Тринадцатый апостол. Том I
Шрифт:
Но стоило зайти в атриум первому десятку легионеров, и приблизиться к имплювию, как по залу пронесся сильный порыв ветра и послышался какой-то неясный шум. Шум этот все усиливался, и вода в бассейне сначала подернулась рябью, а потом пошла волнами, выплескиваясь через бортик на плиты пола. И вдруг над головами апостолов появились яркие языки пламени — солдаты, стоявшие рядом с ними, испуганно подались назад. В двери сначала заглянул обеспокоенный Тиллиус, а за ним и центурионы — все застыли на пороге с открытыми ртами. Но судя по спокойной реакции апостолов, этот огонь их не обжигал.
— Вот и свершилось сошествие Святого Духа —
— Не бойтесь! Это сбылось еще одно древнее предсказание пророка — Святой Дух сошел на учеников Иеушуа!
— Все, как и обещал нам Мессия перед своим Вознесением на небеса — задумчиво проговорил Петр и покачал головой — и как предрек ему Иоанн Предтеча: «крещение будет Духом Святым и огнем»…
— И что теперь нам делать? — несмело спросил один из солдат
— Покаятся — отвечал ему Петр, — и креститься во имя Бога. Будете вы не только прощены, но и тоже получите благодать Святого Духа.
— Начнем же братья — поддержал его Андрей
Сам ритуал, конечно, значительно отличался от того, что я видел в прошлой жизни. Никаких тебе крестных отцов-матерей, никаких предварительных постов и воздержания. По пустыне сорок дней, как Иисус, солдаты тоже не бродили. Я вообще так понимаю, что у этого ритуала пока еще нет какого-то строгого, устоявшегося канона. Поэтому проходит он сейчас в довольно свободной форме. Это навело меня на мысль, что кроме Евангелия нужно бы еще и Требник потом написать с подробным описанием ритуалов и текстами молитв.
А пока Петр просто спрашивал неофитов о чистоте их помыслов, о том, готовы ли они отречься от всех прежних своих заблуждений, верований и злых деяний? Признают ли они веру в Бога Отца, Сына и Святого духа, готовы ли исполнять и соблюдать заповеди Христа? Потом апостол возлагал руку на голову каждого, произносил короткую молитву на арамейском и поливал на головы новообращенных тонкой струйкой водой, что символизировало очищение мыслей и действий человека, который вступает в Завет с Богом. Потом шло миропомазание и, наконец, благословление во имя Отца и Сына и Святого Духа, а уже в самом конце — такое привычное: «амен».
Я вторю Петру и осеняю новообращенных братьев по вере привычным крестом. Все происходит по-домашнему просто и без лишнего пафоса.
Из-за большого количества желающих церемония крещения затянулась далеко за полночь, но явно произвела большое впечатление на суровых легионеров, больше привычных к занудным завываниями, мистериям и шествиям жрецов в римских храмах. Центурионы и Тиллиус крестились самыми последними, когда уже отправили всех своих подчиненных по казармам.
— А теперь ты, Марк? — устало улыбается Петр. Такое массовое крещение видимо первое за всю его недолгую апостольскую карьеру. Но выглядит он все равно счастливым и умиротворенным. Во всех апостолах чувствуется прилив духовных сил и воодушевление. Вот и началось существование Церкви Христовой.
— Петр, крещение ведь может быть только единственный раз в жизни, правда?
— Да, конечно.
— Тогда я уже крещен. Не спрашивай, когда и где. Просто поверь.
Апостолы удивленно смотрят на меня и, ждут хоть каких-то внятных объяснений, но я лишь продолжаю загадочно улыбаться. Не стоит испытывать на прочность их хрупкую психику и сообщать им, что меня по настоянию бабушки еще в далеком младенчестве крестили в прекрасной церкви Воскресения Христова, что недалеко от станции метро Сокольники. Так что я уже лет шестьдесят, как крещен во имя Отца, Сына и Святого духа. Что впрочем, не помешало мне прожить всю свою сознательную жизнь атеистом. А теперь вот воссоединиться с братьями по вере — чего только в жизни не бывает…
Глава 12
— Как же я ненавижу его, Антония! Его и эти пиры, на которых он никогда не упускает случая унизить меня!
— Терпи, Гай… терпи и продолжай притворяться. Иначе разделишь судьбу своей гордячки матери и своих глупых братьев.
Пожилая матрона тяжело вздохнула и поднялась с кресла, откуда наблюдала за сборами внука. Властным жестом отослала прочь раба, помогавшего ему облачиться в юношескую тогу с цветной каймой. Гай ненавидел ее и мечтал побыстрее надеть взрослую длинную тогу из отбеленного полотна, но Тиберий все медлил и медлил с признанием внука совершеннолетним, словно получал особое удовольствие, мучая его неопределенностью.
Антония, приблизившись, расправила чуть неровную складку на плече внука. Сделала шаг назад и еще раз придирчиво окинула Гая взглядом. Едва заметно поморщилась за его спиной, пока парень рассматривал себя в отполированном до блеска медном зеркале и корчил рожи своему отражению.
Боги, ну почему у ее превосходного сына Германика родилось такое ничтожество?! Ни стати отца, ни красоты матери, ни характера двух великих прадедов — Октавиана Августа и Марка Антония. Даже ума не досталось от деда Марка Агриппы. Дурачок Гай еще и стыдится его из-за безродности Випсаниев — придумал себе, что мать Агриппина родилась от связи Юлии с собственным отцом, императором Августом. Совсем сдурел… И кажется, единственное, что он взял от всех своих предков — это беспутство бабки Юлии. Подумать только — потомок великих мужей Рима пляшет на сцене и шляется ночами по притонам, обрядившись в женское платье и накладные волосы! А когда она застигла его в спальне Друзиллы?! Каким чудовищем нужно быть, чтобы совратить собственную сестру, которой едва исполнилось тринадцать лет?!
Широколобый, с редкими волосами и тощей шеей — он весь был какой-то несуразный, долговязый, с огромными ступнями. А эти безумные глаза на бледном лице? А его дурная привычка корчить рожи перед зеркалом? Вот и сейчас — сделал такое надменное лицо, словно репетирует уже роль императора. Антония отвела раздраженный взгляд от фигуры внука и взмахом руки велела ему уходить. Не хватало еще, чтобы Сеян счел опоздание Гая за отсутствие почтения к нему или проявление гордыни. Сама же почтенная матрона вернулась в кресло и погрузилась в невеселые раздумья…
…Когда много лет назад сивилла из Кум предрекла Антонии, что ее сын и внук станут императорами, материнское сердце не сомневалось — императором будет Германик! А приказ Августа Тиберию усыновить племянника, только утвердил ее безоговорочную веру в предсказание. И ведь даже легионы отказались поначалу признать Тиберия, когда умер Август, и предложили принять верховную власть Германику! Но нет, ее сын был слишком благороден и верен долгу, за что потом и поплатился жизнью. И если уж Ливия извела всех Юлиев, расчищая дорогу к власти своему сыну Тиберию, то стоило ли ждать, что тот потерпит соперника в лице племянника?