормотал «Домой».
— Домой — это куда? К тебе? Ко мне? К Варе? — Степан на минутку задумался и заявил, — Слушай, если она его вчера не выгнала, может и сегодня приютит, когда он такой… беззащитный? Я хотел сказать — безобидный.
Варвара шла к входной двери с твердым намерением убить любого, кто посмел позвонить в ее квартиру среди ночи.
А если это явился ее непутевый бывший муж, она намеревалась убить его дважды, или трижды.
Именно из-за него Варя никак не могла уснуть и проворочалась несколько часов в своей огромной постели. Негодяй трусливо сообщил ей по телефону, что очень торопится на встречу с друзьями и поэтому оставляет Сережу у соседки до прихода мамы. Она не сомневалась, что сделал он это только для того, чтобы избежать допроса с пристрастием, которое собиралась учинить ему Варвара.
Она решилась на это после подробных расспросов подруг во время обеда, когда темпераментная Тина почти крикнула: «И ты его впустила?! И даже не спросила, где и с кем его черти носили столько лет?!»
Варвара решила именно сегодня расставить все по своим местам и… не застала Николая дома. Если бы не его дорожная сумка, стоявшая нераспакованной в прихожей, она точно подумала бы, что он опять сбежал.
Варя ждала его допоздна, пока веки не начали слипаться. Но мозг ее продолжал напряженно работать, а из его глубин всплывали воспоминания — хорошие и не очень — их совместной жизни. Ей пришлось признать, что хороших оказалось все же больше, чем плохих.