Трой. Дело чести
Шрифт:
Пора было насытиться сладким вкусным молочком!
Безумный Стэн во всю гнал свой байк по ночной дороге. Его не волновал дождь, который, сеявшись с небес, нещадно колотил Стэна по лицу и плечам; не волновало то, что весь город замер в непонимании одного вопроса (а именно, кто же убил Генри Дриксона?); не волновало байкера ничего, кроме той старой раны, которую разбередил в его сердце Трой со своими извечными вопросами. Стэн ни на секунду не мог выкинуть из головы Кейт — свою первую любовь и единственную девушку, которую он действительно
И ради памяти которой он творил всё то, за что его и прозвали «Безумным».
Да, Стэн, конечно же, прекрасно понимал, что по большей части все его старания тщетны. Он всё равно не сможет спасти каждую девушку, которая, как и его покойная Кейт, зарабатывали себе на жизнь проституцией. Он не сможет оградить каждую из них от этого зла, от этого греха, от всей этой гадости. Он не сможет перебить всех тех, кто причиняет этим девушкам боль, как физическую, так и духовную — эти ублюдки всё равно будут продолжать обращаться с ними, как с товаром, этого не изменить. Но ведь...
Но ведь Стэн мог хотя бы попытаться всё это исправить, верно? Он же мог спасти не всех (далеко не всех, далеко!), но хотя бы несколько десятков девушек! Вырвать их из этого капкана! Заплатить им столько денег, чтобы они навсегда забыли о своей жуткой работе — пусть их будет не так много, но всё же достаточно, чтобы Безумный Стэн чувствовал себя спокойным!
Да, он не мог перебить всех тех, кто издевался над теми, кто, как и Кейт, зарабатывал свои деньги проституцией; но он вполне мог убить хоть кого-то, кто избивал и унижал проституток! Безумный Стэн мог хотя бы здесь, в пределах Хротцбера построить новый, сильный мир, где девушкам не придётся зарабатывать себе на жизнь именно так, где все отморозки, даже такие, как скинхеды и Хейтеры не причиняли бы беззащитным девушкам вред, а проклятые сутенёры не гребли за них деньги лопатами, а валялись бы в земле, поедаемые червями!
Он помнил Кейт. Свою прекрасную, свою любимую Кейт. Которую он пытался спасти, пытался вытащить из этой клоаки, как будто предчувствуя, что с ней может случиться в ближайшие годы, в ближайшем будущем. Стэн хотел ей помочь, освободить её, сделать своей женой, но...
Она сам этого не хотела. Или, скорее всего, хотела, но гордость не позволяла ей это сказать. И теперь Безумный Стэн не будит допускать своей прошлой ошибки. Он не будет спрашивать, хотят ли они свободы от их рабского труда.
Он просто возьмёт и освободит их. Не всех, конечно. Сколько сможет. А всех тех гадов, кто смеет плохо обращаться с девушками, он просто-напросто расстреляет из своего «Красавца». Пулемёт, который был прикреплён к байку Безумного Стэна, всегда был голоден до новой крови. И эту кровь он ему с радостью предоставит!
Безумный Стэн гнал свой байк в ночь. Настроение у него слегка повысилось. Ведь он уже был готов спасти очередную несчастную девушку — и чемодан с деньгами на сиденье за его спиной был готов ему в этом помочь.
«Верьте в меня, мои девушки! — думал Безумный Стэн, не сводя глаз с дороги. — Верьте, и я вас спасу! Если не по всему миру, то хотя бы по всему Хротцберу уж точно!»
И он самозабвенно
Впереди ещё столько подвигов...
Француз размышлял над вопросом, волновавшем чуть ли не весь Хротцбер: кто же всё-таки в итоге убил Генри Дриксона? Ведь не сам же по себе умер этот старый лис! Причём размышлял над этим вопросом Француз, не отрываясь от своего любимого занятия — а именно, поглощая в огромных количествах еду на своём личном столе.
Вообще в этом вопросе толстяк склонялся к одному лишь разумному логическому объяснению того, что Трой опросил почти что весь Хротцбер и при этом так и не выявил ни одного мало-мальски подходящего подозреваемого. Это означало лишь одно: убийца тот, кого Трой так и не опросил. А кого он, скажите на милость, даже опрашивать не стал, посчитав, что убийцы из них никакие?
Агату Шпац и Дэна Столза. Да-да, как бы это пошло не прозвучало, но, похоже, что всё будет как в дешёвом детективе: убийца — дворецкий! Только в нашем случае бывшая служанка и её парень-шмарень. Трой отверг эту идею на корню, решив, что это слишком маловероятно, а теперь оказывается, что...
По правде сказать, Француз до этого самого времени сам мало верил в версию о мстительной домработнице с её бой-френдом. Для него, как и для всех остальных, главным подозреваемым был Адольф, но после того, как тот остался жив после допроса Троя, у толстяка в подозреваемых остались лишь Агата и Дэн. Да, в это очень трудно поверить, но...
Как говаривал Шерлок Холмс, если отбросить все невозможные варианты решения детективной задачи и оставить всего одну, то она и будет верной, какой бы невероятной она не казалась. Вот так дело обстояло и с убийством Дриксона: Француз сам не верил в то, что какая-то там служанка Агата Шпац расстреляла в подворотне своего бывшего хозяина, на минуточку, официального представителя корпорации «Майтвилл», но иного варианта решения данной задачки он просто не видел.
Это была последняя и, судя по всему, хоть и невероятная, но всё же реальная версия происходящих событий.
Француз в два укуса сожрал бутерброд с чёрной икрой. Нет, это всё, конечно, безумно интересно, но у него есть и вопросы для размышления понасущней.
Например, вопрос об Адольфе.
Как не хотелось бы того Французу, Трой Адольфа не убил, даже не ранил. А ведь это бы всё гораздо упростило! Переживай теперь по тому поводу, сумеет ли Грэг сотворить возложенную на него миссию по устранению фюрера! Вдруг его поймают, прежде чем он приведёт план в действие? Вдруг Адольф всё просечёт и не даст Рэзоду его прикончить? Вдруг...
Вдруг этот скинхед в итоге одумается и откажется убивать фюрера? Вдруг в его голове заработаю хоть какие-то мозги, и он просто расскажет обо всём Адольфу? Тогда всё пропало! И Французу ничего не останется, кроме как ждать новый удар со стороны фюрера...
Но всё это — дела, на которые в данный момент Француз повлиять не может абсолютно никак. Так что оставим их на последок. А сейчас важно...
Толстяк посмотрел на куриную ногу в своих руках.
Сейчас важно хорошо покушать!