Трон Торна
Шрифт:
— Чар меня подери! — ощерился полковник, со скрежетом наполовину вытаскивая тяжелый эспадон из ножен и смачно вгоняя его обратно. — Такой момент! Если мы сейчас ударим! Ну же, Франк, зови своих, спроси! Быстрее… они же вот-вот опомнятся!
Франк, аколит ордена Сердобольных, сокрушенно покачал головой и сосредоточился. На лбу его выступили капли пота, губы непрерывно шевелились, в тщетных попытках донести до другого мага, там, среди имперской армии, слова послания. Прошло совсем немного времени, и он снова открыл глаза.
— Прошу прощения, господин. Не могу… что-то мешает. Я не слышу даже Архимага, хотя, видит
— Нет… не успеть… — Барон с тоской бросил взгляд в сторону все так же неподвижно стоящих на месте полков герцогини Блед. Он оглянулся на своих бойцов, замерших за его спиной. Длинные тяжелые копья, толстые латы, могучие кони… Решившись, он привстал в стременах: — Наше время, парни! Вперед! За Империю!
Аколит тщетно пытался остановить барона. Видать, немало среди кавалеристов было тех, что уже измаялись стоять на месте и ждать, когда же их бросят в бой. Многие были только рады призыву своего полковника, а те, кто, может, и подумывал о том, что время для удара следует выбирать с большей тщательностью, поддались общему настрою. Две тысячи стальных забрал глухо клацнули, закрывая лица, оставляя лишь прорезь для обзора, слишком узкую, чтобы даже случайная стрела нашла дорогу к горящим боевой яростью глазам. Четыре тысячи шпор врезались в бока коней, и, чуть не сбив Франка с ног, тяжелая конница рванулась вперед. От топота копыт бронированных коней задрожала земля — ничуть не меньше, чем ранее, когда шли к воде каменные великаны.
— Чар их раздери! Что они делают! Идиоты! Их… — почти застонал герцог Фирус, глядя, как шеренга за шеренгой из леса вылетает тяжелая кавалерия. Он резко обернулся к многочисленным вестовым, ожидающим команды за его спиной: — Слушай приказ! Всем полкам готовиться к наступлению! Копейщики, вперед! Арбалетчикам этого берега не покидать!
Вестовые брызгами разлетелись в разные стороны.
— Надо было послать туда гвардию, — тихо, почти про себя, простонал герцог. — А теперь… я же не могу их бросить, верно, Сандор?
Маг, возможно, что-то и ответил бы в своей обычной велеречивой манере, но не успел. Ибо в этот момент заклинание некроманта наконец завершилось.
Воздух окрасился в алый цвет. Не весь — лишь над головами неподвижно стоящей армии герцогини. Спокойно, равнодушно принимающая на грудь стрелы и огненные шары, теряющая людей десятками, армия вздрогнула. Разом. Вся. И, как по команде, тысячи зачарованных закрыли глаза. Разные глаза — черные и карие, серые и голубые, зеленые и даже чуть желтоватые.
А потом открыли их.
Только теперь в глазах плескалось алое пламя.
Кавалерия врезалась в ряды мятежников. Латная конница вошла в нестройную, почти лишенную какой-либо упорядоченности толпу, как нож в масло, рассекая ее на две части. Только вот удар пропал зря — мало какие из копий нашли свою жертву. С непостижимой, нечеловеческой быстротой вчерашние сервы похлеще акробатов уворачивались от смертельных ударов. Может быть, с сотню или чуть больше их полегло — кто под ударами копыт, кто повиснув на стальных рогах коней или на толстых копьях… А потом…
Удар тяжелого молота, который раньше основательно погнул бы доспехи и, может, слегка оглушил бы рыцаря, теперь сшибал с ног и всадника, и его коня. Легкое копье,
Пена срывалась с уголков рта тысяч и тысяч людей. Да, они, как и раньше, не испытывали страха смерти, с готовностью бросаясь на всадников — только теперь они делали это невероятно, нечеловечески быстро, а удары, наносимые красноглазыми, были смертельно точными. В считанные секунды казавшийся несокрушимым стальной клин сломался, рассыпавшись на многочисленные кучки отчаянно отбивающихся от наседающих врагов всадников. Побросав тяжелые копья, так и не собравшие в этот день сколь-нибудь значительной жатвы, они схватились за мечи. Но мужичье, еще недавно, казалось, не умевшее взяться за меч с нужного конца, теперь успешно парировало удары — и каждое, высекавшее снопы искр столкновение стали норовило выбить тяжелые двуручники из стальных перчаток…
Гвардейцы, одним стремительным рывком пересекшие мост, врезались в толпу красноглазых в тщетной надежде отвлечь на себя хотя бы часть сил, спасти увязшую кавалерию… Зачарованные встретили их мечами, топорами, дубинами… И закаленная в боях гвардия вдребезги разбилась о неровный, колышущийся, разномастно вооруженный и почти лишенный доспехов строй. Разбилась и откатилась, оставляя тела, тела, тела…
А по этим телам уже ступали ноги — босые и в сапогах, в обмотках и тяжелых деревянных башмаках, в стоптанных женских туфлях и мягких тапках, когда-то приятно согревавших старческие ноги холодными вечерами. Сухонькая, невысокая старушка подхватила упавшую алебарду и с размаху опустила ее на подставленный гвардейцем щит — в стороны брызнули обломки, упала на землю отсеченная рука. Гвардеец взвыл, уже не глядя отмахнулся мечом, чуть ли не случайно задев его кончиком горло старухи — та упала, но те, что двигались за ее спиной, тут же довершили начатое старческими руками дело.
Все новые и новые отряды гвардейцев переходили мост и тут же попадали в мясорубку, теряя бойцов сотнями. Зачарованные тоже продолжали нести потери, теперь не идущие ни в какое сравнение с тем, что было раньше. Не раз и не два подставленный клинок или обух топора отбивал арбалетные болты. Только белооперенные эльфийские стрелы продолжали косить мятежников, не делая ни единого промаха.
В считанные минуты «волки» пали почти все, их буквально захлестнуло волной стали — зачарованные, пройдя по их трупам, врезались в шеренги «медведей». Этим бойцам удалось сдержать страшный удар и даже на какое-то время потеснить красноглазых. Но и великаны в тяжелой броне вряд ли долго продержались бы…
То здесь, то там возникали завихрения огня. Отчаявшись, старшие магистры прибегли к последнему, самому действенному средству — и почти два десятка огненных элементалей, от крошечных, размером чуть больше локтя, до вполне серьезных, ростом выше человека, двинулись на зачарованных. «Медведи» пропустили их, стараясь не попасть в объятия пламенных рук. Но красноглазые не только не дрогнули — они с воем бросились на духов огня, когда железом, а когда и голыми руками впиваясь в их клубящиеся пламенем тела…