Трон Торна
Шрифт:
Вокруг царило умиротворение, покой, благодать.
Но это здесь. А где-то далеко, за холмами, за лесом, зеленой кромкой опоясывающим горизонт, некромант ведет свои войска против Империи. Не то чтобы Империя была чем-то особо дорога Ильтару, но и равнодушно относиться к ней он не мог — не раз за прошедшие годы он с мечом в руке стоял среди ее защитников. Тем более, и это признавали даже эльфы, нынешний Император сумел навести в своей стране относительный порядок. Сумел прекратить… почти прекратить войны, если, конечно, не считать войной частые междуусобицы, вспыхивающие на границах то одного, то другого владения.
Жаль, что мирное время продолжалось так недолго.
Он был одиночкой. Уже шестьдесят лет.
Айрин придержала коня, давая возможность Ильтару нагнать их. По всей видимости, возникло нечто, подлежащее обсуждению. Сам эльф отметил некоторую перемену в отношении к себе — и со стороны Рона, и со стороны волшебницы. Теперь оба они смотрели на него не как на провожатого, а как на спутника, друга — и он неожиданно этому обрадовался. И удивился самому себе — давно уже отношение людей, друзей ли, врагов, мало что для него значило. Почему же сейчас теплые нотки в голосе волшебницы его так задели?
— Ильтар, Рон говорит, надо бы заехать к барону Тоддту. Нам и по пути, да и обещано было.
— Я не против, — пожал плечами эльф. — Тем более что ночевать в замке барона наверняка лучше, чем в этих развалюхах гостиницах, которыми так славен здешний край.
— Значит, решено, — Айрин довольно улыбнулась. По-видимому, барон ей понравился. Впрочем, он понравился всем, даже Ильтару, который с трудом сходился с незнакомыми людьми. — Тогда нам надо бы спросить дорогу. Помнится, барон говорил, что замок его где-то неподалеку.
И действительно, первый же встречный серв сразу признался, что барон Тоддт является его господином, а потом, долго хмыкая, шмыгая и гнусавя, все же сумел вразумительно объяснить им, куда следует ехать.
Сложно сказать, насколько хорошим полководцем был сэр Тоддт, но хозяином он, похоже, был неплохим. Окрестности демонстрировали достаток и благополучие — и ухоженные поля, и домики сервов, отнюдь не смахивающие на землянки, да и среди попадавшихся на дороге не было заметно ни особо изможденных, ни выглядевших несчастными. Рон с содроганием вспомнил, как проезжал как-то по землям графа Черни, известного подонка, прославившегося жестокостью и жадностью даже среди своих, не отличавшихся добродушием соседей. В памяти промелькнули тощие клячи, с трудом переставлявшие ноги в бесплодных попытках волочить за собой плуг, а часто и двое-трое сервов, не менее тощих, впрягались в ярмо вместо лошадей. Грязные, больные, голодные люди смотрели на проезжающих мимо наемников затравленно, как будто бы боялись, что те сейчас выхватят мечи и отправят к Чару их, сервов, никчемную жизнь. Какая-то женщина, похожая на живой труп, предложила наемникам купить у нее ребенка, маленькую, светящуюся от худобы девочку лет шести. и вряд ли за этим предложением, больше похожим на мольбу, стояло желание получить пару серебряных монет, скорее мать надеялась, что доля дочери в рабстве будет не столь ужасающей, как ее собственная.
Тогда Рон, едва не сходя с ума от ярости, попытался было нанести визит графу с целью
А до графа Черни они так и не добрались. Жестокий, злобный, но при этом, как часто бывает, довольно трусливый, он не счел нужным даже показаться на стенах своего замка, и если и наблюдал за стычкой, то только через бойницу, оставаясь в полной безопасности. Наемникам удалось положить у того замка чуть не десяток солдат, но остальные, отступив под прикрытие стен, взялись за арбалеты. И наемники отступили.
Много позже Рон узнал, что графа благополучно зарезал собственный сынок. Во многом пошедший в папашу, он пережил его ненадолго — сломал себе шею, очень уж «удачно» упав с лошади во время охоты.
За печальными воспоминаниями Рон и не заметил, как впереди показался замок. Это было красивое, предназначенное скорее для того, чтобы радовать глаз, здание — серьезную осаду замок не выдержал бы. Зато он эффектно смотрелся на холме: алые флаги с гербом барона развевались на ветру, высокие башенки, совершенно бесполезные в бою но позволяющие с удобством обозревать округу, сверкали стеклами витражей — удовольствие, достаточно дорогое для мелкопоместного дворянина.
Копыта лошадей мерно процокали по настилу моста перекинутого через неглубокий, лишенный даже намека на воду ров. Решетка была поднята, ворота распахнуты настежь- заходите, добрые люди. Единственный скучающий часовой, совсем еще мальчишка с открытым, доброжелательным лицом, тут же приосанился, растянул губы в улыбке и сообщил, что гостям в замке «Алый щит» всегда рады, а уж благородному рыцарю и даме его, да еще и «ельфу» так и подавно.
Через считанные секунды двор уже был полон народу. Кто-то уводил на конюшню лошадей, около десятка рослых, широкоплечих молодцев, среди которых Рон с удовлетворением узнал троих, принимавших вместе с бароном участие в той «охоте», образовали что-то вроде почетного караула.
— О, господа, как я рад вас видеть! — Голос барона бился о каменные стены замка. Великан с неожиданной грацией сбежал по ступеням, на которых слуги уже успели разложить ковровую дорожку, явно демонстрируя этим, что в замок пожаловали высокие гости. — Госпожа, позвольте помочь вам спуститься с коня… это же Лютня, моя старая знакомая, не так ли?
Волшебница, достаточно уверенно сидевшая в седле, чтобы нуждаться в помощи при спешивании, не могла отказать дружелюбному барону. Она протянула ему руку, и в то же мгновение была буквально выдернута из седла и с осторожностью, более подходящей вазе из тонкого стекла, бережно поставлена на камни, которыми был вымощен двор замка. Рон повел бровью, хотел было нахмуриться, но потом лишь рассмеялся — некое панибратство барона происходило от веселого, жизнерадостного характера, и ни о каких двусмысленностях здесь не могло быть и речи.