Трон Исиды
Шрифт:
— Ты смеешься надо мной.
— Я тоже однажды раздумывал — не стать ли мне благовоспитанным господином? Тогда я был почти в том же возрасте, что и ты сейчас.
— Ну и как? Вышло?
— Не знаю, — ответил Луций. — А ты как думаешь, вышло?
— Я думаю, — сказал Тимолеон, — что ты считаешь меня глупцом. А я просто ребенок. И не ведаю, что творю.
— Это в десять-то лет? Время для таких отговорок давно уже прошло — ты вот-вот станешь молодым мужчиной.
— Э-э… До того как я стану мужчиной, мне еще пыхтеть и пыхтеть. Я просто лопну от нетерпения, пока это случится.
— Не лопнешь, — заверил его Луций и вдруг содрогнулся. В нескольких шагах от жаровни было холодно, по углам комнаты
Взгляд Тимолеона стал неожиданно зорким, цепким и каким-то потусторонним — так могла смотреть лишь его мать.
— Что это было? Знамение? Ты видел знак?
— Нет. Я ничего не видел.
— Мама говорит, что боги разговаривают с тобой. Они посылают тебе знамения, но ты должен выполнять ритуалы, чтобы не бояться их, и держать ухо востро, чтобы слышать. А ты часто хлопаешь ушами — это она так говорит. Ну, может, другими словами, но все же… Ты — жрец, но не хочешь вести себя так, как подобает жрецу.
Луций вспыхнул, но тут же взял себя в руки. Тимолеон всего лишь ребенок и поэтому воспринимает слова взрослых буквально.
— Жрец — это просто частица официального Рима, Римского государства. Он исполняет обряды, и если он авгур или гаруспик, то должен трактовать по утрам знаки: один за другим, от начала до конца, без ошибок и перерывов. Здесь нет ничего мистического.
— А мама говорит совсем другое, — заявил отпрыск жрицы. — Она говорит, что настоящий жрец — ты, а не тот, кто носит священные одежды и болтает почем зря. Ты видишь настоящие знаки. Это причиняет тебе немало хлопот, не так ли? Ты сохраняешь спокойствие, видя дурные знаки, и сообщаешь о них, хотя некто могущественный хочет, чтобы они были хорошими.
— Все жрецы — настоящие. Каждый из нас видит знаки — нас ведь этому и учили.
— Но ты их не выдумываешь, — заметил Тимолеон. — А другие жрецы жульничают. Я это не раз видел, например, сегодня утром. Один старикан, похожий на гусака, копался во внутренностях барана и заявил, что там нет печени. Но она там была! Он ее просто стянул под шумок, чтобы люди думали — сегодня плохой день. В обмен на такие слова кто-то сунул ему кошелек. По-моему, это как в ристании [20] — когда наезднику дают деньги, чтобы один конь отстал, а другой за счет него выиграл.
20
В античности ристания, или гонки на колесницах, были видом спорта, особенно культивируемым в среде правящего класса. В гомеровскую эпоху хозяевами упряжек были сами наездники. В более позднее время на крупных состязаниях владельцы коней представляли свои упряжки наемным возницам. В случае победы толика славы выпадала и наездникам, но настоящим победителем считался владелец коней.
Луций покачал головой и вздохнул.
— Ты начал шпионить за гаруспиками до или после того, как решил стать благовоспитанным господином?
— Конечно, до, — отрезал Тимолеон с видом человека, раздраженного тугоумным, докучным ребенком. — Зачем выдумывать знаки? Язык богов читать нетрудно, если у тебя есть глаза. Так делает мама. И она говорит, что ты — тоже. Боги не лгут тебе, а ты не обманываешь всех остальных.
— Да, боги не лгут, — согласился Луций. — А люди могут, потому что так уж они созданы.
— Но не ты.
— Hy-y, я тоже не само совершенство, как и все мы. Я такой же жрец, как и Публий Анний Анцер — не лучше и не хуже.
— Старый гусак не видит дальше своего носа. И к тому же слишком озабочен, как и куда прятать печень. Он даже забыл сосчитать бородавки на кишках. А я сосчитал. Число-то было благоприятным. И будь уверен, кони Мамертина выиграют ристания. Его возница
— Ну, хватит! Сколько можно… — начал Луций, но одернул себя и умолк. Юпитер свидетель, этот щенок заставляет его, Луция, чувствовать себя медведем на цепи!
— Позволь узнать, какова причина этой перепалки. Ты, наверное, заговариваешь мне зубы, чтобы я не сразу узнал о твоих последних проделках?
— Наконец-то я тебя рассердил, — сказал Тимолеон без малейшей тени раскаяния. — Но я просто хотел выяснить, можешь ли ты увидеть знак для меня. Мне негде взять барашка, но у кухарки есть жирный гусь. Пойдет?
— О, Геката [21] ! Какие еще знаки тебе нужны от меня? У тебя мать — прорицательница.
— Она видит только то, что позволяет видеть богиня. И все ее знаки очень неинтересные.
21
Геката — богиня луны. Она также считалась богиней колдунов и привидений, которые наводили на людей ужас по ночам. Геката скиталась по дорогам в сопровождении собак и призраков.
— Да уж… — сухо сказал Луций. — Только знамения касательно войны и политики, жизни и смерти царей.
— Вот-вот, о чем я и говорю. Они и вправду скучные, да? Мама не видит того, что хотелось бы узнать мне. Например, кто выиграет в завтрашнем ристании? Выцарапает ли Таис-младшая глаза Нубийской Красотке, когда узнает, кто забавляется с ее римским любимцем на стороне?
— Не очень-то высоки твои помыслы, — заметил Луций.
— Зато я не зануда, — парировал Тимолеон. Он непринужденно расположился на стуле — единственном удобном стуле во всей комнате, — хотя сам Луций все еще стоял в паллии [22] и уличной обуви. Мальчик этого даже и не заметил. — Ну и что? Один гусь сойдет, или нужно два? Ты покажешь мне, как это делать? Тогда я больше не буду к тебе приставать.
22
Паллий — римская мужская верхняя одежда (у греков — гиматий) из льна, шерсти или шелка; его носили дома и на улице, преимущественно римляне, приверженные к греческой культуре.
Луций пристально посмотрел на него. Взгляд был холоден.
— Ты уже наверняка попробовал.
Щеки Тимолеона залила слабая краска, и неожиданно он стал поразительно похож на мать.
— Нет. Нет, даю слово. Я просто наблюдал за гаруспиками, вот и все. Смотрел, как они это делают. Но, понимаешь, мне нужно знать, что именно они делают. Научи меня — и я оставлю тебя в покое.
— А ты, видно, думаешь, что я действительно тебе расскажу? Но это — секрет. Тайна. Если твои боги призовут тебя, ты сам обо всем узнаешь — разве не так верят в Египте? Не надо меня просить искать для тебя знаки. Придет срок — и ты сам увидишь, если будет угодно богам.
— Но ты говорил, — возразил Тимолеон, — ничего особенного не нужно…
— Ты не римлянин, — ответил Луций.
— И слава богам! Я очень рад, — бросил Тимолеон. — Ты такой же вредный и упрямый, как моя мать.
— Думаю, я назвал бы это мудростью, — спокойно ответил Луций. — Безрассудно требовать даров богов — в конце концов они заставят тебя поплатиться за назойливость. И назначат очень высокую цену.
— Да-а? А вот по старине Гусаку не скажешь, что у него неприятности.
— А что ты о нем знаешь? У него уже пятая жена! Он видел смерть сына, не дожившего до зрелости. Он дважды усыновлял детей, но оба мальчика умерли. С его смертью закончится его род. Но он по-прежнему продолжает подделывать знаки и морочить людям голову.