Троя
Шрифт:
Вук нахмурился и осторожно потрогал блестящую лысину.
– Эта привычка свидетельствует о неких зачатках разума.
– Возможно. Я припомнил еще одну и еще более странную историю про биологов, которые подвели воздушную палатку и опустили ее на одно из деревьев йонупа. Из прозрачной палатки они наблюдали за лесными бродяжками, погружаясь полностью в их, так сказать, интимную жизнь. Так, день за днем, они целых полтора месяца сообщали данные на базу, но неожиданно связь прекратилась. На третий день их полетел разыскивать флаер. Палатку нашли в полном порядке, но внутри все оказались мертвы. Смерть, как ни странно, наступила приблизительно
– Что за чертовщина? – возмутился Вук.
– Палатку забрали и больше никто туда не прилетал. Вот такие дела.
– Впрочем, такие сказки рассказывают в любом салуне по всей Сфере. Теперь непосредственно к делу. Хильда обеспечит вас необходимыми суммами и документами. На клайхакере вы доберетесь до Сумджианы на Соуме. Офис района Л-Б расположен на площади Гральфуса, оттуда и начнете.
Глауен и Чилк поднялись и собрались выйти.
– Еде одно слово, – остановил Вук. – Ваши звания в Бюро Б равны званиям ИПКЦ, но в данном случае, поскольку вы занимаетесь делом прямого подчинения Консервации, то будете действовать как офицеры полиции Кадвола, а власть ИПКЦ использовать только при крайней необходимости. Таков обычный протокол. С этим ясно?
– Совершенно ясно.
– Ясно, как стеклышко.
– Тогда вперед, молодые люди!
Глауен и Уэйнесс с тоской попрощались. После этого, зайдя домой, новоиспеченный командир ИПКЦ уже окончательно приготовился к отъезду.
Шард смотрел, как он пакует дорожную сумку и несколько раз хотел начать разговор, но всякий раз останавливался.
Наконец, Глауен обратил внимание на странное поведение отца.
– Ты чем-то обеспокоен?
Шард улыбнулся.
– Неужели я настолько прозрачен?
– Нет, но видно, что тебя что-то изводит.
– Конечно, ты прав. Я хотел бы… Словом, мне от тебя нужна одна вещь. Не думай, что я совсем выжил из ума или стал эгоистом, но…
Глауен положил руку на широкое плечо отца и притянул его к себе.
– Что бы ты ни попросил, я сделаю, будь ты хоть пациентом сумасшедшего дома.
– Это то, чем я жил долгое время – и то, чего не могу до сих пор выкинуть из головы.
– Так говори.
– Как ты знаешь, твоя мать утонула в лагуне. Два йипа утверждали, что видели ее с берега, но якобы не умели плавать, да и вообще все это их не касалось.
– Все йипы умеют плавать.
Шард кивнул.
– Я думаю даже больше: они перевернули лодку и помогли ей уйти под воду. С другой стороны, как тебе тоже известно, йипы ничего не делают по собственной инициативе. Кто-то дал им приказ. Но прежде, чем я смог начать расследование, Намур забрал обоих йипов обратно в Йиптон. Их звали Каттерлайн и Селиос. Каждый раз, когда я разговариваю с йипами, я спрашиваю и об этой парочке, но ничего до сих пор не узнал. Возможно, Намур отправил их куда-нибудь подальше, в другие миры. Таким образом, если ты встретишь каких-нибудь йипов, прошу тебя – узнай о Каттерлайне и Селиосе.
– Думаю, это дело рук именно Намура – и потому у меня теперь появилось еще одно основание добраться до негодяя. И я сделаю все, что смогу.
Глауен встретился с Чилком уже в космическом терминале. Их без проблем пропустили на судно. На мгновение задержавшись у контроля, Глауен успел заметить одиноко сидевшую в углу зала высокую истощенную женщину, одетую в просторное черное одеяние и черный чепчик, говорившие о принадлежности к евангелистам Маскарены. Черная вуаль,
Мимо проходило множество народа в самых странных костюмах со всей Сферы Гаеан, но это существо показалось Глауену наиболее странным и нелепым – неопределенного возраста с длинным крючковатым носом, пунцовыми щеками, сильно подкрашенными бровями, настолько сильно, что они буквально сходились над переносицей.
Чилк толкнул Глауена под руку.
– Видишь эту чудачку в черном? Маскарена! Однажды, когда-то давным-давно, одна из таких пыталась обратить меня в свою веру. Отчасти, вероятно, из любопытства, а отчасти оттого, что я был юн, неплох собой и заметно отличался от других. Я спросил ее, что же для этого потребуется, и она ответила, что все очень просто: сначала я должен пройти семь падений, потом семь унижений, потом семь наказаний, потом семь оскорблений, потом семь умираний, а потом еще уйму чего-то подобного, чего именно я теперь уже и забыл. Но я отказался, и девица пошла гулять по миру, чтобы стать еще более благочестивой, то есть обращать более сговорчивых и присваивать себе их денежки. Я, правда, предложил ей, нельзя ли как-нибудь ограничиться падениями в более близком с ней контакте, но она отказалась, сославшись на то, что бабушка давно посвятила ее девственность богу. На том дело и кончилось.
Объявили посадку пассажиров на Сумджиану. Евангелистка поднялась и согнувшись в три погибели, поспешила ко входу. Глауен и Чилк пошли за ней через летное поле и поднялись в небольшой салон, где стюард указывал пассажирам номера их кают. Евангелистка окинула Глауена и Чилка пронзительным черным взором, как-то странно вздрогнула и дернулась, а потом, еще ниже склонив голову, быстро вышла из салона.
– Что-то уж очень знакомая личность, – пробормотал Глауен.
Чилк согласился.
– Такого от Каткара я даже не ожидал.
– Однако впечатление производит, – подытожил Глауен.
Глава третья
Глауен остановился в коридоре перед каютой с номером 3—22 и осторожно постучал в дверь.
Минуту никто не отвечал, но Глауен постучал еще раз и приготовился терпеливо ждать. Он даже приложил ухо к двери и, скорее почувствовал, чем услышал, за ней какое-то движение.
Наконец, дверь скрипнула и полупридушенный голос спросил:
– Кто там?
– Откройте, мне нужно с вами поговорить.
– Это каюта мадам Фурман. Вы, вероятно, ошиблись, так что уходите, прошу вас.
– Я Глауен Клаттук. Спросите Каткара, может ли он поговорить со мной.
Повисло молчание, и голос потребовал:
– Вы один?
– Совершенно один.
Дверь приоткрылась на несколько дюймов, и яркий черный глаз осмотрел Глауена с ног до головы. Потом дверь открылась еще немного, но лишь настолько, чтобы Глауен с трудом мог туда протиснуться. Каткар поджав губы, быстро захлопнул дверь. На сей раз на нем был обыкновенный костюм: широкая черная рубашка, серые брюки и открытые сандалии, которые подчеркивали его и без того ужасающе огромные ступни. На стене на плечиках висел и маскарадный костюм – платье, чепчик и узкие ботинки на высоком каблуке, которые, вероятно, причиняли ему больше всего неудобств.