Троя
Шрифт:
– Но зачем вы поедете на Кадвол?
– У меня там немало дел. И Клайти, и Смонни просят моего сотрудничества. В настоящее время они сердечные союзники – обе хотят от меня транспортов, чтобы перебросить йипов на Деукас и стереть с лица планеты Станцию Араминта. А уж потом начнут гробить одна другую.
– Но, я надеюсь, вы не станете им помогать?
– Маловероятно.
– Тогда зачем же вам туда ехать?
– Незачем.
Наступило неловкое молчание.
–
– Что значит «почти незачем»?
На изможденном лице магната мелькнуло подлинное одушевление.
– Все очень просто. Я скажу пару слов Клайти, дабы разрешить все ее сомнения и упростить ей жизнь. То же самое я сделаю и со Смонни. Меньшего она не заслужила. – Бардуз усмехнулся, и когда заговорил снова, лицо его стало почти безмятежным.
– Возможно, мы встретимся и все вместе – и тогда – кто знает, каковы могут быть результаты и последствия?!
– Надеюсь, мы с Чилком будем рядом с вами, хотя бы только как наблюдатели.
– Хорошая идея. – Бардуз с ужасом посмотрел на медсестру, подходившую проверить терапевтический аппарат. – Когда я, наконец, освобожусь от этих чертовых проводков и прищепок! ?
– Терпение, господин Бардуз, терпение! Не забывайте, что когда вас привезли, вы были трупом на девяносто девять процентов. Вам придется пролежать еще никак не меньше двух недель, и помните, что каждый ваш новый вздох – просто чудо современной медицины!
Бардуз успокоился.
– С этими медиками не поспоришь, – проворчал он. – У них на руках все козыри. А как вы сами, дружище? – обратился он к Глауену.
– Относительно ничего, поскольку мне выпала только доля того, что пришлось перенести вам.
– А Эустас Чилк? Он, кажется, уже вполне бодр?
– Это только на словах. Они кидали в него огромные булыжники и пытались загнать вниз под камни. Но вот яда ему удалось почти избежать.
– Хм, – хмыкнул Бардуз. – Значит, он родился под счастливой звездой. И теперь понятно, почему он такой оптимист.
– Чилк тоже человек практический, он старается избегать страхов, тоски, плохих мыслей только потому, что они делают его ничтожным и жалким.
– Концепция простая и ясная, но она производит впечатление именно из-за своей блестящей простоты.
– Чилк вообще часто производит впечатление. И в настоящий момент пытается это сделать в отношении Флиц. Больше того, ему даже кажется, что и он ей интересен.
Бардуз закашлялся.
– Да, вот уж воистину оптимист. Такие кампании уже проводились, причем со всем вооружением и бодрым духом атакующих, но увы.
– Так вы не разочарованы?
– Разумеется, нет! Как я могу? Он спас мне жизнь – разумеется, с вашей помощью. И в любом случае, Флиц вольна поступать, как ей заблагорассудится.
Глауен в инвалидной коляске и Чилк на костылях кое-как выбрались на террасу. Утро было прохладным, но ветер едва обдувал лица. Терраса, окаймленная железной балюстрадой выходила на юг, и расстилавшийся перед ними пейзаж, казалось, был нарисован черной тушью и сепией.
Глауен и Чилк сидели, жмурясь от солнца, и размышляли о разговоре с Бардузом.
– Получается так, что мы сможем вернуться на Араминту в месте с ним и считать нашу миссию с успехом выполненной.
Чилк согласился, но с небольшим добавлением:
– Пурист – а Бардуз именно таков – непременно должен был бы назвать и имя Намура. Но этого мы не услышали.
– Не важно. Это дело уходит из наших рук и переходит уже под другую юрисдикцию.
– По указанию Бардуза?
Глауен кивнул.
– Бардуз заявит о пропаже своего судна, не упоминая о покушении. Для Вука этого будет вполне достаточно.
– Особенно, когда он припишет «Фортунатас» к Бюро Б и станет появляться на нем во всяких официальных поездках.
– Послушай, но надо же все-таки постараться найти способ избежать этой участи для «Фортунатаса»! – сморщился Глауен. – Попробуй что-нибудь придумать, мне в голову ничего законного не приходит.
– Мне тоже.
– Бардуз не встанет еще две недели, а я буду готов уже через неделю.
– На меня очень не рассчитывай, – сразу предупредил Чилк. – Я занят делами поважнее. Мной занимается Флиц лично, и мы оба ума не приложим, почему это моей ноге помогает только ее массаж.
– У некоторых людей есть дар целительства, – вздохнул Глауен.
– Именно, именно! У нее вообще много талантов, и между нами уже медленно растет колоссальное взаимопонимание.
– Медленно – ты сказал?
– Увы, да. Очень медленно. В таких вещах нельзя торопиться. На самом деле, она еще очень пуглива.
– Мне кажется, она просто прекрасно понимает, что у тебя на уме и, прежде чем выйти из комнаты, осматривает углы.
– Чушь! – разозлился Чилк. – Женщины обожают привкус опасности, даже воображаемой. Это придает им чувство собственной необходимости и значимости, и они бегут в нужном направлении, как крысы к «джорджонцоле».
– Что такое «джорджонцола»?