Тройной агент

От автор:

Курсив в этой книге использован в тех случаях, когда источник информации не ручался за буквальное воспроизведение прямой речи либо передавал слова или мысли, которыми с ним делились участники описанных событий.

Афганистан, Хост — 30 декабря 2009 г.

Десятый день команда специалистов ЦРУ ждала, когда же наконец объявится загадочный иорданец. Уныло протащилась середина

декабря, потом невесело потянулись праздники, сотрудники дрожали под одеялами, пересказывали друг другу бородатые анекдоты, галлонами цедили из одноразовых стаканчиков дрянной кофе. Считали отдаленные минометные удары, мусолили отчеты о подрывах и слушали гул вертолетов «Сикорски UH-60 блэк хоук», приспособленных для эвакуации раненых. И ждали.

Вот уже из сырости и ветра проступило рождественское утро, а прикомандированные все еще тут. Сидят, отщипывая от присланных из дома праздничных коврижек по кусочку и глядя на керамические фигурки кукольного вертепчика, поставленного кем-то из сотрудников вместо елки. Настало тридцатое число, истекали последние капли уходящего года и десятого дня их совместной вахты, и вот, наконец, пришла весть о том, что иорданский агент объявился. Он уже на подходе, его везут в машине по горам, суровой островерхой цепью окаймляющим северо-западную границу Пакистана. Одетый так, как принято у местных пуштунов плюс темные очки, он мчится, избегая талибов, заставами которых так и обсажено предательское шоссе, ведущее к афганской границе.

До сего дня ни один американский разведчик ни разу его не видел — этого особо ценного информатора, агента по кличке Волк, чье настоящее имя, говорят, знает менее десятка человек; а он такой молодец, такой ловкий двойной агент, что проник прямо в «Аль-Каиду» и посылает оттуда шифрованные донесения, от которых главное здание ЦРУ так озаряется, будто туда влетела шаровая молния. Но в 15.00 по афганскому времени этот Хумам Халиль аль-Балави уже наконец появится из мрака неизвестности, ступив на упрочненный бетон двора секретной базы ЦРУ, известной как «база в Хосте [1] ».

Узнав, что он вот-вот прибудет, специалисты забегали, заканчивая приготовления. Недавно присланная новая начальница базы Дженнифер Мэтьюс, всего три месяца назад заступившая на свой первый афганский пост и все последние дни лихорадочно раздумывавшая над деталями ответственного мероприятия, разослала подчиненных проверить видеооборудование, срочно оповестить начальство и еще раз отрепетировать процедуру опроса, который, надо думать, продлится за полночь.

Сама же наблюдала за их работой — нервная, но уверенная в себе шатенка с коротко стриженными и по-деловому приглаженными волосами. В свои сорок пять Мэтьюс была ветераном антитеррора и понимала «Аль-Каиду» с ее сонмами фанатических смертепоклонников так, как, может быть, никто во всем ЦРУ, — во всяком случае, действия «Аль-Каиды» она понимала лучше, чем начинания родительского комитета школы во Фредериксбурге (Виргиния), где учились ее дети. Упрямая и серьезная, Мэтьюс была одной из восходящих звезд Управления и у начальства ходила в большом фаворе. Когда открылась возможность поехать в Хост, она так и просияла, не обращая внимания на недоуменные взгляды добрых друзей, по мнению которых надо спятить, чтобы бросить семью и комфортабельную загородную жизнь ради столь опасного назначения. Все верно, ей многому надо будет научиться — она ведь никогда еще не служила в зоне военных действий, не руководила оперативными сотрудниками и не курировала даже самых обычных осведомителей, не говоря уже о таком сложном случае, как с этим иорданским агентом. Но Мэтьюс умна, изобретательна, да и начальство ее всемерно поддержит: они ведь там, в Лэнгли [2] , пристально следят за развитием событий. Пока что наказ таков: устроить этому Балави прием как высокому гостю.

От обычных предосторожностей Мэтьюс велела отказаться, пусть ради этого ей и пришлось проигнорировать брюзжание некоторых ветеранов-спецназовцев из подразделения охраны. Главной ее заботой была не столько физическая безопасность агента (уж за этим-то вооруженные мужчины как-нибудь проследят), сколько сохранение его анонимности. ЦРУ не может себе позволить, чтобы агента видел хоть кто-нибудь из афганцев, работающих на базе, — кроме, разве что, особо доверенного шофера, который как раз и выехал его встречать. Даже охранникам у въездных ворот приказали отвернуться, а то, мало ли, вдруг кто-нибудь из них бросит взгляд на его лицо.

Место для встречи Мэтьюс выбрала самое безопасное — у серого бетонного здания в той части базы, которая представляет собой как бы внутреннее убежище, окруженное высокими стенами и защищаемое контрактниками из частного охранного предприятия, вооруженными автоматическим оружием. К этому зданию, как раз и предназначенному для встреч с осведомителями, со стороны входа был пристроен широкий навес, чтобы еще труднее было разглядеть лица входящих и выходящих оперативников и тайных агентов. Здесь иорданца, которого уже не надо будет беречь от глаз шпионов «Аль-Каиды», окружат сотрудники ЦРУ, обыщут — нет ли оружия или подслушки — и изучат на предмет обнаружения каких-либо намеков на двурушничество. А потом он добавит к своим неправдоподобным сообщениям недостающие детали, без которых его история выглядит настолько фантастично, что мало кто ей бы поверил, не подкрепи он ее совершенно железным доказательством: изображением его самого, Хумама аль-Балави, рядом с неуловимым лидером номер два всей «Аль-Каиды», египетским врачом Айманом аз-Завахири, тем самым, чей извращенный мозг стоит за десятками заговоров и терактов, в числе которых и 11 сентября 2001 года. Но уж теперь-то Балави приведет ЦРУ прямо в логово Завахири, доставит его им, как говорится, на блюдечке.

По окончании опроса фельдшер из медчасти проверит у Балави основные физиологические параметры, и команда техников приступит к оснащению его всем тем, что понадобится для следующего опасного задания. Потом все смогут расслабиться, перекусить, а может быть, даже и выпить.

Затем ему преподнесут сюрприз — специально испеченный ко дню его рождения торт: в Рождество иорданцу как раз стукнет тридцать два, и, когда Мэтьюс наткнулась на эту деталь, у нее потеплело на сердце.

Между прочим, из-за особой даты его рождения ему чуть не дали имя Иса (то есть Иисус по-арабски), но потом родители передумали и назвали его Хумам, что значит «храбрый». И вот теперь, стало быть, этот храбрец мчит к Хосту, готовый вручить Управлению такой рождественский подарок, каких тут не получали много лет, везет такой новогодний мешок разведданных, что даже президент Соединенных Штатов о новом агенте уже наслышан и ждет.

Ожидающую иорданца Мэтьюс разбирало любопытство. Кто этот человек? Как вообще кому-то удалось подобраться вплотную к Завахири, одному из самых скрытных и тщательно охраняемых людей на планете? Все-таки много странного в этой возне с Балави. Но Мэтьюс подчиняется приказам и уж она-то не подведет, в ответственный момент не дрогнет.

Встретят Балави как подобает. Правда, свечек для именинного торта на дальнем форпосте ЦРУ, передовой базе в воюющем Восточном Афганистане, при всем желании не нашли. Но уж торт иорданцу испекут, за этим дело не станет.

Если, конечно, он вообще тут когда-нибудь появится.

В 15.30 вся принимающая команда была готова и ждала у предназначенного для работы со шпионами здания. Не имея известий об иорданце, сотрудники проваландались там еще тридцать минут, потом еще час, и вот уже солнце стало закатываться за одну из горных вершин, что к западу от Хоста. Температура упала, и адреналин азарта стал застывать, отчего их состояние понемногу превращалось в банальную нервозность.

Неужели что-то случилось? Уж не передумал ли этот Балави? Ответов не было, какого-либо дела тоже, оставалось только ждать.