Триумф броненосцев. «До последнего вымпела»
Шрифт:
А второй десятидюймовый «подарок» от русского концевого броненосца разорвался в отсеке рулевой машины…
Корабль, на котором держал свой флаг Катаока, стал стремительно зарываться носом в волны и потерял управление.
Нет, ничего фатального не произошло, «Итсукусима» еще вполне мог выжить, починиться и снова выйти в море, чтобы продолжать участие в войне. Ему просто требовалась передышка для починки, подводки пластыря и следования к ближайшему японскому порту, до которого он наверняка бы доплелся…
– Режем хвост противника! – радостно выдохнул Вирен,
Передать на Второй броненосный: «Вступить в кильватер Первому отряду».
Шведе немедленно отдал соответствующие распоряжения, но высказал некоторые сомнения по поводу реальности выполнения приказа адмирала:
– Не догонят наши – мы на четырнадцати узлах, а их отрядная скорость хорошо, если тринадцать…
– Это понятно. Но нам они непосредственно сейчас и не нужны – сами подранка добьем. К тому же на повороте время потеряем, а там можно будет скорость и уменьшить…
– Разумно, конечно, но если Того подоспеет, то выстраивать кильватер под огнем… Чревато. Мало ли какие случайности вмешаться могут.
– Ну, так не отпускать же этот крейсер, раз уж повезло. Ох, и не завидую я командирам остальных кораблей этой группы – теперь либо бросай своего флагмана нам на растерзание, либо умирай вместе с ним. Думаю, что на них на всех у нас уйдет не более получаса…
Командиры «Мацусимы», «Хасидате» и «Идзуми» не стали испытывать судьбу – было совершенно очевидно, что защищать «Итсукусиму» от броненосцев занятие не только очень опасное, но и бесперспективное. Поэтому, дружно развернувшись, стали уходить на норд.
Судьба флагманского крейсера Катаоки была решена: потребовалось не более пятнадцати минут с момента открытия по нему огня русскими кораблями, чтобы окончательно уничтожить японского ветерана.
Тяжелые снаряды терзали небронированный корпус, из портов батареи стодвадцатимиллиметровых орудий «Итсукусиму» просто рвало огнем, пожары бушевали и на верхней палубе. Наконец, двенадцатидюймовый с «Бородино» пробил скос бронепалубы и проник в котельное отделение.
После взрыва котлов крейсер продержался на поверхности не более минуты, затем вместе с обгорелым трупом адмирала Катаока пошел ко дну.
Море равнодушно приняло еще одну жертву этой войны.
Броненосцы Вирена легли в циркуляцию вокруг места гибели противника. Нет, это не было каким-то жестом уважения к поверженному врагу, просто так было наиболее удобно лечь на курс соединения с отрядом, ведомым «Полтавой». Чтобы встретить во всеоружии подходившие объединенные силы японцев.
Успели еле-еле: достаточно сложно оказалось и сблизиться с Ухтомским, и вовремя «подставить хвост» для присоединения Второго броненосного в кильватер Первому. Сразу не удалось. «Полтаве» пришлось существенно доворачивать, чтобы вступить в струю «Пересвета».
Глава 31
Нельзя сказать, что адмирал Того «горел жаждой мщения» за еще один потерянный сегодня крейсер, но что-то подобное данному чувству в его душе все-таки шевельнулось: шутка ли – уже третий за сегодня, а если посчитать еще и «Такачихо»… И ни одного русского корабля при этом не уничтожено…
Неимоверно хотелось ответить адекватно – пусть и не потопить в артиллерийском бою один-два русских броненосца, но хотя бы повредить их так, чтобы в сумерках или ночью предоставить возможность той дюжине контрминоносцев, что должна была подойти в ближайшее время, доломать потерявшие ход и значительную часть противоминной артиллерии суда противника.
Но это все потом. Пока необходимо попробовать использовать свое преимущество в скорости и поставить вражеского флагмана под сосредоточенный огонь всех шести тяжелых кораблей флота, что остались в строю.
Ситуация благоприятствовала: как раз можно было резать курс русской эскадре под острым углом и ударить всей своей артиллерией по головному броненосцу противника.
– Два румба влево! – немедленно отреагировал Вирен, увидев, что японцы в очередной раз пытаются осуществить столь желанный «кроссинг Т». Уходить на контркурсы отчаянно не хотелось: снова произойдет перестрелка без каких-нибудь серьезных результатов, а светлое время суток не бесконечно. Нужно как следует врезать идущим на авантюру японцам и если и не утопить пару их кораблей линии, то хотя бы привести в небоеспособное состояние.
То есть планы обоих командующих флотами практически совпадали.
Крейсерские отряды и русской, и японской эскадр пока укрылись за линиями своих броненосных кораблей – их время еще не пришло, сейчас разбираться между собой станут «большие дядьки».
Две колонны закованных в броню кораблей, ощетинившись орудиями, выкатывались на сближающиеся курсы.
Сейчас начнется главное! Это почувствовали все, кто имел возможность видеть противника, от адмиралов до матросов.
Первым загрохотал шестидюймовкой из каземата «Сикисима», «Орел» ответил секунд через двадцать. Еще пара минут, и корабли обеих линий перешли на беглый огонь: по японскому флагману били «Орел», «Бородино» и «Победа», «Пересвет» стрелял по «Якумо», отряд Ухтомского – по «Идзумо».
Японцы были верны себе и сосредоточили стрельбу по двум русским флагманам.
Спрашивается: Зачем броненосцу, идущему в эскадренное сражение, иметь заряженными минные аппараты? Кого он собирается атаковать торпедами?
Ответ: Положено!
В Цусимском сражении не случилось попаданий снарядов в эти самые аппараты. К счастью. Или к сожалению…
Потому что опять совершенно бесполезные в артиллерийском бою устройства на всех кораблях первого ранга были приведены в полную боевую готовность: полностью готовые к пуску мины находились в трубах и были готовы устремиться к борту вражеского корабля, как только позволит дистанция.
А «дистанция» не позволяла. И не собиралась позволять в обозримом будущем. Бой велся на расстоянии в тридцать кабельтовых – расстоянии втрое большем, чем имели дальность хода самодвижущиеся мины того времени. И это предельная дальность, не прицельная. Попасть миной с расстояния в одну милю по движущейся мишени – нечто из области фантастики. А реальный артиллерийский бой, повторюсь, велся на дистанции не менее двух с половиной.