Тропою тайн
Шрифт:
А теперь ей грозило нечто еще более ужасное.
— Кого же ты выбрала, если считаешь, что мы останемся недовольны? — На лице Кейт застыла напряженная улыбка.
— Сама женщина наверняка вам понравится. — Скайлер отвела волосы со лба нервным жестом, усилившим беспокойство Кейт. — Просто… Элли и ее муж разошлись.
Элли?
В голове Кейт отчетливо прозвучал сигнал тревоги, но она поспешила убедить себя, что ее опасения напрасны, и на всякий случай спросила:
— А как ее фамилия?
— Найтингейл, доктор Найтингейл, но она просила называть ее по имени.
Сердце
У Кейт зашумело в ушах. Беспомощно и растерянно она смотрела, как мимо медленно проплывают официантки, посетители, мужчина с огромной бутылью воды.
— Элли Найтингейл… — пробормотала Кейт.
— Такое имя трудно забыть. — Кейт видела, как зашевелились губы Скайлер, но не сразу осознала ее слова.
— Ты права. — Кровь прилила к щекам Кейт.
— Это звучит глупо, мама, но мне кажется, будто мы знакомы всю жизнь и встретились не случайно. В чем дело, не могу объяснить — я просто чувствую это. — Скайлер встревоженно вгляделась в лицо Кейт. — С тобой когда-нибудь бывало такое?
Кейт молчала, опасаясь, что голос выдаст ее.
Под столом она крепко стиснула руки. Головокружение сменилось оцепенением. Ее терзала единственная мысль — как нескончаемая бегущая строка внизу экрана, предупреждающая о приближении грозового фронта.
«Нельзя допустить, чтобы она догадалась… Нельзя допустить, чтобы она догадалась…»
Но Скайлер сразу заподозрила неладное и озабоченно нахмурилась:
— Мама, что с тобой?
— Ничего… честное слово, ничего. — Кейт с трудом овладела собой. — Просто… да, мы часто говорили об этом, но я все равно испытала шок — оттого, что появился человек, который отнимет у меня моего внука.
Скайлер поморщилась:
— Лучше бы ты смотрела на это иначе.
— Но разве это возможно? Скайлер, я прекрасно понимаю тебя. Я обещала поддержать тебя, что бы ни случилось, но не проси меня радоваться твоему решению. Тем более что эта женщина даже не замужем!
— Знаю, о чем ты думаешь, но я доверяю ей. Если моего ребенка усыновит Элли, я буду знать, что с ним не случится ничего плохого. — Глаза Скайлер наполнились слезами. — Мама, ну неужели тебе не ясно? Мне необходима такая уверенность.
Кейт хотелось выкрикнуть, что такой уверенности попросту не существует. Она по опыту знала, как быстро уверенность ускользает от тех, кто отчаянно стремится к ней. Каждый день рождения Скайлер становился для нее вехой на пути, протянувшемся так далеко, как только хватало взгляда. А теперь Кейт вдруг осознала, что все это время бродила по замкнутому кругу.
«А если это шанс искупить вину?» — вдруг прозвенело у нее в голове.
Да, у нее есть два выхода. Можно начать борьбу, привести аргументы, доказать, что Элли — самый худший выбор. Это нетрудно. Одинокая женщина? О чем только думает Скайлер? У нее, Кейт, есть все причины возражать!
И вместе с тем настойчивый внутренний голос шептал: «Будь осторожна. Стоит сделать неверный
Внезапно Кейт осознала, какую из дорог должна выбрать. Надо смириться с неожиданным поворотом судьбы — возможно, он вполне оправдан. Своим молчанием она еще может исправить ужасный грех.
Кейт прерывисто вздохнула. «Прости меня, Уилл…»
Охваченная страхом, гневом, раскаянием, благоговейным ужасом и надеждой, Кейт спокойно попросила:
— Расскажи мне обо всем. Я хочу понять.
Такой суровой зимы Кейт не помнила. Одна снежная буря сменялась другой, каждая последующая была более свирепой и неистовой, чем предыдущая. Дороги перекрывали, открывали и снова закрывали движение. Письма и посылки приносили с опозданием или не доставляли вовсе. Утоптанной и посыпанной солью оставалась лишь дорожка к магазину скобяных товаров, где раскупили все лопаты. Впервые за десять лет промерз до дна пруд Глинден, превратившись в каток. В магазинах на Мейн-стрит покупатели появлялись все реже.
Кейт часто стояла у большого окна, выходящего во двор, смотрела, как очередной снегопад заметает тропинки, и ощущала ни с чем не сравнимую безмятежность. Снегопады она воспринимала как обряд крещения, смывания прежних грехов. Казалось, будто Бог одним величественным взмахом десницы дал миру — и самой Кейт — второй шанс.
Досадно было лишь то, что эти ощущения быстро проходили и вскоре ее вновь охватывала давняя тоска. Начинали ныть нога и бедро, она никак не могла дождаться следующего приема болеутоляющего. Как бы Кейт ни старалась занять себя — а дел в Орчед-Хилле и в магазине никогда не убавлялось, — ей не удавалось избавиться от апатии.
Даже Уилл, редко замечавший смену настроения жены, старался не раздражать ее. Возвращаясь домой, он избегал говорить о Скайлер. Иногда муж приносил Кейт чашку горячего чая, хотя она об этом не просила, а по воскресеньям, принимаясь за чтение «Таймс», отдавал жене ее излюбленные разделы.
И все-таки Кейт еще никогда не видела мужа таким отчужденным. Узнав, что приемной матерью ребенка Скайлер станет Элли, он замкнулся в себе и замолчал. Кейт изнывала от желания поговорить с ним о своем странном, почти мистическом, убеждении в том, что им дали шанс восстановить справедливость. Элли вернулась в их жизнь не случайно. Даже Скайлер сразу потянулась к ней, хотя и не знала правды.
Но Уилл не желал понимать, в чем состоит справедливость, которую пора восстановить. А Кейт не могла объяснить, почему 1 твердо решила не упускать столь редкую возможность.
Порой она стыдилась своего отношения к мужу. Он вел совсем другую войну, опаляющее дыхание которой еще не коснулось Кейт. Даже вполне реальный риск лишиться Орчед-Хилла казался ей призрачным. Разве возможно покинуть этот дом? Не смотреть в любимое окно, не наблюдать за енотом, который вертится под деревом, где повешен домик для певчих птиц? Не видеть, как ослепительно сверкают на солнце сосульки на карнизах? Это немыслимо! Но Кейт не делилась своими чувствами с Уиллом, держала их при себе.