Триптих
Шрифт:
Айзенринг. Мадам, он не Кнехтлинг. (Укоризненно смотрит на Шмица.) Ну как ты мог допустить такую безвкусицу?
Шмиц. А мне ничего больше в голову не пришло…
Айзенринг. Кнехтлинг! Как будто ничего другого не мог придумать. Ну представь себе: давний и верный сотрудник господина Бидермана, сегодня только похоронили, — он же совсем еще целехонький, бледный как скатерть, белесый и блестящий, как дамаст, твердый и холодный — прямо хоть ставь его на ноги… (Трогает
Шмиц (вытирает пот со лба). Прошу прощения.
Бидерман. Давайте сядем.
Анна. Теперь все?
Садятся; смущенная пауза.
Бидерман. Может, сигарку, господа? (Предлагает коробку с сигарами.)
Айзенринг. Идиот! Видишь, как господин Бидерман дрожит… Спасибо, господин Бидерман, спасибо!.. Тоже мне, сострил. Ты же прекрасно знаешь: Кнехтлинг отравился газом, после того как наш Готлиб сделал для этого Кнехтлинга все что мог. Четырнадцать лет давал ему работу, этому Кнехтлингу, и вот благодарность…
Бидерман. Не будем больше об этом говорить.
Айзенринг. Вот благодарность за гуся!
Закуривают сигары.
Шмиц. Может, мне спеть что-нибудь?
Айзенринг. Что?
Шмиц. «Увела гуся лисица…». (Поет во весь голос.)
Увела гуся лисица —
Отдавай назад…
Айзенринг. Эту не надо.
Шмиц.
Отдавай назад, —
Вот охотник разозлится…
Айзенринг. Он пьян.
Шмиц.
Даст тебе под зад.
Айзенринг. Мадам, не слушайте.
Шмиц.
Отдавай назад, —
Вот охотник разозлится,
Даст тебе под зад!
Бидерман. Даст тебе под зад — это хорошо.
Все мужчины.
Увела гуся лисица…
Поют на несколько голосов, то очень громко, то очень тихо, с подголосками, смеются, шумно братаются, через некоторое время наступает пауза, но потом сам Бидерман начинает снова, заражая своей веселостью других, пока хор не затихает от изнеможения.
Бидерман. Ну, давайте еще выпьем. Ваше здоровье!
Поднимают бокалы, в это время вдали раздается вой сирены. Что это?
Айзенринг. Сирена.
Бидерман. Нет, шутки в сторону!
Бабетта. Поджигатели, поджигатели!
Бидерман. Не кричи.
Бабетта распахивает окно. Звук сирены приближается — воющий, пронизывающий до мозга костей, — потом удаляется, промчавшись мимо.
Хорошо хоть не у нас.
Бабетта. Интересно, где это?
Айзенринг. Откуда фён дует.
Бидерман. Хорошо хоть не у нас.
Айзепринг. Мы обычно всегда так делаем. Отвлекаем пожарную команду в какой-нибудь нищий квартал на окраине города, а потом, когда начинается по-настоящему, им уже назад не проехать.
Бидерман. Нет, господа,
Шмиц. Но мы правда так делаем, без всяких шуток.
Бидерман. Кончили, кончили, я прошу вас. Все хорошо в меру. Вы видите — жена побледнела как полотно.
Бабетта. А сам?!
Бидерман. И вообще сирена есть сирена, ничего в этом смешного нет, господа; где-то забава кончается, где-то горит — не станут же наши пожарники просто так выезжать.
Айзенринг (смотрит на часы). Нам нужно идти.
Бидерман. Сейчас?
Айзепринг. Да, к сожалению.
Шмиц. Вот охотник разозлится…
Снова взвывает сирена.
Бидерман. Сделай кофе, Бабетта!
Бабетта выходит.
А вы, Анна, что уставились?
Анна выходит.
Между нами, господа: хватит так хватит. У жены больное сердце. Давайте прекратим эти шутки с поджогами.
Шмиц. Но мы же не шутим, господин Бидерман.
Айзенринг. Мы поджигатели.
Бидерман. Нет-нет, господа, теперь я говорю совершенно серьезно…
Шмиц. И мы совершенно серьезно.
Айзенринг. Совершенно серьезно.
Шмиц. Почему вы нам не верите?
Айзенринг. Ваш дом очень удобно расположен, господин Бидерман, вы сами понимаете; пять таких очагов пожара вокруг газометров, которые, к сожалению, находятся под охраной, да еще если хороший фён…
Бидерман Это неправда.
Шмиц. Господин Бидерман! Уж если вы считаете нас поджигателями, почему бы нам не поговорить в открытую?
Бидерман (съеживается, как побитая собака). Да я же не считаю вас поджигателями, господа, это неправда, вы ко мне несправедливы, я не считаю вас поджигателями.
Айзенринг. Давайте по-честному!
Бидерман. Нет, нет и нет!
Шмиц. Так кем же вы нас считаете?
Бидерман. Своими… друзьями…
Они хлопают его по плечу и направляются к двери.
Куда же вы?
Айзенринг. Пора.
Бидерман. Я клянусь вам, господа, Бог свидетель!
Айзенринг. Бог свидетель!
Бидерман. Да! (Медленно поднимает палец в знак клятвы.)
Шмиц. Вилли-то в Бога не верит, господин Бидерман, так же как и вы, — клянитесь не клянитесь.
Продолжают идти к двери.
Бидерман. Ну что мне сделать, чтобы вы поверили? (Преграждает им путь.)
Айзенринг. Дайте нам спичечку.
Бидерман. Что… дать?
Айзенринг. У нас кончились.
Бидерман. Дать вам…
Айзенринг. Да. Если вы не считаете нас поджигателями.
Бидерман. Спичечку?
Шмиц. Он хочет сказать — в знак вашего доверия к нам.
Бидерман опускает руку в карман.
Айзенринг. Сомневается. Видишь? Сомневается.