"ТРИНАДЦАТЬ ПОДВИГОВ ЕРОФЕЯ"

Изюмова Евгения Фёдоровна

Гермес вместе с Ерофеем валялся у подножия Олимпа, где оказались они после старта прямо из квартиры Ерофея. Горюнов даже не понял, как это получилось. Просто Гермес сказал, нацепив свои крылатые сандалии:

–  Хватайся за шею и держись крепче.

И хлоп! Впрямь быстрее мысли мчался в пространстве Гермес. Ерофей не успел даже испугаться, как они оказались в зелёной благоухающей цветущей роще.

–  Эх, хорошо в стране родимой жить!
– возрадовался Гермес, стряхнул с плеч Ерофея и плюхнулся на зелёную сочную траву.
– Ну и оттянул ты мне плечи, Ероха, со своими шмотками. И зачем тебе это всё?
–

он пихнул ногой рюкзак и чехол с палаткой.
– Здесь тепло, светло, и мухи не кусают.

–  Запас карман не тянет, - лениво вымолвил Ерофей, жуя какую-то травинку, похожую на сорняк-просянку, который совсем одолел все культурные посадки на их даче.
– А твои плечи не то ещё выдержат, вон какой бугай вымахал.

–  Что есть - «бугай»?
– осведомился осторожно Гермес, не зная, обидеться или оставить это замечание без внимания.

–  Ну, - усмехнулся лукаво Ерофей, - бугай - это бык. Здоровый такой.

–  А!
– Гермес выпятил грудь колесом и расправил плечи.
– Бык - это мне нравится, это даже почётно, поскольку похоже на сравнение с могучим критским быком.

Ерофей постарался не улыбнуться и спросил:

–  Что за бык такой? Особой, что ли, породы? Рассказал бы.

–  Этого быка царю Крита Миносу, сыну Европы, послал колебатель земли Посейдон для жертвоприношения в свою честь. Но Минос - Зевсово племя, братец мой - хитёр и жаден. Он спрятал подаренного быка, а в жертву Посейдону принёс другого. Разгневанный Посейдон, кстати, дядя мой, мужик, я тебе скажу - крутой, серьёзный, взял да и наслал на того быка бешенство, чтобы, значит, ни себе, ни людям. Ну, как у вас говорят - собака на сене: сам не ам и другим не дам. И бык тот разнёс пол-острова. А великий герой Геракл, между прочим, брат мой, - загордился Гермес, -поймал быка и укротил его, потом отвёл царю Эврисфею. Насчёт Эврисфея потом расскажу, знаешь, он такой слизняк - представляешь!
– и ему обязан был служить брат мой блистательный и любимый - Геракл, величайший из героев Эллады!
– теперь в голосе Гермеса было возмущение.

–  Ну, так чему ты обрадовался?
– хихикнул, уже не сдерживаясь, Ерофей.
– Сравнению с критским быком? Он ведь бешеный!

–  Балда, - назвал добродушно Гермес Ерофея его же любимым ругательством.
– Не потому, что бешеный, а потому что - могучий.
– И подмигнул приятелю.
– А ещё, кажется, я понял другое значение этого слова, что вертится на твоём зловредном языке в сочетании с бугаем - «производитель».

Ерофей весело хрюкнул и отвернулся, чтобы Гермес не увидел чертенят в его глазах.

Зевс оказался кряжистым, подвижным старцем лет семидесяти (по крайней мере, он так выглядел) с белоснежной бородой, вившейся кольцами на груди. Крепко пожав руку Ерофею, он без всяких церемоний повел гостя к столу и приказал принести дополнительные подушки для славного героя Ерофея, чтобы удобно ему было возлежать возле стола. Ерофей несколько удивился такому способу обедать - лежа, но промолчал, помня, что в чужой монастырь со своим уставом не суются.

Могучий громовержец самолично познакомил гостя со своей надменной, однако и впрямь красивой, женой Герой и остальными, кто находился в зале пиршеств и вольготно возлежал за столами, которые ломились от снеди. Зевс устроил Ерофея и Гермеса рядом с собой, а остальных - Геру,

Ареса и Гебу, - составлявших ему компанию, отогнал прочь.

–  Вот ты каков, герой-варвар!
– произнёс гулким и звучным голосом громовержец то ли удивляясь, то ли радуясь, что Ерофей именно такой.

–  Почему варвар?
– обиделся Ерофей.
– Я живу в цивилизованной стране.

–  Не бери в голову, - торопливо зашептал ему на ухо Гермес: - Мы так зовём всех, кто не говорит на благозвучном греческом языке.
– И предостерёг: - Ты не гоношись, это всё же - Зевс, повелитель всех богов и смертных. Ты лучше на еду налегай.

Ерофей не нуждался в совете Гермеса и лопал за троих, чем вызвал полное одобрение Зевса. Однако Ерофей заметил, что на него совсем без одобрения смотрит Гера. И Арес воинственно сверлит взглядом.

«Я, кажется, нажил себе врагов, - подумал Ерофей.
– Но ничего, Зевс не выдаст, Арес несъест», - и улыбнулся тому, как лихо перефразировал поговорку. Гермес пихнул тихонько его в бок и шепнул: «Ты прав, Арес - редкостная свинья», - и этим очень смутил Ерофея, которому, с одной сторон, стало стыдно, что бог-телепат угадал его мысли, а с другой - он разозлился, что Гермес так бесцеремонно копается в его мозгу. И «услышал» виноватое: «Прости, Ероша, я нечаянно».

Арес за соседним столом, возлежа возле своей матери Геры, пил, не переставая, нектар. Наконец дошёл до такой кондиции, когда исчез страх перед грозным отцом, и Арес громогласно спросил Ерофея:

–  А может ли этот гер-р-о-о-й, - голос его был полон ехидства, - сразиться со мной в поединке?

Ерофей поперхнулся нектаром, закашлялся не столько от того, чтобы прочистить горло, сколько для того, чтобы сообразить, как ответить. Но за него высказался Зевс:

–  Я никому не позволю оскорблять моих гостей!
– Он так грохнул кулаком по столу, что ослепительные искры сыпанулись из глаз, и Арес тотчас же умёлся из зала.

Ерофей облегченно вздохнул, однако, рано возрадовался, потому что Зевс своим громовым басом спросил его:

–  Я думаю, ты, юный герой, готов ради меня совершать всяческие подвиги?

–  Естественно!
– отрапортовал Ерофей, возопив мысленно: «Мамочка моя, чего я, дурак, мелю. Какие, к черту, подвиги?!!»

Зевс улыбнулся, словно говоря, дескать, иного я от тебя и не ждал, и хлопнул своей ручищей Ерофея по плечу, которое тотчас же онемело.

Ерофей вскоре наелся до такого состояния, что ткни его в живот, и он лопнул бы, как воздушный шарик. Однако боги по-прежнему активно сметали всё, что было на столах, и то, что едва успевали подносить рабы-слуги. Осоловевший от еды, Ерофей чуть не заснул, но в это время Зевс хлопнул в ладоши, и все боги быстренько исчезли из пиршественного зала. Зевс внимательно проследил, чтобы в зале никого не оказалось, и предложил неожиданное:

–  Давай, герой мой юный, с тобой по-дружески мы выпьем и прогуляемся по саду, чтоб вражьи уши ничего не ведали о нашем разговоре, - голос его был мягок, а речь - певучей.

Ерофей раскрыл рот, услышав Зевса: во, шпарит и не запнётся!

Они выпили. Зевс облобызал Ерофея в лоб и щёки, потом повёл его через огромные залы и анфилады комнат наружу, и вскоре - не прошло и десяти минут - они оказались в огромном ухоженном благоухающем саду, в глубине которого совсем по-земному заливался соловей.