Тропинка к счастью
Шрифт:
— Вы помните меня, миссис Спейси? Я знакомый Линды Форд. Мне сказали в школе, что она заболела.
— Да, она приехала домой совсем разбитая — видно, плохо себя чувствует. Но ей позвонили из больницы, где лежит ее больная подруга…
— Она поехала в больницу?
— По всей видимости — да.
— Вы не знаете, в какую?
— Она не сказала, но я думаю, в Ганновер. Линда просто угробит себя, если будет так носиться везде и всюду. Работает на износ в школе весь день, приезжает домой — и нет чтобы отдохнуть, сразу же мчится в больницу. А вы знаете, как выматывают
— Спасибо, миссис Спейси, — прервал ее Майкл.
Он направился к машине. Какая еще больная подруга? Скорее всего, Эмилия. Конечно, кто же еще? Она поехала навестить Эмилию. Ах, черт, у него совсем нет времени, чтобы ехать в больницу.
Линда сидела на стуле у кровати Эмили. Она пришла сюда по просьбе подруги, но к этому времени Эмили уснула. У нее высокая температура, и ей дали лекарство. Время от времени Эмилия приоткрывала глаза и звала Линду, а увидев ее, опять проваливалась в забытье, словно боясь, что та уйдет. Линде предлагали переместиться в кресло у окна, чтобы было удобней сидеть, но она отказалась, потому что Эмили, лежа, не видела бы ее и ей приходилось бы каждый раз вставать и подходить к кровати, иначе больная пыталась садиться. Линда переживала за подругу и молила Бога, чтобы той стало легче.
Линда не рассказала Эмили о своей беременности, она вообще никому не говорила об этом. Даже как-то обидно: у нее такая новость — и не с кем поделиться…
— Линда! — снова позвала Эмили.
— Я здесь. Что ты хочешь, дорогая?
— Пить.
Линда взяла со столика поильник и дала Эмили немного попить.
— Который час? — спросила та.
— Ну… где-то около пяти.
— Утра или вечера?
— Вечера.
— Хорошо, что ты здесь.
— Да, конечно.
— У меня абсцесс в легком, ты знаешь?
— Да, мне сказали.
— Лучше абсцесс, чем метастазы, правда? Кажется, завтра собираются что-то предпринять. Что-то кардинальное…
Она опять задремала. Линда подошла к окну — уже стемнело. Она здесь давно и очень устала, но не может уйти, пока ее кто-нибудь не сменит. К Эмили посменно приходили знакомые женщины из ее прихода. Только они и Линда дежурили у постели больной.
Линда прислушалась к знакомым звукам больницы. Вот покатили раздаточный стол на колесиках. Уже ужин. Вот громкие голоса медсестер на посту… где-то включили вентиляцию, телевизор в соседней палате…
Что сейчас делает Майкл? Его телефонный звонок застал ее врасплох. Услышав любимый голос, она совсем растерялась. Линда решила, что звонят из больницы, а тут Майкл. Как рада она была услышать его! Сколько же они не виделись? Страшно посчитать, но встречаться с ним теперь она никак не может — этого ей не вынести. По телефону легче притвориться, что все в порядке. Он же не видит, что она едва сдерживает слезы…
— Линда, я хочу тебе что-то
Как бы ей хотелось все рассказать подруге, облегчить душу.
— Что? Я слушаю тебя.
Но та снова закрыла глаза.
Линда ждала, опасаясь неизбежного вопроса о Джеке. Эмили, естественно, хотела бы его видеть, но того невозможно было найти.
— Линда…
— Я здесь, здесь!
— Ты знаешь, я рада, что у меня нет ребенка. Я рада тому, что… ну ты понимаешь…
— Нет, не понимаю, дорогая.
— Ты должна понять, у тебя тоже нет детей. — Она закашлялась. — Да, я забыла… ты же мечтала иметь их… — Долгая пауза. — Я тоже когда-то хотела, помнишь? Я тебе говорила…
— Помню.
— А теперь…
Эмили замолчала, и Линда была рада, что у подруги закрыты глаза и она не видит выражения ее лица.
— Они бы забыли меня, — сказала Эмили.
— Кто?
Эмилия нахмурилась.
— Мои дети. Джек наверняка не разрешил бы им вспоминать меня и не разрешил приходить сюда, потому что я умираю. Он бы их и на кладбище не водил после моей смерти. Сделал бы все, чтобы они забыли меня. Я права?
Линде хотелось подбодрить подругу, сказать ей, что та вовсе не умирает, но она промолчала. Между ними давно было решено: не давать неоправданных надежд. Эмили очень больна, и неизвестно, чем все это может кончиться.
— Не знаю, — сказала Линда.
Она и правда толком не знала, как ответить на такой вопрос. Ей так и не удалось до конца понять, какие отношения были у Эмили с ее бывшим мужем.
— Боже, как мне плохо. За что ты наказал меня таким мужем? Для своих детей я бы канула в Лету. Правда, я поэтично выразилась? Канула… слово-то какое архаичное. Джек меня бы живую закопал. Твой Майкл не таков, ведь его дети помнят свою мать?
— Помнят и любят.
— Он хороший человек. Я забыла, как зовут эту девочку?
— Фэй.
— Нет, эту язву.
— Марго.
— Вот-вот. Марго Хэнкс. Я ее имя видела в газете, не говорила тебе?
— Нет. В какой газете?
— Сейчас не вспомню, да это и неважно. О ней там писали, что она что-то вроде восходящей звезды местного значения. И Майкл не говорил тебе? Странно. Вы так до сих пор и не виделись? Ладно, ладно, не буду. Так про эту девчонку было в газете, неужели не видела?
— Говорю же тебе — нет.
— Там было сказано: дочь Майкла Хэнкса и умершей миссис Хэнкс. Джек так бы никогда не сделал, он не дал бы написать: «дочь умершей миссис Никсон». Он напечатал бы: «дочь Джека Никсона», и все. А меня вроде как и вовсе не было на свете.
Линда увидела, как Эмили смотрит на нее, и постаралась улыбнуться подруге.
— Милая, ну для чего ты затеяла этот разговор?
— У кого что болит, тот о том и говорит. Мой муженек — это человек, которому не дорога память ни о ком, а обо мне особенно. А насчет детей… Сама пойми, как мне повезло, что у меня их нет. Во что бы он их превратил? Как бы я могла отдыхать на небесах, зная, что этот негодяй вытворяет. Скажи, а я тебя просила привести его?
— Несколько раз.