Трое из ларца и Змей Калиныч в придачу
Шрифт:
– За что же ей такое наказание? – я даже содрогнулся, вспомнив мерзость, которую недавно топтал.
– Не наказание, – возразил Горыныч. – Лекарство от гордыни, чтобы не забывалась да место свое помнила завсегда.
– Ну и педагогика у вас тут, – покачал головой Паляныця. – Средневековье нервно в сторонке курит.
– Во-во, – поддержал его Заика. – Инквизиторы фиговы. Гринпис бы на вас натравить некому.
– А еще лабиринт отнял у Василия его часть ключа, – вдруг выдал Горыныч, как обухом огрел.
– И что теперь? – это все, на что я сподобился через минуту
– Дед говаривал, что даром тут ничего не происходит. Как-то оно будет.
– Обнадеживающее утешение.
– Это точно, – вдруг согласился Вася.
– Где это мы? – Заика перевел тему, осматриваясь и доставая из рюкзака коробку с сухпаем.
Ну да, война войной, а обед по распорядку.
– Калиныч, ты с нами аль как? – Вася вскрыл банку тушенки.
– Не, спасибо, мы сыт, – тот только лапой махнул.
Некоторое время ели молча.
– Калиныч, расскажи, куда нас крыс загнал, – попросил я, смачно поглощая еду. Банки мы складывали в мой рюкзак. Выброшу при случае.
Пещерка была небольшой, светлой. Голые стены, каменный пол, все те же алмазы, впечатанные в камень. Одного я не находил, как ни старался: выхода.
– Подсобная пещера, аль комната отдыха, зовите, как заблагорассудится, – пояснил змей. – От опасности укрыться, аль передохнуть там, сил набраться. Солгердово творение, однако.
– Что-то я ничего не наблюдаю, – съязвил Заика, облизывая пластиковую ложку.
– А что бы ты хотел видеть? – спросил Паляныця, пережевывая галету с мясом. – Икону? Идола?
– Ну, кровать какую-никакую или алтарь на худой конец. А так – пещера пещерой, голая и неуютная.
– А как по нам, так лучше укрытия не найти, – философски заметил Горыныч.
– На вкус и цвет – сам понимаешь, – подвел итог Вася, помогая мне упаковаться. – Сейчас нам выбираться нужно. Калиныч?
Змей со вздохом поднялся, подошел к стене, провел по ней лапой. Было видно, что он с неохотой подчиняется. Мне тоже не очень хотелось уходить. Усталость все же брала свое, да еще после сытного обеда.
Стена отошла вверх, открывая проход. Я забросил рюкзак за спину, достал на всякий случай пистолет.
– С Богом, что ли? – Паляныця подошел ко мне, хлопнул по плечу: – Идешь вторым. Калиныч – в голову колонны, Заикин, прикрываешь тылы. Пошли.
Так мы и выдвинулись. Горыныч быстро довел нас назад в знакомый зал, нырнул в совершенно другой тоннель и повел, ведомый своими, непонятными нам ориентирами. Я шел за ним, прислушиваясь к каждому шороху, а сам думал о другом. Если алмазы подбирать нельзя, то почему мне все-таки разрешили вынести один? Или за это еще придется заплатить? Камень как-то сам собой перекочевал мне в ладонь, я и не понял ничего, пока не почувствовал его грани, зажатые в кулак. Вот бы знать, что нас ждет впереди! Подумал, и сам себя одернул: сказочник ты, Ленька. Ишь, чего удумал?
Повело легким сквознячком. Странно, но раньше в этом царстве я ни разу не замечал хоть какого-то движения воздуха. Или показалось?
– Чувствуешь? – я немного притормозил, чтобы Паляныця смог меня догнать.
– Что? – насторожился сержант.
– Сквозняком потянуло.
Вася замер, а потом продолжил движение:
– Показалось, наверное.
– Да нет же: вот, опять. Неужели не чувствуешь?
– Прекрати, Летун, и без тебя напряг зашкаливает. Нет ничего, успокойся. Лучше обстановку паси.
Ладно, отстану. Только ощущение не проходило. Больше того, мой нос начал различать какие-то запахи, невнятные, смешанные, едва уловимые, и один четкий, мускусный. Если вы хоть раз держали в руке ужа, то поймете, о чем я говорю. Скорее всего, так пах наш Горыныч.
– А запахи тоже не чувствуешь? – я попытался настоять на своем, но получил жесткий отпор:
– Отвянь, сказал! Сектор свой сканируй!
– Что там у вас? – вынырнул из-за спины сержанта Заика.
– Галюны Летун поймал, – буркнул Паляныця. – Плющит не по-детски.
– Странно, – Вован задумчиво почесал в затылке. – Ели все вместе, а галюны – только у одного. Или они передаются дыхательно-капельным путем, как грипп?
– Еще один! – Паляныця даже остановился от возмущения. – Сосредоточьтесь, добром прошу. Пока прошу.
Я молча развернулся и догнал змея. Ну, и черт с вами. Только галлюцинации не могут быть такими явственными, уверяю. Как-то, лет в семнадцать, угораздило меня курнуть травку, так скажу, что наркотическая реальность ни в какое сравнение не идет с настоящей. Сожрал я тогда полхолодильника, только и всего, а больше дрянью этой не баловался. Неинтересно, и для здоровья вредно.
В раздумьях я врезался во что-то жесткое и теплое. Ага, Горыныч стал, подставив мне спину.
– Что там? – спросил я.
– Развилка, – сообщил змей.
– И что? Ты же знаешь лабиринт, как свои лапы?
– Этот участок совсем не помню, – растерянно ответил Горыныч. – То ли его на карте не было, то ли новый вовсе…
– То ли память девичья, – подсказал Заика, подходя за Васей вплотную.
Змей только зыркнул на него левой головой, две другие совещались между собой.
– Вот бы ты, Калиныч, мог по одной голове отправить в каждый тоннель, тогда мы бы точно знали, куда идти, – снова подколол Вован.
– Эта голова у вас не самая умная, – известил Васю Горыныч.
– Чего? – возмутился Заика, но Паляныця вздохнул:
– Где ж другую взять-то? На базаре только свиные да говяжьи продают. Лучше уж на эту любоваться.
Заика что-то буркнул невразумительное. Обиделся.
Алмаз вдруг выпал из моей руки и упал в ноги. Я воровато оглянулся на товарищей, не увидел ли кто, нагнулся. В движении вдруг сообразил, что сквозняк и запахи исчезли. Попустило, что ли? Но нет. Стоило снова взять камень в руки, как все вернулось на круги своя. Интересно! Я незаметно положил алмаз в карман. Ничего не чувствую. Взял в руки. Сквознячок принес неясные запахи. О как! Похоже, шли они сразу из трех тоннелей и смешивались где-то в том месте, где сейчас стоял Горыныч. Его запах перебивал остальные. Неужели он ничего не чувствует? Я шагнул вперед. Так, здесь тоже ничего не разобрать, разве что Горыныча в целлофан обернуть. Попробуем по-другому.