Тритон ловит свой хвост
Шрифт:
— Дело твоё, — ответил Силантьев и кинул ему шарик. — Подавай.
Серёжка подал с подкруткой, как привык, и сразу получил быстрый удар в левый угол. Подал ещё раз — и получил направо. Очередь подавать перешла к Силантьеву. Он сделал что-то непонятное руками — и на сторону Серёжки прилетел странный шарик, который, казалось, качался в воздухе. Пока Серёжка думал, что с ним делать, шарик упал на пол, и очко было проиграно.
В общем, в первой партии он не набрал ни одного очка. Стало невыносимо обидно, и от обиды Серёжка
Во второй партии была его очередь начинать. Серёжка решил схитрить. Отвернувшись налево, он быстро направил шарик в правый от себя угол. Уловка сработала, Силантьев не успел даже дёрнуться. Первое очко! Во второй раз Серёжка сильно размахнулся — и подал слабо — слабо, так, что шарик едва перелетел через сетку на половине Силантьева. Тот успел к нему, но отбил высоко, и шарик стал лёгкой добычей для Серёжки.
2:0!
Теперь подавал Силантьев. Серёжа не стал стараться принять шарик надёжно. Эх, была не была! Он со всей силы ударил на слух и неожиданно попал. Силантьев заволновался, ошибся и подал в сетку.
4:0!
На этом успехи Серёжки Ликина закончились. До конца партии он смог взять всего лишь одно очко. В третьей партии Силантьев успокоился и расслабился, позволил себе пижонить, и поэтому позволил ему взять целых шесть очков.
Не просто так. Серёжка бегал, прыгал, старался изо всех сил, как никогда не старался на школьном дворе. Но всё равно проиграл.
— Хватит!
Старичок Чжоу хлопнул в ладоши.
— Иди, переодевайся, — сказал Ликину. — Потом приходи к тренерской. Мы тебя позовём.
Зато будет что вспомнить, размышлял Серёжа, направляясь в раздевалку. Он славно бился. Жаль, ему больше не придётся играть здесь, в этом красивом светлом зале, на таких замечательных настоящих столах, ну и ладно, зато будет что рассказать друзьям. Интересно, ходит ли здесь автобус? Вряд ли его повезут назад так же, как и утром.
Пока Серёжка переживал поражение и готовился к дороге домой, в тренерской происходил следующий разговор.
— Что скажешь, Чжоу? Как тебе мальчик?
Старший тренер Жогинского центра по настольному теннису Иванов пристально посмотрел на мистера Чжоу.
— Он ничего не знает и не умеет, — ответил мистер Чжоу. Владимир Петрович терпеливо ждал.
— Ему уже двенадцать лет, — продолжил Чжоу. — В настольный теннис нельзя приходить так поздно. В любой спорт нельзя.
— Но? — спросил его Иванов. — Я слышу в твоих словах «но».
— Но у тебя есть чутьё. — слабая улыбка озарила лицо китайца. — Странно увидеть такое чутьё у русского.
— Оставь лирику, старик, — махнул рукой Иванов. — Не
— Он хитрый, — хихикнул Чжоу. — Он отважный. Он поменял тактику, хотя не знает, что это такое. Он не спрятался и не отказался от борьбы в безнадёжной ситуации.
— Что ты решил?
— Он не станет большим чемпионом, — задумчиво проговорил старый китаец, — но чемпионы будут его бояться. Он станет пить их кровь.
— Да ты поэт, — покачал головой Владимир Петрович.
— Спорт это искусство, — ответил Чжоу. — Как и поэзия. Я буду его учить.
— Вот и ладушки.
Владимир Петрович встал и выглянул в коридор. Понурый Ликин сидел на стуле и обгладывал ногти.
— Э, что за минор? — спросил его Иванов.
— Я… опозорился, — сказал, вставая, Серёжка. — Я уже пойду?
— Куда и зачем ты пойдёшь? — улыбнулся Иванов. — Не надо никуда идти. Ты принят.
— А…
— А жить будешь здесь, в двухместном номере. Пойдём, покажу. Свидетельство о рождении с собой?
Соседом оказался уже знакомый ему Силантьев.
— Максим, — степенно произнёс он, протягивая недавнему сопернику руку.
— Серёжка, ну, то есть Сергей, — представился Ликин.
— Давно играешь? — спросил Силантьев.
— С осени, — ответил Ликин. — Зимой не играл, конечно, негде было.
— Здесь можно весь год, — сказал Силантьев и кинул на Ликина долгий странный взгляд. Только несколько лет спустя Серёжа понял, что значил этот взгляд.
Максим завидовал.
Глава 20
Дорога Джеймса изрядно утомила. Россия большая страна, а он отвык от таких долгих перелётов. Спасибо, сейчас мир, и снова открыто прямое сообщение. Трудно представить, как утомительно было бы добираться через Китай. Впрочем, будь война, он бы не согласился.
Или согласился? Надо быть честным, карьера игрока не принесла ему ни лавров, ни особых доходов. Да, были громкие победы, но ни одного выигранного турнира за плечами, а русские предложили такие условия!.. Надо быть честным, он не знает, что решил бы, и слава Всевышнему, что ему не пришлось делать этот выбор.
Так что, когда люди от Жогина вышли на него, раздумывал Джеймс не долго. Поработает сезон — другой, и этих денег хватит на несколько лет скромного, но безбедного существования, а там, глядишь, удастся вернутья в профессиональный тур. Джеймс усмехнулся собственным мыслям: оказывается, он не оставил надежды добиться успеха! Конечно, вершин знаменитого дяди ему не достичь, но то дядя, он уникум и он единственный. Великий…
Шум двигателей изменился. Заложило уши — лайнер пошёл на снижение. Зажёгся траспарант — экипаж просил пристегнуть ремни. Вдоль рядов прошла стюардесса с подносом леденцов. Джеймс взял несколько штук, закинул в рот. Стало легче.