Троглодит
Шрифт:
«Кто может себя так повести? Алкаш, встретивший «белочку»? Наркоша на ломке? Деревенский парнишка, отправленный в российскую армию, а потом вернувшийся куда-то – куда?! Может, он почувствует родственную душу? Может, сделает шаг навстречу? Я же хочу совсем мало…»
Натану нужно было действительно немного – примерно три метра: «Ну, подойди! Ты же хочешь услышать меня, правда? Ты хочешь понять, на чем я съехал, ты чувствуешь родство наших душ. Ну, еще шажок, и ты все поймешь! Ну!!»
Глава и начальник места сего не удержался.
И началось.
В славном городке, где Натан провел детство и юность, термин «бакланка» не использовался. У детей поселенцев не было боевой школы, не было кодекса чести. Их жизнь была иерархической борьбой в чистом виде. Отвлечь, умилостивить, заговорить противника, притвориться беспомощным и слабым. А потом нанести удар – один, короткий и точный. Лучше – в спину. А потом быстро забить павшего недруга – ботинками по ребрам, поленом по голове! Главное, чтоб быстро, чтоб больше не встал! Пока прибегут надзиратели, я уже буду спокоен и невинен – это он на лестнице споткнулся! Ну, бывают такие места, где дети играют в «малолетку», а не куличики лепят в песочнице…
На середине какой-то бессвязно-расслабленной фразы Натан окончательно вжал голову в плечи и… И сделал кувырок назад.
Один, второй, третий!
Последний полностью не получился – он наткнулся на препятствие, когда на землю опирались холка и плечи.
Разгибаясь как пружина, он выстрелил вверх разведенными ногами – попасть хоть куда-то!
Кажется, попал!
Очередной момент истины – коловращение земли и неба, тычки, толкание и всеобщее желание быть на ногах.
Встали.
Натан был в режиме боя – бить, бить, бить – только в этом спасение! Однако разум все-таки восторжествовал – наверное, в последнюю секунду. Он так и замер перед противником с полураскрытым кулаком, нацеленным ему под подбородок.
Полковник тоже остановился и замер. Наверное, он раньше был неплохим рукопашником. Во всяком случае, он смог понять, что прикрыть шею уже не успеет, что противник не бьет потому, что не хочет. Пулемет мешал, а снять ремень никакой возможности не было.
– Мочить тебя? – спросил Натан. – Или говорить станем?
– Слабо, – качнул головой Полковник. – Молод еще… Однако, познакомились.
Обозначая окончание конфликта, хозяин отступил назад и стал отряхивать куртку. Натан поступил симметрично.
– Ну, пойдем, потолкуем…
Это был балок – жилой «вагончик», стоящий чуть на отшибе возле довольно крутого спуска к морю. Этакое укромное место посреди дикой природы. Внутри нары, стол, лавки. Стены оклеены – кое-где в несколько слоев – всевозможными художественными произведениями или просто газетами. Через комнату под потолком натянута веревка. На одном ее конце сушатся портянки и еще какое-то тряпье, а на другом аппетитно краснеет насколько распластанных вдоль хребта рыбин. Маленькое окошко непроглядно от пыли, однако снаружи тарахтит дизель, и поэтому светло – над столом ярко горит лампочка.
– Может, у тебя Интернет тут есть? – пошутил Натан. – Я бы почту проверил…
– Был, – сказал хозяин, пристраивая оружие в угол между столом и нарами. – Был, да весь вышел. Хрен ли ты?
– А ты? – пошел в безнадежную атаку Натан. – Ты здесь зачем?
– Я-то?.. – задумчиво переспросил хозяин, распечатывая пачку сигарет. – Живу я здесь, понимаешь?
– Ага, – кивнул гость. – Не понимаю.
– А пить будешь?
– Опять?! – слегка возмутился Натан. – Буду…
– Ну, тогда доставай – вон там под нарами в ящике стоят. Халдеев звать не стану – не надо нам лишних глаз и ушей, правда?
– Наверное…
Хозяин взял со стола нож со сточенным лезвием и отрезал кусок от рыбины, висящей на веревке. Натан загадал: если предложит чокнуться почерневшими от чая кружками, все в порядке, если нет – дело дрянь. Полковник не предложил, и Натан спросил вполне равнодушно:
– А ты что, и правда, меня мочить собрался? – он подумал немного и добавил: – У попа была собака, он ее любил…
– Конечно, – кивнул хозяин, отгрызая не слишком белыми зубами кусок рыбьей мякоти. – Всенепременно!
– И зачем же, если не секрет?
– А что с тобой делать? – пожал плечами Полковник. – Ну, сам посуди… Я тут живу. А ты меня сдашь при первой же возможности. Эти мореманы долбанные опять понажрались в рейсе, и тебя притащили. Ты не виноват. Извини.
– Извиняю, – кивнул Натан и стал разливать по второй. – Как бы. А труп куда?
– Нашел проблему! – усмехнулся местный пахан. – Ну, допустим, в Тайск ты ушел и с концами. Хотя нет, ты просто по нужде вышел, и медведь тебя задрал. Остатки предъявим, в случае чего…
– Логично! – признал Натан. – А зачем ты здесь живешь? Точнее не так: здесь что, можно ЖИТЬ?
– Можно! – энергично кивнул хозяин, и гость понял, что нащупал верную жилку. – И можно, и нужно! Ты не понимаешь: река, берег, сопки. Это – мое. Я тут хозяин. В море нерпа и крабы, в реке рыба, на сопках ягода. Ну, от краба толку мало, но приходится брать – торговать чем-то же надо. А так – натуральное хозяйство. Красота!
– А ты в самом деле полковник? – на всякий случай поинтересовался Натан.
– Не-а, – качнул головой хмелеющий хозяин. – Майор я. В отставке. Я Родину люблю, я ей, можно сказать, жизнь отдал. Рано или поздно она прочухается, всех распрямит и построит. Но уже без меня. А пока эта земля – моя. И любого отморозка, который сюда сунется, я буду мочить. И спать после этого вполне спокойно. Вас – маразматиков – развелось не считано и не меряно. Опарыши, б…
– Полегче, хозяин, – слегка возмутился Натан. – Таких бичеградов по берегу не считано. Здесь ты пахан? Так и флаг тебе в руки! Икру дербаните, крабов берете – ну-ну…