Тривейн
Шрифт:
Марио де Спаданте сказал, что кое-кого следует повесить. Правда, Годдарда в этом списке пока нет, это уж точно! О Господи! Ведь он – ключевая фигура; именно он составил проекты, назвал цифры, по его данным принимались решения. Кем – Годдард не знал, но без него ничего бы не было. Именно он – тот краеугольный камень... Краеугольный камень.
Впрочем, за вниманием и уважением скрывалось презрение – Годдард знал. Презрение к человеку, который мог только предлагать, ничем не располагая...
«Счетовод»... Именно так назвал его Марио де Спаданте. Пусть!.. Зато «счетоводов» не вешают.
Проголосовав, Годдард
На сей раз ему нужны только цифры. Цифры «Дженис», не имена. Теперь он знал, что с ними делать. Человек должен сам заботиться о себе.
Выйдя из машины, Тривейн вошел в фойе отеля. Он обещал Сэму Викарсону, что встретится с ним у него в номере. Но сначала нужно поговорить с Боннером. Независимо от того, что он узнает от своей команды сегодня вечером, ему необходимо вернуться самолетом Пейса в Вашингтон. А затем, уже в зависимости от информации о Маноло, Джемисоне и Студебейкере, отправиться из Вашингтона сначала в Нью-Йорк, а потом – в Чикаго.
Митчелл Армбрастер... Арон Грин... Йан Гамильтон...
Как ни крути, пора использовать Пола Боннера.
Майор ждет его в коктейль-холле, и нужно постараться, чтобы встреча была короткой.
Надо довести до конца это дело, убедить Вашингтон – при помощи Боннера – в законности его временного отсутствия в подкомитете. Впрочем, был и другой аспект проблемы.
Как бы там ни было, он сам участвовал в таких же манипуляциях, которые призван был выявлять, – в рассчитанной и намеренной лжи. Тривейн пытался оправдать себя, повторяя, что вступил в игру без какого-либо денежного интереса. Но ведь кроме денежных, были еще и другие «интересы», и весьма значительные. Да, в деньгах он не нуждался... Но вдруг все силы, которые кто-то вкладывал в добывание денег, он тратил на достижение иных, но тоже личных целей? Однако решение было принято, что теперь думать? Ясно одно: это один из самых трудных периодов в его жизни.
Шесть лет назад Филис обследовали в больнице. Маммографии тогда еще не было, а ее беспокоило уплотнение в груди. Эндрю помнил, чего ему стоило тогда выглядеть уверенным, зная, что возможно самое худшее и что дети, видя его страдания, тоже будут страдать.
И вот сейчас, шесть лет спустя, в похожей ситуации окажется Пол Боннер: он получит смутный диагноз, подернутый туманом, полный сомнений и всевозможных предчувствий. А затем последует и просьба: не сможет ли он присутствовать на встречах подкомитета с двумя субподрядчиками «Дженерал моторс» и «Локхид», которые пробудут в Денвере еще несколько дней? Боннеру просто необходимо быть там – для «солидности»: ведь Сэм Викарсон еще слишком молод, а Алану Мартину не хватает уверенности. И, конечно, вместе с майором будут его помощники.
Если он согласится, то Тривейн сможет вернуться к жене – Филис в четверг должна лечь на обследование. Деталей никто не знает, даже Сэм и Алан, даже те двое из «1б00». А в понедельник он вернется в Денвер...
Когда с выпивкой было покончено, Тривейн вдруг обнаружил, что не может смотреть майору в глаза. Весь вечер Боннер был сама любезность, лез вон из кожи, чтобы отвлечь Тривейна от грустных мыслей.
«Боже мой! – подумал Тривейн. – В этой нации ярлыков этот человек – мой враг. Но загляните ему в глаза – в них страх. Страх за меня».
Пол Боннер медленно шел по коридору к своему номеру. Он отпер дверь и захлопнул ее с такой силой, что висящие на стене две дешевые репродукции – свидетельство полного отсутствия вкуса у владельца отеля – задрожали. Подойдя к бюро, он взял стоявшую на нем бутылку виски и сделал большой глоток. Затем, переведя дыхание, допил все до дна и отбросил пустую бутылку. Может, провести остаток дня в номере, заказав еще бутылку спиртного?
Тогда будет легче разгадать эту шараду? Эх, нужно было схитрить при утренней встрече с Аланом Мартином и Сэмом: выведать у них всю подноготную об этих субподрядчиках в Денвере.
Дерьмо! Все эти бобры – просто дерьмо! А самый главный играет в грязную игру! Никогда бы не подумал, что Тривейн опустится до такого! Можно понять, когда женщин используют в делах по доставке оружия, контрабанды и наркотиков, но так... Играть на самых деликатных, святых чувствах! Нет, здесь нет и намека на порядочность или силу...
Со стаканом в руках Боннер грузно опустился на кровать и попросил телефониста соединить его по личному номеру с бригадным генералом Лестером Купером.
Чтобы сообщить главное, ему хватило меньше минуты:
– На этот раз прикрытие – его жена. Он сказал мне, что летит на восток, чтобы быть рядом с ней. А она вроде бы должна лечь на обследование в частную клинику... Подозрение на рак... Только это ложь!
– Уверены?
– На все сто, – ответил Боннер, допивая содержимое своего стакана.
– Почему? Это уж слишком...
– Потому что потому. – Боннер понимал, что говорит с начальством чересчур резко, но сдержаться не мог: возмущение Тривейном приобрело личный характер. – Алан Мартин исчез полтора дня назад, Сэма Викарсона невозможно найти уже два дня. И никаких объяснений! На все только один ответ: дела подкомитета! А сегодня я наткнулся на Майкла Райена в Бойсе. Что-то затевается, генерал, и это дурно пахнет!
Купер немного помолчал, а когда заговорил вновь, то даже по телефону Боннер почувствовал, что тот испуган:
– Мы не имеем права на ошибку, Боннер...
– Ради Бога, какая там ошибка, генерал! Я слишком опытен в таких делах, повидал на своем веку всякое. Тривейн что-то вынюхивает. И нагло врет нам. Видели бы вы; как он прятал глаза, когда со мной разговаривал!
– Нам нужно знать, где находятся те трое, майор... Попытаюсь разыскать, их через аэропорты.
– Оставьте это мне, генерал, – попросил Боннер, зная, что любителей из Пентагона лучше не подключать. – Здесь сходятся шесть линий, я выясню, по какой они улетели...
– Звоните сразу, как только что-нибудь узнаете, майор. А я установлю наблюдение за его женой. Вдруг он на самом деле покажется у нее...
– Зря потратите время, сэр, – буркнул Боннер. – Она такая же, как ее супруг. Уверен, что люди из «1600» под присягой покажут, что она действительно уехала на обследование... Наверняка этот тип обо всем позаботился. У него под ногами зыбкая почва, он будет осторожен...
Глава 22
Сэм Викарсон склонился над столом. Тривейн сидел в кресле.